Мерисьюизм глазами источниковеда
Ненароком припомнили в разговоре с подругой "Поттериану", и я сказала, что "Поттериана" мне понравилась — но не как литературное произведение (там художественный уровень рассказчика: "они пошли, они увидели, они испугались, они сбежали"), а как отражение целого ряда мифов и заблуждений человеческих. Книга-маркер — в читателе выявляет то, в чем он дурак. И вспомнила еще одну книгу, которая подействовала на наших граждан (а особенно на сетераторов) точно таким же образом.
"Лейна" Елены Петровой, безусловно, своего рода классика попаданства и мэрисьюизма. Не помню точно года ее появления (где-то в середине 2000-х), но потом понеслась... Дифчонки толпой ломанулись в фэнтезийное четырехрасье за тем, чего им недодали в нашем не лучшем из миров.
Эту книгу не высмеивал и не раскатывал по бревнышку только ленивый. Эта книга стала зеркалом отборных мечт современной отечественной студентки, жизнь которой словно крепкро-накрепко привязана к маятнику "сессия-каникулы", предсказуема и невыносимо скучна. Точно так же "Гаррипоттериана" стала зеркалом грез западного подростка-эскаписта, которому еще учиться и учиться, причем в закрытой школе, где и кормежка так себе, и окружение не ахти какое дружелюбное.
Мне "Лейна" если чем и симпатична, то уж никак не литературными достоинствами (таковых попросту нет) — а исключительно информативностью. Или, я бы даже сказала, деловитостью перечня, составленного старухой в помощь старику накануне визита к золотой рыбке. Такой еще вполне ничего себе старухой курса с третьего-четвертого, из какого-нибудь скучного технического вуза. Именно такая литература подходит мне как историку искусства и в некотором отношении источниковеду. Поскольку именно в ней раскрываются подсознательные устремления не автора, но поколения.
Есть вещи, которые пишутся не как отражение индивидуального гения или хотя бы таланта. Они пишутся как отражение среднего уровня, оттого и представляют интерес главным образом для тех, кому хочется узнать в произведении себя в образе "Я-фантастическое" — то есть, переводя с языка психологических терминов, узреть не просто Суперэго, а Суперсуперсуперэго. Такое, до которого реальному человеку не дорасти нипочем.
Перед нами — квинтэссенция идеальной самореализации девочки-студентки 2000-х годов. Возможно, когда-нибудь — лет эдак через сто — источниковеды будут изучать по "Лейне" эмоциональный фон рубежа веков в студенческой среде. Ну, не по одной "Лейне", знамо дело, а вкупе с сотнями ее эпигонов. Изучив этот пласт литературы, они непременно отметят, что:
1. Мама спешит на помощь своей некондиционной деточке
"Дверь распахнулась. На пороге показалась невысокая пожилая женщина, с удивительно уверенными для своего возраста движениями. Она повелительно махнула нам рукой. Тумар молча втащил мою полудохлую тушку в сени и уложил на странное подобие кровати, застланное шкурами".
Даже взрослые девочки хотят, чтобы в минуту жизни трудную рядом была мамочка и обиходила бы твою полудохлую тушку. То, что данное обозначение тела прижилось с полпинка, свидетельствует о массовом недовольстве молодой женщины 2000-х собственным телом.
Это недовольство сквозит буквально в каждом произведении о попаданцах (а тем более о попаданках). Они усердно муссируют тему своего неземного очарования. Кто поглупее — тот описывает дивные изменения тела, полагающиеся попаданцу, те, кто... менее глуп (но тоже недалеко ушел) — спортивную форму.
2. Истеричный Робин Гуд Зеленые Колготки
"У меня увлечение луком длилось лет до пятнадцати. Ко мне даже ненадолго пристало прозвище Эль. Это сильно раздражало, и я довольно быстро отучила так себя называть – потребовалось всего лишь несколько стрел с тупыми наконечниками. При воспоминании об этих приятных минутах моя улыбка стала по настоящему искренней (т.е. злорадной)".
В 2000-х высококачественной признавалась только та девушка, которая в детстве прошла так называемую стадию пацанки и в душе осталась Робином Гудом-Зелеными-колготками-не-знающими-преград. Девочки, которые чинно помогали маме на кухне и выгуливали Барби, котировались ниже бывших пацанок.
К тому же бывших пацанок не бывает, они всегда могут проявить агрессию. Или мои детские грезы воплотятся, или я не знаю, что мои колготки с вами сделают! Сквернословие и шуточки с бородой приветствуются.
3. Толцытесь вглубь себя, и отверзнется вам!
"Я была из тех счастливых женщин, кто может быть ослепительной красавицей или обычной симпатичной девчонкой по своему желанию. Желание выглядеть ослепительно появлялось у меня крайне редко, поэтому я почти не красилась и одевалась в джинсы и кроссовки, а волосы стягивала в простой хвост или в косу".
Всякая серая мышка 2000-х таит в глубине себя Наоми Кэмпбелл. Ну или Андриану Скленарикову. Ладно, ладно, хотя бы Настю Каменскую, гения присушенной женственности. И если в эту глубь вглядеться, то красавица выйдет вам навстречу Девой озера и составит счастье всей вашей жизни.
Мысль о том, что ни одна модель не выходила к хедхантерам из мира моды накрашенной, с причОской и в вечернем платье, а значит, и в затрапезе была хороша — эта мысль в головенках сетераторш не укладывается. Не может серость стать ослепительной распуписькой благодаря шмоткам. "Ничего себе так" стать может. А звездой — нет. Смотрите передачу "Модный приговор" — там таких "не ставших" пруд пруди.
4. Сексапил особый, попаданский, способный покорить:
"– Завтрак, говорю, закажи и рот закрой – ворона влетит!– Ага… – стремительно краснея, пробормотал Лорин.Нет, ну надо же быть таким невинным! Скажи я подобную фразу его ровеснику в Москве, получила бы полную раскладку Камасутры на выбор. «А все-таки здорово он краснеет», – довольно подумала я и ехидно усмехнулась".
"Эльф плавным движением заступил мне дорогу и склонил голову на бок:– Я вам не нравлюсь? – похоже, с реакцией, подобной моей, он еще не встречался.Я начинала злиться – ну чего он ко мне привязался, спрашивается? Вон вокруг уже стайка озабоченных дам собралась – только окучивай!– Уважаемый, я от вас в восторге, только умоляю, пропустите нас, в конце-то концов! Нам в оружейные ряды нужно!– Позвольте Вас проводить? Я знаю короткую дорогу".
"– Ну, чего уставилась? Влюбилась, что ли? – недовольно погудел хозяин. Такому басу позавидовал бы даже Тумар.– Ага, – кивнула я, глядя на него восторженными глазами, – не в эльфов же влюбляться!Гном, похоже, ждал любой реакции, от смущения до ярости,… но только не такой! Приоткрыв рот и глупо хлопая глазами, он уставился на довольную меня".
"— Чего ты хочешь, человечка?– Ну, что я теперь могу хотеть? Ворвался в спальню к девушке, приставал… моя девичья честь требует сатисфакции…– Чего?– Того! Жениться на мне придется! – заявила я с самым серьезным выражением лица. Ну, должна же я получить хоть какое-то моральное удовлетворение – не убивать же его, в самом деле!...– Издеваешься? – мягко поинтересовался парень, сузив глаза.– Естественно! А ты чего, собственно, ждал? Что я брошусь к тебе на шею, благодаря всех Богов и Демиургов этого мира за счастье лицезреть тебя? – я фыркнула и добавила: – Отвернись!Ошеломленный дроу покорно повернулся ко мне спиной".
д) четвертого попавшегося дроу
"Но она… она… великолепна! Боги и демоны, какая бы из нее вышла королева! – последняя мысль так поразила меня, что закончил я ее вслух:– Жаль, что ты не дроу!– Что-то мне подсказывает, что я это переживу! – усмехнулась девчонка. Идиот! Ты бы ей еще предложение по всей форме сделал! Покосившись на смертную, я быстро подхватил свои вещи и выскочил из комнаты. Надо успокоиться".
е) и еще толпу неопознанного народа
"С самого начала я знала, что буду привлекать к себе внимание, но все же это здорово раздражало! Косые, исподтишка и открытые, жадные взгляды мужчин и откровенно оценивающие – женщин здорово напрягали".
Таким образом, источниковед сможет сделать вывод: молодые женщины начала XXI века полагали, будто большинство проблем решаются через постель, а что не через постель — то через влюбленность. Следовательно, их сознание недалеко ушло от сознания куртизанки века эдак XVIII. Поскольку в XIX веке уже появились суфражистки и попытки найти женской энергии лучшее применение, нежели очарование всех мужчин без разбору. А про опасно чарующих женщин начали писать книги в духе "Грозового перевала", где все кончается очень плохо.
Также он решит, что историю на рубеже тысячелетий преподавали кое-как. Поэтому автор не дает своей героине, взрослой и относительно (весьма относительно) образованной девице, сообразить, каков расклад сил в окружающем ее социуме, по всем приметам средневековом.
"— Ну, понимаешь, – замялся мальчишка, – за человеческих женщин всегда кто-то решает: отец, брат, муж… он ведь не знает, что ты другая…– Решает, да?.. Ну, мерзавец, ты у меня попляшешь! – разозлилась я. – Принять меня за покорную овцу, которая пойдет, куда пастух укажет!"
Лейна не понимает: если в феодальном обществе активно демонстрировать, насколько ты эмансипе, тебя поместят именно в ту нишу, которая для эмансипе средневековьем и отведена. В нишу куртизанки (это в лучшем случае) или просто шлюхи (это в среднестатистическом случае), над которой нет хозяйского пригляду и которой необходимо срочно найти сутенера. Но она еще хорохорится и набивает себе цену, намекая мужчинам насчет не просто развращенности, а развращенности выдающейся.
На фоне того, что она говорит о сексе и не краснеет, носит штаны в обтяжку и не краснеет, видит фэйри-красавчика и не краснеет – каких еще… артефактов надо? Всякие там суперсилы и гиперспособности – жалкое дополнение к прекрасному идеалу, с которым автор то и дело сталкивается в вузовской курилке. Отвязная и языкастая королева курса, которой принадлежит право первой ночи первого оскорбления любого, кто ей чем-то не потрафил. Кажется, что власть над миром – в руках у властелинш курилок. Во всяком случае, карманным студенческим мирком правят именно они. Ну почему, почему я – не она?! — спрашивает себя очередная девочка Леночка, мечтающая о мире, где ее будут звать Лейна, что в переводе с дроуйского означает "Черт его знает что за баба, и откуда такая взялась?".
Не секрет, что мэрисьюизм – всего лишь выброс детской веры в то, что подростковый "порядок клевания" так и будет работать везде и всегда. И в этом мире, и в том, и сейчас, и через столетия. Надежда на неизменность правил, к которым ты уже успел привыкнуть, хоть они и отнеслись к тебе несправедливо, и определили далеко не на альфа-ступеньку, и королевит на данный момент кто-то другой. Но если попасть туда, где фигура твоя зазмеится, волосы твои заструятся, а непристойные шуточки обретут силу заклинаний…
À propos: за того дроу, который готов был ее королевой сделать, Лейна так и не пошла. Потому что во второй книге ее посватал уже демиург. Офигевший от такой подставы дроу пытался догнать неверную, но не догнал, от разочарования впал в ничтожество и так в ничтожестве и лежит. Поскольку автор потерял интерес к повествованию. Повзрослел, очевидно.