Vendite ergo sum — продаю, следовательно, существую
Моя статья в "Камертоне", вышедшая почти три недели назад.
Казус, приключившийся некогда на передаче «Вечерний Ургант», когда ведущий помянул (как Ургант это умеет) фанфик о романтической однополой любви — в фанфике героям были даны имена актеров-исполнителей главных ролей в кинокомиксе «Майор Гром» Сергея Горошко и Дмитрия Чеботарева, оба они были приглашены на передачу — и визит этот закончился… странно. Знаменитостям предложили прочесть фикрайтерскую фантазию о том, сколь мило они провели время на свидании, кушая персики и проч. Актеры прочли. Впечалились.
Предполагается, что автор выкладывает в открытый доступ свое творчество, желая себе славы и аудиторию побольше, не так ли? Иначе стоило бы складывать свои произведения в стол. Или под замок.
Но внезапно фансервис решил доказать, что он не какая-то захудалая субкультура исключительно для своих, а недюжинная общественная сила. Началось в соцсетях движение протеста против «зарабатывания денег на чужом труде» под лозунгом «Уважай фикрайтера!», зачирикали в Твиттере обиженные фикеры (орфография фикерская): «Стереотип о том, что тринадцатилетние девочки плохо пишут – ужасен, есть невероятные люди, которые в свои 13-14 настолько начитаны и владеют стилем, что поражаешься», «фикрайтерство — это труд. очень часто недооцененный и ещё чаще подверженный грубой критике со всех сторон. особенно если вы фикрайтерка. ещё хуже если юная. творчество должно быть свободным и оно не должно быть предметом насмешек. это отвратительно», «лучше не трогайте фанфикшен фандом мы бешеные и готовы защищать друг друга от необоснованных нападок до последнего»… «Словом, ад».
Как говорил по аналогичному поводу Джаред Падалеки, исполнитель главной роли в сериале «Сверхъестественное», «двенадцатилетние девочки угрожают мне убийством». Но прежде чем испугаться раз и навсегда, давайте все-таки проанализируем, что же тут защищать «от необоснованных нападок». Тем более что критики, не влившие свой голос в хор восхвалений уже не сетературы, а настоящей, большой и современной литературы, точно так же получают обвинения в необоснованных нападках и даже интифаде. И не от девочек-фикрайтерок, а от взрослых дядь и теть, чьи гипергормональные реакции остались в далеком прошлом.
Оставим в стороне тот факт, что плагиаторов, использующих чужую интеллектуальную собственность и чужие имена-бренды для создания ужасающих образчиков графомании и безвкусицы, уважать совершенно не за что. Оставим и тот факт, что не обязательно дебют писателя (художника, артиста, певца) на публике вызывает положительный отклик и аплодисменты. Бесполезно напоминать обиженному дилетанту, что его имя или ник не является интеллектуальной собственностью и тайной (разве что медицинской), пока произведения, вышедшие из-под пера кого-либо, профи или дилетанта, не пройдут через горнило демонстрации публике, а в идеале — кодификацию, и не получат собственный и неповторимый ISBN. Не будем метать аргументы перед профанами.
Поговорим о несамостоятельной литературе, которая, начиная со времен деградации идеи постмодернизма и падения литературного уровня, весьма быстро от состояния пищи для ума пришла к состоянию жвачки. С ароматизатором, далеко не идентичным натуральному. Неудивительно, что «официальная» литература знай заимствует приемы, сюжеты, мотивы и образы у литературы «неофициальной» — сетевой, фикрайтерской и т.п. И если учесть сущность фанфикшена, то в литературе, как массовой, так и не массовой, вовсю процветает плагиат второго порядка.
Еще недавно понятие плагиата существовало и хоть как-то работало, невзирая на размытость границ и неопределенность рамок. Писатель, пойманный на плагиате, еще мог признать свою вину. Сегодня он не только не стыдится, но и требует уважения, и обвиняет тех, кто поймал его за руку, тех, кого он сам и обворовал. Плагиат переименовали в рерайт, ремейк и ретеллинг, а «криэйторы» перевелись на бесконечные переделки хитов былого.
Десятилетия кормления несамостоятельной литературой меняют читательское восприятие искусства и не дают ему развиваться, так же как полупереваренная пища для желторотых птенцов, если кормить ею птицу слишком долго, не даст полноценно развиваться взрослой особи. Но рацион интеллекта — это не пища телесная. Интеллект неспособен перейти с детского питания на взрослое сам собой, оттого, что организм требует. Его нужно осознанно переводить с детских книг на взрослое чтение, причем лучше раньше, чем позже. А еще лучше — растить на взрослом рационе со школьных лет.
Между тем и выпуск качественной, пригодной для чтения и обучения детской литературы постоянно сокращается, и взрослые книги приобретают все менее взрослый вид и содержание, превращаясь то в инфантильное нытье, то в компиляцию сетевых постов, то в новеллизацию кинофильмов-игр-сериалов, то в перевирание исторических фактов под видом фолк-хистори, альтернативной истории, магического реализма и других концептуальных оправданий для невежественных и недобросовестных авторов. (Впрочем, некоторые «историки», вроде Улицкой и Яхиной, Суворова-Резуна и Чхартишвили-Акунина, не считают нужным даже прикрывать свои фанфики по мотивам исторических событий законами жанра.)
Однако издатель не торопится развивать литературу нового века — так, чтобы она отличалась от литературы века минувшего чем-либо кроме резкого падения уровня. Рерайт, новеллизация, ретеллинг по мнению руководителей системы, занимающейся выпуском как бы новинок, намного менее рискованны в сравнении с реальными новинками. Да и средств на раскрутку успешного бренда не требуется. Подчиняясь системе, творческие личности толпой движутся в сторону продвижения не с нуля, а «с приступочки». Уже собранная кем-то когда-то аудитория достается очередному ремейку в наследство.
Механизм такого продвижения сполна опробован на фанфикшене, который выдает бесконечные рерайты на базе образов, завоевавших любовь публики давным-давно, когда сам плагиатор еще под стол пешком ходил. При этом никаких заповедей постмодернизма фикер, разумеется, не соблюдает (да и не знает среднестатистический фикрайтер про постмодернизм ничего, будь он хоть тринадцатилетней школьницей, хоть пятидесятилетней учительницей) — но благодаря «ступеньке», которую плагиатор получает от создателя франшизы, у его опуса сама собой образуется начальная раскрутка.
И ладно бы, чем плоха идея — подставить начинающему автору табуретку, чтобы он начинал не с нуля и смог бы совершенствоваться в ходе написания, не в стол отправляя свои труды, а работая в атмосфере читательской заинтересованности? Увы, идея плоха тем, что никакого совершенствования не будет, не надейтесь. Творческая личность довольно скоро перестанет быть творческой, обнаружив, насколько удобно писать вторичку, составленную из фишек, полюбившихся публике, наподобие игрушек из деталей конструктора «Лего». Так это происходит и с фикрайтером, и с начинающим автором, и с продолжающим рерайтером.
К тому же у писателя, что у дилетанта, что у профессионала, всегда присутствует надежда на пиар, на рекламщика, на восхвалитика. Эта палочка-выручалочка протащила на Олимп не один «творческий проект», не обращая внимания на мнение публики.
У восхвалитиков тоже сложности. Разумеется, разбирать переделку-подделку как полноценное произведение затруднительно — разве что собрать изрядную кучу подделок и проанализировать их общие и отличительные черты как социокультурную тенденцию. И честно признать, что ведет она в тупик. Но что делать, если явления такого рода заполонили творческую сферу практически целиком? Только объявить доминирующую тенденцию прорывом и новым веянием в искусстве. Можно также связать плагиаторство с осмыслением традиции и приближением классики к современности. И заодно, как бы двойственно это ни выглядело — отрывом и освобождением от всего устаревшего.
Еще можно потребовать уважать тенденцию как тенденцию, просто потому, что она существует. Очень, знаете ли, веское основание для уважения. Вот критики-писатели и требуют почтительного отношения к своему труду — совершенно так же, как фикрайтеры, чья писанина служит специфическим целям, к литературе не относящимся. Фансервис вовсю используется индустрией развлечений для поднятия рейтинга сериалов и кинофильмов; для роста продаж компьютерных игр и серий книг; для увеличения производства так называемого «фанатского стаффа» и т.п. Похоже, современные литераторы и сами хотели бы способствовать росту производства и продаж чего-нибудь, получая с этого свои законные проценты (каковых фикеры, кстати, не получают, что делает их выгодной рабсилой для продюсеров).
Американский писатель, автор детективов Р. Чандлер писал: «Человек всегда был продажным животным… В наше время наблюдается катастрофический упадок личной и общественной морали. Как можно иметь людей высокого качества, если их жизнь основана на отсутствии качества? Качество несовместимо с массовым производством».
Иметь нельзя, но кто сказал, что нельзя имитировать? И начать с того, чтобы изменить отношение к тому, что невозможно улучшить. Например, в приказном порядке объявить некие социальные (или творческие) группы достойными всяческого уважения — и планомерно наказывать недостаточно почтительных граждан.
Ну и что, что творчество не получает, а завоевывает уважение публики, а в творцы не назначают, ими становятся — и зачастую через годы труда, через тернии безразличия и непонимания. О нет, современный деятель искусства (или чего-то, официально поименованного искусством — «постановили считать девицей») желает особого отношения, он хочет быть назначенным. Он обязывает публику произносить его имя исключительно с почтением. Потому что, видите ли, написание букв — это труд. Даже если складываются они в полнейшую бессмыслицу.