Искусство ревниво, или Несколько слов о соблазнах постмодернизма
Последнее время то там, то сям всплывает тема динамизма в литературном тексте. Причем существует как бы жанровое разделение:
— так называемая современная проза максимально неспешна и обстоятельна («премиальная литература») — иной раз до того обстоятельна, что устаешь читать описания, дожидаючись хоть какого-нибудь сюжетного поворота и бросаешь историю на пересчитывании волосков в чьей-то брови,
— так называемые развлекательные жанры не считают нужным даже познакомиться, прежде чем приступить к сношанию читательского мозга («массовая литература») — и не получив никакого представления о месте и обстоятельствах действия, ты уже вылетаешь из этого места и обстоятельств туда, где все будет еще более зашибись.
Куда утекает литературный вкус, удерживающий автора аккурат посередке между этими полюсами, мне неведомо. Но утекает — это я вижу по крайней мере как читатель. И хочется одних подстегнуть, словно еле плетущихся кляч, других притормозить — как тех же кляч, несущихся, словно в задницу укушенные, не разбирая топографии. Увы, но чувство меры не привьешь, как и чувство стиля. И даже не больно-то объяснишь все эти тонкие соотношения — которые у каждого автора, по большому счету, свои.
Действительно, после драки, битвы, похищения и всяких «эль шкандаль при посторонних» желательно дать сцену менее бурную, чтобы публика прочувствовала пережитое — и сама, и посредством персонажей, коим люлей по сюжету прилетело. Но разве не бывает нарушений в этом «желательно»? Да сколько угодно. Весь вопрос в том, какова задача писателя: показать, что полученные героем люли всем люлям люли — или что они так, разминка перед боем. Только автор вправе решать, вести ли ему читателя вверх тяжелым альпинистским маршрутом или устроить комфортную поездку по канатной дороге, после чего подарить публике медитацию на вершине или жестокий слалом наперегонки с сорвавшейся лавиной. Такие тонкости неопределимы извне, компрене?
Не компрене. Нипочем не компрене…
МТА любят мастер-классы, конвенты, лекции и прочую муть, где мэтры рассказывают младому племени о себе, о том, как ОНИ пишут. Но если ты не собираешься эпигонствовать, что тебе в ИХ стилевых закономерностях, племя младое, незнакомое? Свои ищи.
Или еще один смешной вопрос: как часто давать «динамичные сцены», а как часто — описательные? После него я немедля вспоминаю одного малого, разъяснявшего мне, какой длины должна быть глава книги — чтобы прочитывалась за время, пока электричка едет от остановки до остановки. Или из одной зоны в другую… Полученный совет я немедля похерила и общение с писателем-доброжелателем тоже. Бесперспективная штука — беседа с аффтаром, маркетологом укушенным. Если человек не понимает роли личного выбора в вопросах творчества, рано или поздно он попадет в заложники к маркетологу. А маркетолог, с его общепрофессиональной психдеформацией, непременно придумает сюжетец невыразимой пошлости, с дохлым и завонявшимся обоснуем. Думаете, писево, выпускаемое издателем-благодетелем, пишется автором по зову сердца? Первый рОман, возможно, да. Но остальное уже маркетологом навеяно, словно ругательство из анекдота.
Слишком послушный писатель пошел. И неважно, слушает ли он обалдевшего от конвентов Большого Брата или мудозвона от маркетинга: есть вещи, в которых слушать и слушаться нельзя никого. Включая светочей и знаменитостей.
Да, искать собственный стиль куда как утомительно. Разница будто между покупкой мебели и созданием ее из неотесанных бревен. Первая реакция всегда одна и та же: какого черта я корячусь, когда можно просто заплатить? И ведь не скажешь: нельзя, если хотите чего-то особенного. Хотите особенного — заплатите больше, и все дела. Можно нанять дизайнера, изложить ему смутные требования и прийти потом на всё готовое. Стиля тоже касается. Например, некоторым удается умело скомпилировать нечто относительно новое из множества изученных и проанализированных стилей, потратив энное количество лет и освоив мегабайты информации. Весь вопрос в том, станешь ли ты после этого писателем или так и останешься компилятором.
Обычно МТА над такими «мелочами» не задумываются — ставят конкретные задачи вроде определения частоты динамичных сцен и сосредотачиваются на них. В большинство голов мысль о том, что частота эта плавающая, не помещается. Ну не знает аффтар, что идея и жанр могут изменять необходимость резких поворотов сюжета. Он же на читателя (а если правду говорить, то на критика с издателем) ориентируется, не на произведение. И понятия не имеет, что произведение в целом и герои в частности умеют подсказывать своему создателю, чего и скока им надо. Когда персонажи вправе лежать на травушке-муравушке и рассуждать о высоком, а когда надо непременно подраться с инопланетянаме за голактеко, которое в опасносте.
Только и слышишь нынче: а что бы такого сделать, чтобы заинтересовать аудиторию? Стриптиз, ма пюс. Групповой, под государственный гимн на Красной площади. Аудитория будет в восторге — минут пять, пока просмотрит эту прелесть на ютубе. А потом забудет, мало ли на ютубе идиотизмов.
Тот, кто хочет оставить «культурное наследие», должен поменьше думать о наследничках. Делать что умеет и будь что будет. «Искусство ревниво, оно требует, чтобы человек отдавался ему всецело», сказал Микеланджело. Правильно сказал, чего уж.
К сожалению, рисковых фаталистов, отдающих себя чему-либо без-воз-мезд-но, то есть даром, все меньше и меньше. Вирт ли так влияет на человечество или эпоха потребления, но жажда контроля все круче. Человек стремится управлять даже тем, по сравнению с чем игра на скачках — надежный, стабильный бизнес, как верно заметил Стейнбек. Отсюда и желание составить беспроигрышную схему, действуя по которой, ты верняк сорвешь джек-пот и… И что? Напишешь еще один опус по ней же, потом еще один — потом встанешь к конвейеру и даже твои верные фанаты начнут морщиться, открывая двадцатое, тридцатое продолжение саги «Биг Дик — руки не для скуки» или очередное исповедальное произведение, эгобеллетристику пополам с аутоэротизмом?
Все мы, похоже, принадлежим к единой пастве — к прихожанам храма Успеха. Преуменьшить значение успеха в жизни современного человека сложно. В традиционном обществе существовали какие-то априорные вещи, которыми перебивалось это пьянящее амбре из славы и денег — знатность, честь, репутация… Но все они оказались недостаточно стойкими, чтобы выдержать испытание временем. В индустриальном обществе они практически ничего не значат, а референтная группа у нас нынче одна — успешные люди. Причем по умолчанию их успешность — это публичность и ничего больше. Качество, долговременность и род успеха не учитывается.
На таком фоне смешно говорить горячим девкам и парням из племени МТА: потрать двадцать лет на то, чтобы поумнеть, дружок; садись писать, когда тебе в голову приходит стоящая мысль, а не ретейлинг только что просмотренной киношки; строй собственный стиль, как дома строят — на века, ну хотя бы на десятилетия, а не шалашик до сезона дождей; не бойся быть собой, а не подобием говна с моторчиком, ведущего телешоу… Подобные высказывания кажутся чушью, которой место в гробу вместе с ретранслятором. Тем не менее она еще на ваших похоронах простудится, маленькие. Никакие схемы, составленные «умными людьми», «экспертами-профессионалами», «успешными лауреатами», «наставниками молодежи» той молодежи не помогают. Бесполезно идти против времени с чужими бирюльками, свое надо делать, племя младое. Свое.
Это, собственно, и есть те самые несколько слов о соблазнах постмодернизма.
Время не церемонится с любителями быстрого секса успеха — переваривает в зобу и извергает белесой кучкой, точно курица — отбросы на птичьем дворе.