Приложение №10. Выписка из протоколов допроса Ю.Д. Лазарека о сотрудничестве Абвера с ОУН—Бандеры, использовании бандеровцев для ведения разведки на территории СССР, переговорах с УПА и поставке УПА оружия

Копия в Телеграпх. На сайте Документы ХХ века. На сайте ИСТорические МАТериалы.

Выписка из протоколов допроса Ю.Д. Лазарека о сотрудничестве Абвера с ОУН—Бандеры, использовании бандеровцев для ведения разведки на территории СССР, переговорах с УПА и поставке УПА оружия.

из протокола допроса ЛАЗАРЕКА Ю.Д. 17 июня 1946 г.

Руководство «ААА» Бандеровская Разведка:

Насколько я помню, уже летом 1940 года между немцами и бандеровским руководством наметился некоторый контакт в работе.

От бандеровцев немецкая разведка I отдел 1-«С» получил разведывательные материалы из советской территории, *однако сведения были не полны и представлялись по личной инициативе бандеровцев, те, которые они сами находили*I нужным нам передавать.

Когда наметилась война немцев против СССР, немецкая разведка стала проявлять большой интерес к бандеровцам, имея в виду использовать их как реальную силу для помощи немцам в борьбе против Советской власти.

Тогда в марте — апреле 1941 года руководство «ААА» при немецком главном командовании вооруженных сил в Берлине поручило ЭРНСТУ ЦУ АЙКЕРН ведение переговоров с БАНДЕРОЙ о полном сотрудничестве с немцами II.

АЙКЕРН в свою очередь поручил мне вызвать к нему БАНДЕРУ или кого- либо из уполномоченных БАНДЕРЫ.

Я об этом передал ЛАПУНБКО и просил его связаться с БАНДЕРОЙ, пригласить его для переговоров с АЙКЕРНОМ или назначить для этих переговоров своего представителя* III.

БАНДЕРА лично не явился и уполномочил для переговоров с АЙКЕРНОМ своего заместителя ЛЕБЕДЯ.

ЛОПУНЬКО меня связал с ЛЕБЕДЕМ в г. Кракове и я его свел с АЙКЕРНОМ.

Сотрудничество Бандеры и немцев - Айкерн, Лебедь, Бандера:

Первый вопрос АЙКЕРНА ЛЕБЕДЮ сводился к тому - согласен ли БАНДЕРА сотрудничать с немцами в борьбе против Советской власти.

ЛЕБЕДЬ ответил, что уполномочен БАНДЕРОЙ заявить, что они согласны сотрудничать с немцами при определенных условиях.

*АЙКЕРН ответил, что равноправие с мельниковцами бандеровцы получат при успешных переговорах, оружием он может также снабжать бандеровцев, что касается материальной помощи, то он этот вопрос только поставит в Берлине, так как сам разрешить его не может.

Политических условий ЛЕБЕДЬ никаких не оставил, имея на это, очевидно, указания БАНДЕРЫ.

АЙКЕРН в свою очередь поставил условия ЛЕБЕДЮ:

1. Представить необходимое количество бандеровцев для обучения их диверсионной работе в школах, с последующим их использованием для диверсионной работы в советском тылу* IV.
2. Узнав от ЛЕБЕДЯ на поставленный ему вопрос — сколько участников бандеровского течения имеется на советской территории и получив ответ, что их насчитывается 20—30 тысяч, АЙКЕРН поставил перед ЛЕБЕДЕМ вопрос против СССР, в первую очередь по диверсии V
3. Представить в распоряжение немцев для работы в немецких штабах переводчиков из числа бандеровцев.
4. Вести широкую разведывательную работу по указаниям немцев.

ЛЕБЕДЬ принял все изложенные требования АЙКЕРНОМ и заявил, «что бандеровцы дадут необходимые кадры для школ диверсантов, для работы в качестве переводчиков, смогут также согласиться с использованием всего бандеровского подполья Галиции и Волыни для диверсионных и разведывательных целей на территории СССР» I, но что вопрос с финансированием бандеровцев можно будет решить окончательно при непосредственных переговорах с БАНДЕРОЙ.

Вскоре после этих переговоров, которые, по сути на предварительной стадии были успешно завершены, в Берлине состоялись переговоры между уполномоченным немецкого командования — сотрудником «ААА» по линии I отдела, док-тором МАРКЕРТОМ с одной стороны и БАНДЕРОЙ с другой II.

Эти переговоры привели к полному соглашению между немцами и БАНДЕРОЙ III.

*От ЭРНСТА ЦУ АЙКЕРН я в апреле 1941 года узнал, что БАНДЕРА получил от немцев 2,5 миллиона марок, т.е. столько, сколько получил и МЕЛЬНИК в году, что немцы приняли условия бандеровцев о снабжении их оружием.

БАНДЕРА в свою очередь обязался давать своих людей для обучения диверсионной работе в немецких школах, переводчиков для немецких штабов и активизировать диверсионную, разведывательную и повстанческую работу в советском тылу* IV.

*Впоследствии все пункты договора, как немцами, так и бандеровцами выполнялись. В частности бандеровцы [дали] свои кадры для укомплектования школ диверсантов*V.

По окончании этих школ обучавшиеся в них передавались для практического использования представителям главного командования 2 отдела майору ВАЙНЕРУ и капитану ВЕНЕЙКУ.

ВАЙНЕР комплектовал группы диверсантов, обмундировывал их в гражданскую венгерскую одежду, им выдавалось все венгерское, вплоть до бумаги, которой оборачивались продукты, и др. были из венгерских газет. Оружие они получали польское. Всех их инструктировали, как переходить границу. Указывали, что на случай задержания их советскими властями они ни в коем случае не должны рассказывать, что они были в Германии, а заявлять, что они прибыли из Закарпатской Украины, как участники ОУН.

Через венгерскую границу их перебрасывали немцы, при сопровождении бандеровцев или мельниковцев, в зависимости от того, к какому течению они примыкали.

Проводниками являлись люди, которые уже переходили границу и знали местность.

Обычно перебрасывали по 50—60 чел. одновременно, однако, после перехода границы они разбивались по 2—3 человека, которые следовали к конкретно указываемым им объектам, где они должны были осуществить диверсионные акты.

Единого руководства у них не было, каждая группа должна была действовать самостоятельно.

После выполнения задания участники группы должны были немедленно выбыть к местам их жительства и вливаться в оуновские формирования.

ВАЙНЕР направлял своих людей в Галицию, где переброска была сравнительно легкой. ВЕРНЕЙК же обслуживал Волынь. Туда забрасывать группы диверсантов было гораздо труднее, поэтому он забрасывал не группы, а одиночек. Задания они имели те же, что и люди ВАЙНЕРА. Одевали их в одежду жителей Волыни и переправляли лодками, а в мелких местах пешком через реки Буг и Сан.

Этих лиц также сопровождали переводчики, знавшие места перехода, которые после переброски немедленно возвращались обратно.

Захват Украины Германией/провозглашение Украины/Кох:

По мере захвата Украины оуновцы больше не нужны были немцам и до некоторой степени стали даже вредны своими стремлениями создать т.н. «Самостоятельную Украину».

Немцы планировали, что Украина в конечном итоге должна стать немецкой территорией. Имелось в виду украинцев постепенно выгонять из Украины и заселять ее немцами I.

Большая трещина во взаимоотношениях немцев с бандеровцами произошла в июле 1941 года, когда без ведома немцев в г. Львове создалось так называемое «правительство» Стецько.

Бандеровцы тогда афишировали перед всем миром и распространяли по радио и в печати данные о том, что немцы «освободили» Украину от большевиков и передают административную власть «ее хозяевам - украинским националистам».

Они ссылались на профессора КОХА Ганса, как на представителя немецкого государства, уполномоченного подписать декрет о создании бандеровского «правительства» СТЕЦЬКО и распространять этот декрет с подписью КОХА.

Впоследствии я от КОХА Ганса узнал, что бандеровцы его спровоцировали.

Он действительно был приглашен бандеровцами на заседание, но не знал, что там будет объявлено создание «правительства» СТЕЦЬКО.

Ему там отвели почетное место, просили выступить еще до того, как объявили о создании «правительства», он выступил, заявил, что немцы создали «свободную самостоятельную Украину» и т.п., но когда объявили декрет о создании «правительства», он был возмущен, связался после заседания с Берлином и высказал свое возмущение случившемуся.

Еще больше он был возмущен, когда под декретом появилась его подпись. Он мне клялся, что подпись был поддельная. Из Берлина была послана специальная комиссия для проверки создавшегося положения и выяснения роли в этом КОХА. Была проведена экспертиза по сличению почерка КОХА с подписью на декрете, однако проверка подтвердила, что подпись была поддельная II.

КОХ, которого имели в виду арестовать, в результате проверки был реабилитирован.

Взаимоотношения с Бандеровцами:

В дальнейшем взаимоотношения с бандеровцами складывались следующим образом.

По линии 2 отдела 265 были получены указания отказаться от использования бандеровцев во время продвижения немецких войск на восток Украины. Освобождать из армии оуновских переводчиков, соответственно обеспечивая их в момент демобилизации. Предлагалось следить за деятельностью украинских националистов и в особенности за бандеровцами.

В результате мы установили, что в момент прихода немецких войск в любой населенный пункт, там уже оказывались по 2—3 представителя бандеровцев, прибывавших из западных областей Украины.

Мы сообщили об этом нашему командованию и получили указание предлагать бандеровцам, прибывшим из Западной Украины, возвращаться обратно к своим местам жительства, угрожая, что по прибытии «СД» они могут быть арестованы I.

Впоследствии их действительно «СД» стало арестовывать.

Таким образом, в момент захвата немцами Украины оуновцы были оставлены в стороне и даже попали под репрессии.

Война Германии и СССР:

Как только началась война между СССР и Германией, я был назначен заместителем начальника 2 отдела Южного фронта восточной группировки немецких войск.

Мой начальник АЙКЕРН продвигался тогда со штабом фронта. Вместо себя он оставил в гор. Львове КОХА Ганса и в качестве его заместителя меня.

Вначале я и КОХ поддерживали связи с украинскими националистами, а после истории с созданием «правительства» СТЕЦЬКО, КОХ порвал всякие связи с националистами.

Однако, когда к КОХУ обратился ЛЕБЕДЬ в середине июня 1941 г. с просьбой освободить из лагеря военнопленных, содержащихся там участников ОУН, мне КОХ поручил разыскать этих лиц согласно переданному мне списку и освободить, что я и сделал.

В Киев я прибыл в первых числах февраля и находился там до сентября 1942 г. Как начальник 2 отдела штаба оккупационных войск Украины я занимался выявлением подпольной деятельности оуновских формирований. А в начале сентября 1943 г. был возвращен в г. Киев для продолжения работы в качестве начальника 2 отдела штаба оккупационных войск Украины.

Наступление Красной Армии:

В связи с наступлением Красной Армии я в Киеве был всего 10 дней и возвратился в Берлин. Там я получил направление на работу в качестве начальника 2 отдела штаба оккупационных войск «Генерал-губернаторства» с местом пребывания в гор. Львове. «Поскольку к тому времени оуновские формирования стали создавать свои вооруженные силы «УПА» и немцы вновь нуждались в помощи со стороны украинских националистов в борьбе против Красной Армии, я получил задание войти в контакт с руководством» II этих формирований и добиться активизации их борьбы против СССР и дружественных отношений к немецкой армии.

В момент приближения Красной Армии к г. Львову, я дополнительно получил задание создать для работы в советском тылу сеть диверсантов и снабдить их необходимыми средствами для диверсии.

ОУН УПА:

Кроме того, я должен был подобрать для школы радистов необходимые кадры, в первую очередь из членов ОУН и банд УПА. Эти радисты должны были быть переброшены на советскую территорию.

В мае 1944 года я выехал из г. Львова в Жешев, а затем в Мушино, вблизи Криницы, т.е. на территорию «генерал-губернаторства», откуда я снабжал УПА оружием для борьбы в тылу Красной Армии и подбирал кадры для пополнения УПА I.

Я вначале имел в виду связаться с националистическим подпольем через ЛОПУНЬКО, который мне во многом помог в г. Холме, однако я узнал, что он был арестован «СД» и якобы расстрелян.

Тогда я решил связаться с украинскими националистами через находившийся во Львове подотдел 3 отдела оккупационных войск «Генерал-губернаторства». Для этой цели я связался с начальником этого подотдела майором, впоследствии подполковником ЛЕБЕДЬ. От него я получил 3-4 агента, имевших задание работать среди украинских националистов.

Из них я помню только одного ЗАВАЛИНСКОГО.

ЗАВАЛИНСКИЙ:

«ЗАВАЛИНСКИЙ», лет 32, украинец, низкого роста с искривленным плечом, шатен, женатый, имел одного ребенка. Работал ассистентом по истории Львовского университета, проживая вблизи трамвайного депо. Его точный адрес я могу показать.

Его роли в ОУН я не знаю, но он занимал небольшое положение и меня связать с видными руководителями ОУН—УПА не мог. Этого не могли сделать и другие, предоставленные мне ЛЕБЕДЕМ лица.

Однако, позже, примерно в январе 1944 года меня связали с одним из руководящих участников УПА, с которым я вел переговоры в соответствии с полученным заданием.

Поскольку я не смог связаться с руководством ОУН—УПА через лиц, переданных мне ЛЕБЕДЕМ, я написал своему командованию в Берлин и просил прислать мне кого-либо из нашей агентуры украинских националистов, которые бы меня связали с необходимыми мне лицами из подполья.

КРАВЧУК:

Из Берлина мне прислали одного сотрудника 2 отдела одной из армий по фамилии КРАВЧУК.

КРАВЧУК, по псевдониму «КРАУЗЕ», лет 35, высокий, шатен, происходит из окрестностей гор. Ровно, он был немецким агентом, еще до немецко-польской войны в 1939 году работал как агент в Польше и Югославии. Его семья состояла из жены и 3 детей, с которыми жил вблизи в Холме, а затем перевез их во Львов, а при немецком отступлении перевез семью где-то вблизи Берлина.

КРАВЧУК ко мне прибыл в середине декабря 1943 года и заявил, что у него есть «связи с украинскими националистами», впоследствии он мне сказал, что он хорошо знаком с видным украинским националистом бискупом II в г. Холме — ОГИЕНКО Илларионом. Через него он связался с бандеровским подпольем.

ОГИЕНКО, офицер ВЕРЕНФЕНИХА, КРИНИЦКИЙ, ВИНЕРВАЛЬД:

ОГИЕНКО я хорошо знал, на должность бискупа я его устроил через Берлин. Его мне рекомендовал в 1940 году мой агент ЛОПУНЬКО, который тогда поставил передо мною вопрос о том, что на Холмщине нет украинской церкви, а есть только католическая, и что для поднятия авторитета немцев перед украинским населением надо в Холмщине открыть украинскую церковь.

Я тогда добился открытия такой церкви и назначения ОГИЕНКО бискупом, так как знал о его профашистских настроениях и полагал, что он является немецким агентом, и немцы могли его использовать, имея в его лице руководителя украинской церкви на Холмщине.

КРАВЧУК поехал к ОГИЕНКО и в Холм и по возвращении мне сказал, что ОГИЕНКО пообещал прислать одного из руководителей бандеровского подполья на Волыни. Этот представитель и должен был меня связать с центральным руководством ОУН—УПА.

Через несколько дней, в январе 1944 года после прибытия КРАВЧУКА, к нему на конспиративную квартиру явился направленный ОГИЕНКО человек от бандеровского подполья. КРАВЧУК мне с ним устроил встречу тоже на конспиративной квартире в г. Львове, он назвал себя одним из руководителей УПА на Волыни и заявил, что имеет полномочия от УПА Волыни для переговоров со мной. Я понял, что это представитель от «КЛИМА САВУРА», который в то время возглавлял УПА.

Я спросил его — имеет ли он полномочия от УПА вести со мной переговоры в отношении того, чтобы УПА никаких стычек с немцами не имела и чтобы всю свою деятельность направляли исключительно против Красной Армии и советских партизан и вели борьбу в Советском тылу.

Я указал ему, что в этом случае немцы снабдят УПА оружием и будут совместно с УПА действовать.

Этот представитель УПА, фамилия которого была, как я впоследствии указал, СКОРОПАР, мне заявил, что он не имеет полномочий заявить, что УПА согласна взаимодействовать с немцами.

Для переговоров по этому вопросу УПА направит одного своего представителя от своих центральных органов, т.е. ОУН—УПА. Я согласился встретиться с таким представителем и в середине февраля 1944 года КРАВЧУК получил адрес для обусловленной еще СКОРОПАРОМ встречи в гор. Львове с одним из руководителей всей УПА.

КРАВЧУК меня с ним свел уже на другой квартире, и я понял, что эта квартира тщательно охраняется. Я с собой в свою очередь взял переводчика Германии и унтер-офицера ВЕРЕНФЕНИХА.

На указанной квартире КРАВЧУК меня познакомил с этим руководителем УПА, который себя назвал доктором КРИНИЦКИМ.

КРИНИЦКИЙ, он же «ВИНЕРВАЛЬД», лет 33, выше среднего роста, нормального телосложения, темный шатен, был одет как интеллигент в хорошем черном пальто, коричневой шляпе, из его слов я понял, что он имеет высшее юридическое образование, что мне подтвердил и КРАВЧУК. Он хорошо разговаривал по-немецки, с некоторым славянским акцентом.

Как только меня КРАВЧУК познакомил с КРИНИЦКИМ, я ему повторил то же, что и просил передать через СКОРОПАРА, о том, что я уполномочен немецким военным командованием вести переговоры с руководством

Политические вопросы:

УПА о военном сотрудничестве, но не имею никаких полномочий решать политические вопросы.

«КРИНИЦКИЙ» заявил, что он об этом знает, однако ставит условия ведения переговоров:

1. Освобождение из-под стражи БАНДЕРЫ.
2. Освобождение арестованных немцами бандеровцев.

Я сказал КРИНИЦКОМУ, что такие вопросы я лично решать не могу, но поставлю их перед руководством.

В свою очередь я перед «КРИНИЦКИМ» поставил вопрос — может ли руководство УПА дать указание своим отрядам не выступать против немцев до того, как будет заключено соглашение между обоими сторонами о совместной борьбе против Советской власти.

• КРИНИЦКИЙ заявил, что такое указание уже до этого давно всем подразделениям УПА и что УПА ведет борьбу только против Советской власти* I.

Далее мы вели беседу о ряде вопросов, связанных с нашими общими интересами.

КРИНИЦКИЙ заявил, что ОУН—УПА нуждается в материальной помощи и раньше всего в оружии. Я сказал, что немцы оружием УПА снабдят, что в материальной поддержке им тоже не будет отказано. На этом наши переговоры были окончены.