Онко-оптика, или Обход ракового отделения в два счёта лечит от любой хандры
Привезла я своего ангела из больницы. Сидит, как женская фигурка на готической фреске, в темном углу, головушка бинтом замотана, шрамы тем же бинтом залеплены. Не дает себя фотографировать, еле подловила, соврав, что для себя и на память. Ну так дневник — это же память? Настрой у Боевой Мыши тоже боевой, а дела наши... так себе дела. Хотя и не так плохи, как могли бы быть.
Не смогли хирурги все метастазы вырезать. Часть в мышцах осталась, решили их не трогать, а то и головой двигать нельзя будет. Теперь вся надежда на иммунотерапию, на новые таргеты, на уменьшение и контроль поголовья этих тварей. И кость, говорят, опухоль не затронула, однако перехватили "щупальца" в последнем миллиметре от теменной кости. Не зря я бесновалась, грызла врачей: быстрее, быстрее, вы ее убьете своими "две недели, две недели"! Еще бы неделя ожидания — и была бы Мышь моя покойница. После метастазов в кости черепа, а там и в мозг больше двух лет не живут. И осталось бы лишь надеяться на чудо. Ну а сейчас еще есть надежда на науку фармакологию и медицину. Чувствуете разницу?
А ведь Елена из тех, кто после обследования оказался самым шустрым — всего три недели ждала и уже на операционном столе. Некоторые, судя по соседкам по палате, с августа ждали. Рак слизистых, базалиома, плоскоклеточный рак головы и шеи — серьезные такие локации и заболевания. Хотя и не узловая меланома, которая хуже всех, потому что рвется на волю, словно адские твари из врат преисподней.
Это притом, что врачам никакого укора быть не может, те работают сутками, последние операции делают в 9-10 часов вечера. И не считают больных "социально бесперспективными", пожившими свое, на кого можно и рукой махнуть. Просто мало их, врачей-то, на раковую напасть. Онкозаболевания убивают в год по 300-360 тысяч человек, в день по тысяче, словно ковид на пике волны. И никто не отводит под лечение онкобольных стадионы, не приводит толпы специалистов, не открывает всё новые и новые клиники в столице и регионах. Может, считают, что "раковых" проще на тот свет спроваживать, чем лечить? И специалистов лучше спроваживать — в страну обетованную да за океан, там тепло, там яблоки.
Игорь Робинсон, изобретатель лекарства от меланомы, как я уже упоминала, родился в СССР. Однако ему после выпуска из медицинского задали вопрос: нет ли на его курсе дельных ребят — но, естественно, не евреев? Хотя для него это требование про "не евреев" почему-то не было естественно. И он уехал. Вот мы и закупаем у США средства от меланомы, а не США — у нас. Такая вот, дорогие мои, статистика... Ненавижу ее — так же, как ненавижу чинуш минздравских, рапортующих, как у нас все отлично-отлично, улыбаемся и машем.
Я, конечно, стараюсь улыбаться и махать при Елене. А страдать буду тут, это же мой дневник, пусть и не тайный, запертый в ящике стола. А если кому не хочется на это смотреть, не смотрите. Я пойму и не обижусь, да что там, я даже не замечу. Всегда неприятно смотреть, как кто-то страдает от проблем, у которых НЕТ решения.
Но и здесь есть положительный момент, хотя всего один: мне вдруг стало положить с прибором (оттого и "положительный") на все проблемы, которые были у меня до осени 2021 года. Они просто-напросто перестали для меня существовать. Я поняла, что они ни разу не проблемы и я распрекрасно обойдусь без всего, чего мне раньше хотелось. Я перестала быть целеустремленной туда, куда меня направлял окружающий мир. Теперь у меня совершенно другое направление, в котором я и отправлюсь. А мир... пусть он катится в ту пиздопроушину, из которой пришел.