Vendete ergo sum — "продаюсь, следовательно, существую"
Вот так задумаешься над условностью в искусстве, а мысль сама раз — и перескакивает на всякую неприличность. И уже не в искусстве, а буквально во всем, от науки до журналистики. Но начну именно с невежества — а там уж как пойдет.
Помню, покойник Топоров в свое время пытался оправдать то, что героиня Колядиной, в романе, начинавшемся фразой "В афедрон не давала ли?" (это к слову об условности приличного в искусстве), помимо удивительных мутаций вроде "межножных лядвий", обладала еще и двумя десницами (полагаю, в компенсацию сего феномена обе ноги у нее были левые): это, мол, такая метафора! Метафорами были, очевидно, и прочие колядинские измышления вроде становой жилы, с которой у героини был секс (если кто не в курсе, то становая жила — это позвоночник).
Такоже и писатель Олег Ермаков, чьи произведения, посвященные Афганистану, говорят, были хорошей литературой, породил удивительной задорности "праславянистый" текст. Е. Иваницкая писала о нем: "Весь текст, весь, каждая строчка, каждая — мусорная куча: "Перуне серчает", "А ён каков? С шерстью? Глазы горят?", "что же он не поволхует да не ристает прочь?". Экая у нашего писателя, даже не самого бездарного, глухота к слову! А какая сила оговорок по Фрейду? Нельзя не восхититься преображенным словом "волхВовать", внезапно потерявшем вторую "в" и обретшем в середке на диво знакомое "хуе". Или словом "ристает", утратившем "д" в начале — от него, небось, исторически-смольнянского, и есть пошло истинно русское слово "дристать", а в означенном смысле — "сдриснуть".
Или случай, когда сценаристка О. Погодина-лже-Кузмина премило щебетала, оправдывая свой пострадавший от зоила "Уран": "Все мои ошибки, на которые указал Кузьменков — это не ошибки вовсе, а мой авторский вымысел в моей особенной реальности!" Изнасилованный урками инженер на мешках с ураном, добытым в Прибалтике практически в логове лесных братьев. Весьма особенная реальность, в которой если что и пересекается с нашенской, то существование гомосексуального насилия в лагерях.
Между тем у меня есть правдивые, реальные свидетели того времени и тех мест: оба моих деда, сидевшие при Сталине как шпионы неведомых держав, и другие выдающиеся люди, которых мне довелось знать, мотавшие срок при нем же, отце народов. И вот эти-то лично мне знакомые люди, как бы представляющие те социальные категории, которые описывает внучатая племянница лейтенанта Шмидта, никак не подтверждали охоту матерых урок за младыми инженерами. Нет, они не кричали: кактыможышь! Тогда все можно было бы списать на психологическое вытеснение. Только плечами пожимали: "Да не до того там было, работа по пятнадцать-семнадцать часов, пайка голодная, спали как попало, на досках..." А ведь они и на лесоповале побывали, и на рудниках, родственники мои и наставники. Не понаслышке лагерные нравы знали. Но этот "страшный тюремный слэшик" распространен... угадайте с трех раз где. Правильно, на фикбуке и прочих самиздатиках. Правило 34.
Есть ли грань у той условности, даже если отвлечься от слэшемании, подогреваемой дурновкусием левенталишек? Ну, например, случись прибалтам обрести в своих бесплодных землях месторождение урана — вся, понимаете, ВСЯ история региона пошла бы по другому пути. Золото, нефть, газ, алмазы меняют историю страны кардинально. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы помнить эти вотэтоповороты мировой истории. Но достаточно быть современным писателем, чтобы не помнить вообще ничего, начиная с родной речи и заканчивая законами природы.
Видимо, поэтому сегодня писатель не пишет как дышит, а врет как дышит. И поелику новый век внедрил в список жанров (вытеснив мемуары) унылое говно под названием "автофикшн", "эгобеллетристика", писатель, проще говоря, гонит самовосхваление напрямую, без опосредованного выпендрежа: "глядите, какой я умный и образованный". Нет, он действует в рамках эгобеллетристического аутоэротизма, пятерней причесанного под что-нибудь — магический реализм, условный историзм, детектив с пеликанами... И здесь дурацкое мерянье письками переходит из младшешкольных форм в совсем уж детсадовские. Читаешь такого аффтара и понимаешь: он и его коллеги по тусовке делают совершенно то же, за что бабушки, выглянув из окна на задворки дачного участка, грозили пальцем шалунам "ну-ну-ну вам!" Этим шалунам грозить некому — да и поздняк метаться. Они уже и сами дедушки. И бабушки тоже...
Новая статья Кузьменкова о немилосердно завравшемся писателе Месяце демонстрирует как раз такой случай "аутоэротизма". Причем почти в сферическом, помещенном в вакуум варианте.
Да, я понимаю, когда девки да бабы в соку (или хотя бы не в пенсионном возрасте), Денежкины-Козловы-Горбуновы-Васякины принимаются откровенничать в духе аутоэротизма. Для бабенок эротическое переживание — оно, по словам Голохвасова-Голохвостого, "не как-либо что, а что-либо как!" Вот они и любят об этом писать, высказываться, обсуждать... Чем баба дурее — тем интенсивнее у нее это проявляется. Как тут не вспомнить залежи фикописева "про любоффь" и форумы записных идиоток, осуждающие Цветаеву за плохое поведение, а Набокова — за пропаганду извращений: "Какая нехорошая мать МЦ, не буду её стихов читать"; "Можете считать меня ханжой, дурой и кем угодно, но я искренне считаю, что Набокову этот запретный плод лучше было не трогать. Книга плохая и местами безвкусная до смешного..." (с)
Но вернемся от наших овец — форумных обсуждалок — к баранам — предводителям овец, дарящим им "хорошие, хорошие книжки". Овцы, сиречь форумные защитницы нравственности втихую подрачивают на всяческую грязнотцу, а в жизни... В жизни ведут себя совершенно, ну совершенно иначе.
Итак, овцы упоенно блеют на форумах и в журналах — если их, тупых, не гонят. А бараны? А бараны грязнотцой торгуют. Торговля грязнотцой может идти в разных формах. Речь, повторюсь, не об эротике как таковой. В современной литературе ее полным-полно, подозреваю, что алгоритм "еротизьмов" задает не писатель, а маркетолог издательства. Речь об АУТОэротизме. В как бы исповедальной как бы прозе.
Кто-то пишет вещи подростково-уморительные: "Я не виновата, что мне так хорошо с тобой. Ты вернешься ко мне?"; "У меня никогда такого не было, – прошептала Маргарет" ; "Нас осветили фары въезжающего в переулок такси, и Белопольская спешно натянула брюки. Я продолжал стоять с торчащим “затейником”, глупо улыбаясь". (В. Месяц) Прав Кузьменков: "56-летний мужик, что кокетливо именует свой конец затейником да еще берет слово в жеманные кавычки, лишен даже зачатков вкуса".
Бывает подражание Лимонову: "Они не пробовали запрыгнуть в голом виде на банкетный стол, присесть на корточки и поместить член в рот женщины, предварительно погрузив собственные яйца в бокал с прохладным шампанским". (А. Рубанов)
Бывает подражание сразу многим, всех и не перечесть: "Я судорожно гладил её коротко стриженный мальчишеский затылок, смотрел на дышащие, как жабры, тонкие крылья носа, на покорные узкие пятки. Вдруг отпустила меня, сомкнула рот. Я, мыча, помогая себе рукой, брызнул перламутровыми дорожками на её сжатые губы, подбородок, ключицы, татуированного бёртоновского червяка". (М. Елизаров)
Бабоньки, колышущие телесами, но считающие себя суровыми геями (что среди фикеров уже почитается старой хохмочкой) и не менее суровыми лесбухами, тоже пытаются торгануть еротишностью с извращенинкой, но... для успешных продаж очередного "полового романа" нужно либо поработать на раскрутку непосредственно с пиарастами (или попросту заплатить "авторитету" за рецензию), либо обзавестись, что ли, папаней-политиком, кучей семейных знакомств в литтусовке, тещей/свекрухой, жюрящей сразу в трех премиях, мужем в толстом журнале, лучшей подругой в "Нью-Йоркере"... Короче, просто описывать, как кто-то кого-то драл и на кого-то шликал, без хорошо налаженной торговли этим самым — чистой воды фикодрочерство. Оно же и гетеросексуальным бывает, не подумайте чего.
В современной литературе нет никакого "мыслю" для cogito ergo sum. Есть vendete ergo sum — "продаюсь, следовательно, существую". А что продается лучше всего, как не грязнотца для дадах всех сортов и возрастов? Они же ваши верные чейтатели, тайно и явно обожающие "безнрявственность" — но не как у этих ваших Набоковых, а попроще, попонятнее, чтобы и поханжить было можно, и сделать вид, будто ты вся такая тонкая, образованная, высокодуховная... Самый лучший и самый тупой потребитель аутоэротизма, производимого конвейером писькомеров.