Вести из авгиевых конюшен
Про меня давеча написали поэму. С каждой попыткой меня обличить я становлюсь все эпичнее и эпичнее. Нет, в романах меня уже выводили (один раз даже в виде неубиваемой вампирши в белом пальто), но поэма гораздо короче и эффектнее. Спасибо автору большое. Далее пост и сама поэма Сергея Недохлебова.
ВЕСТИ С ЛИТЕРАТУРНЫХ КОНЮШЕН
КАК ЖУЧКОВА АЛЬТЕРЛИТ РАЗЪЯСНИЛА
Критик Анна Жучкова:
"Без всякого троллинга сейчас.Читала ЖЖ Инессы Ципоркиной. Кто не знает, это такая женщина, которая нападает на всех. На сайтах открытых продаж её забанили, она перешла на Альтерлит к Чекунову. И вроде как жжет. Но даже на Альтерлите её не воспринимают всерьёз. ......И вот - поняла. Ох, честно, лучше бы Инесса оставалась для меня инфернальным злом, чем узнать о человеке такое.......Нет, правда, я не стебусь. Я очень, очень сочувствую. И на этом вопрос с альтернативной критикой для меня закрыт".
Вместо обсуждения Жучковой личности Инессы я поставил точки. Видимо, это принятый в наших литературных кругах приём критической дискуссии. Думаю, это не для нормальных людей. Но мое внимание привлёк вывод: Новая критика, которую Жучкова называет альтернативной, по её мнению, не заслуживает внимания потому что пишется НЕПОЛНОЦЕННЫМИ ЛЮДЬМИ. Где-то мы такое уже встречали.
СКАЗКА ПРО КОРНЕТ-РЕДАКТОРИЦУ ЖУЧКОВУ, КРИТИКИНЮ ЦИПОРКИНУ, БОГАТЫРЯ ЧЕКУНОВА И ВОЛШЕБНОЕ ЗЕРКАЛЬЦЕ
Четвертого дня, в самый канун первомая, сидела корнет-редакторица отечественных "ВопЛей" и матушка-командир-девица Лёгонькой кавалерии Жучкова в светлице и маялася. Уж так маялася, что вся измаялася. И кабы место не официальное, так и повыла б, чего уж! И горница новая её боле не радует, и кавалер-кавалеристы легчайшим аллюром боле не тешат, и даже эполеты новые всем уж показала, больше некому. Уж вроде всё хорошо у болезной, а тоска-кручинушка душу гложет, поедом ест. Достала Жучкова, чтоб развлечся, зеркальце волшебное, рейтинговое, и говорит ему:
Свет мой, зеркальце, скажи,
Да всю правду доложи,
Я ль на свете всех умнее,
Всех учёней и смелее,
И из всяких критикесс
Я ль принцесса из принцесс?
Только зеркальце в ответ:
Ты известна, спору нет,
Но на свете всех умнее,
Всех ученей и смелее
Есть Ципоркина Инесса,
Вот принцесса так принцесса!
В Альтерлите пребывает,
И когда кого ругает,
Хоть сквозь землю провались,
А достанет. Вот, надысь...
Тут Жучкова зеркальце об пол и хряснула, и ну ножкой топтать. А зеркальце заморское, хрясноустойчивое. Оно и с полу всё про Ципоркину бает, хвалит, не нахвалится. Схватила Жучкова зеркальце волшебное и ну в него листочком тыкать, где у неё все рейтинги записаны. Тыкает и приговаривает:
Ты противное стекло,
Что ты врёшь-то мне назло,
Про Ципоркину всё баешь,
А меня почто-то хаешь?
Всё написано, гляди:
В рейтингах я впереди,
Я - принцесса из принцесс,
Нет там никаких Инесс!
Только зеркальце в ответ:
У тебя в листочке бред,
Ты сама его писала,
И себя туда вписала,
Иль вписали кореша.
Ты - принцесса на шишах!
Настоящая принцесса
Есть Ципоркина Инесса.
Спрятала Жучкова несговорчивое зеркальце в ларец, и ну дальше горевать. Тут заходит к ней Филя-простофиля, по прозвищу Хорват, Жучковой почти как брат и говорит человеческим голосом:
Я тоску твою развею,
Как фанеру по Бродвею:
Нынче глажу неглиже,
Глядь, Ципоркиной ЖЖ,
В ём чевой-то я нашёл
И тотчас к тебе пришёл,
Рассказать тебе не сдуру
Про Ципоркину фигуру,
Фигурально говоря.
Ты читай, чего не зря,
Про семейство, про папашу
И про ейную мамашу,
Как они еёйну жизнь
Загубили за гроши,
В смысле, значит, ни за грош,
И она теперь - чаво ж,
Всех ругает поделом,
В смысле будто помелом.
Я тебе, чего смекнул,
Прямо красным подчеркнул.
Тут Жучкова говорит:
Филя, ну ты паразит
(это в смысле молодец)!
Все, Ципоркиной конец!
И всему их Альтерлиту
Мы устроим карту биту,
Харакири и кирдык,
И немыслимейший втык.
Всё, пошла я собирать
Нашу конную, ну, рать.
Собрала Жучкова свою лёгонькую кавалерию, кто в лес, кто по дрова, дым коромыслом. Привязала пятое колесо к телеге, забралась на него и говорит своим аникам-воинам:
Рать моя несметная,
Голь переметная,
Иль грудь в кустах,
Иль голова в крестах!
Где наша не пропадала?
Лишь там, где не бывала!
Ни шагу назад:
Колени дрожат.
Все за мной сами,
А я уж за вами!
Отвечает ей рать:
Не впервой пропадать!
Веди нас, матушка, вперед,
Через сени в огород,
За хлеб да за кашу
Продадим и мать нашу,
За премию литературную
Устроим революцию культурную!
Объясняет им Жучкова экспозицию:
Занимаем удобную позицию,
Альтерлит окружаем
И жалостью разоружаем.
Донесла мне разведка хорватская:
Наносная их удаль хватская,
А в натуре они убогие,
Безголовые и безногие,
Никакие не молодецкие:
Пережили они травмы детские,
Неблагополучные детушки,
Обижали их и папы и дедушки,
Оттого они так кочевряжаться,
Но могучими только кажутся.
Чуть нажмете на них - поломаются,
Сразу в ножки падут и покаются!
Бейте их не оружьем, а жалостью,
Победите вы их такой малостью.
Воспряло Жучково войско от таких речей, двинулось в поход на Альтерлит. Идет войско, перьями поскрипывает, машинками постукивает, чернильницами помахивает. Звери разбегаются, птицы разлетаются, рыбы расплываются, гады расползаются. Читатели отчитываются, писатели отписываются, критики откритиковываются, редакторы отредактирываются. Пусто в поле чистом, стоит только Чекунов-богатырь, в зубах китайскими палочками поковыривает, слюнями богатырскими поплевывает, ушами богатырскими послушивает.
Приложил он ухо левое к ноутбуку, слышит, надвигается рать несметная. Приложил ухо правое к айфонушке, а уж рать перед ним стоит. Набрал Чекунов в грудь воздуха китайского, кликнул кличем могучим:
Ой ты, гой еси, народ отечественный!
Али нет у тебя отечества?
Аль не знал ты ни отца ни матушки?
Аль на все тебе пофигатушки?
Аль уткнулся ты в свои гаджеты,
Аль и правда уже будто гад же ты?
Встань, народ, за правду расейскую,
Гони критику фарисейскую,
Гони критиков-восхвалитиков,
Заодно и писателей-нытиков.
Собрались русичи на богатырский клич. Любимыми книгами поле перегородили. Впереди дружина Новой критики с золотой рыбой на зеленом стяге. А Жучкова рать напротив стоит, свысока смотрит, жалостью помахивает, презрением поигрывает.Только Кондратович туда-сюда бегает, не знает, куда пристроится. Выехала вперёд Жучкова на пятом колесе и завела речь обидную:
Никуда ты, народ, от нас не денешься,
Будешь ты читать, чего велено,
Будешь кланятся, кому скажем мы,
И кого укажем, премировать.
У тебя, народ, травма детская,
Травма детская, неизбывная,
От Батыя травма та тянется,
От Ивана Грозного подкрепляется,
От Петра идет от Великого,
И доходит до самого Сталина.
Никуда, народ, не годишься ты,
Лишь в ярмо да под управление,
Вата ватная ты, совок совком,
Что велят тебе, то и сделаешь!
Натянула луки Жучкова рать, заслонили солнце тёмные стрелы жалости,чёрным лесом стали копья презрения. Пропадать народу православному!
Но прищурил глаза Чекунов-богатырь, обнажил свои зубы богатырские и заржал вовсю смехом праведным. А за ним вся Новая критика засмеялась смехом убийственным, а за ними давай хохотать народ. И от смеха того всенародного обломались копья презрения и осыпались стрелы жалости. Задрожала земля от этого хохота под ногами Жучковой рати, запрыгала. Побежала рать, словно не было. Ну а русичи в Пасху светлую за столы расселись дубовые, чаши подняли золоченые за волшебное Слово Русское, и за всю за Россию-матушку!
И я там был, мёд-пиво пил,в чудо-зеркало глядел, да на ус вертел, всё запоминал, теперь вам рассказал. Сказка ложь, да в ней намёк, добрым критикам урок.
А ещё приходил профессор Преображенский,взял Жучкову за руку не по женски, сказал ей: пойдем со мной, милая, я из тебя собачку добрую сделаю.