Искусственная кровь
Искусственная кровь — давняя и всё еще недостижимая мечта медиков, однако советский исследователь Федор Белоярцев, открыв перфторан, приблизился к ее воплощению ближе других. Почему новый препарат начал спасать жизни, но так и не вошел в медицинскую практику и из-за чего глава исследовательской группы покончил с собой? Рассказывает Зоя Андреева.
В конце 1970-х годов СССР вступил в афганскую войну. Почти сразу стало не хватать донорской крови. И так редкая, в полевых условиях она часто подвергалась заражениям и портилась — и без того ослабленные солдаты нередко получали в довесок гепатит. В острых случаях приходилось использовать так называемую жидкость Петрова — донорскую кровь, разбавленную в десять раз физиологическим раствором. Она спасала, но полноценной заменой служить не могла. Советское правительство отреагировало быстро, поставив Академии наук задачу — создать искусственный заменитель крови.
Ученые Института биофизики решили взять за основу перфторановую эмульсию. Еще в 1966 году американская ученая Лиленд Кларк поместила мышь в аквариум, наполненный перфторэмульсией. К удивлению общественности, мышь задышала — эмульсия обеспечивала ее кислородом в нужном количестве. Оказалось, что растворимость кислорода в перфторановых жидкостях крайне высока — из-за многочисленных молекулярных пустот, в которые встраиваются молекулы газа. Чуть позже мышь всё же погибла, но не от недостатка кислорода, а от перенапряжения дыхательной мускулатуры: чтобы дышать эмульсией, ей пришлось напрягаться больше обычного.
Перфторановые эмульсии как основу для заменителя крови рассматривали во многих странах, хотя нигде в итоге препарат зарегистрирован не был.
Ближе всего подобрались японцы, но и у них получившаяся эмульсия не прошла комиссию по безопасности — частицы эмульсии были настолько велики, что закупоривали сосуды, вызывая аналог жировой эмболии. И хотя идея подобного рода препаратов висела в воздухе, на протяжении долгих лет они оставались не более чем идеей.
В Союзе за дело взялись директор Института биофизики Генрих Романович Иваницкий и доктор наук Феликс Федорович Белоярцев, а еще группа из 120 биохимиков, биофизиков, физических химиков и многих других, без которых эта работа была бы невозможна. Советские ученые, изучив возможности перфторановых эмульсий и обратив внимание на неудачи иностранных коллег, создали препарат из совсем маленьких частиц. Они были настолько малы, что проходили даже в самые узкие капилляры, обеспечивая кислородом все ткани.
Так родился перфторан. Созданный на основе перфторуглеродных соединений, он мог компенсировать в организме пациента недостаток кислорода за счет абсорбционного механизма его переноса. Доклинические испытания показали низкую токсичность и хорошую выживаемость при травмах, ожогах и других экстренных случаях. В обиход ученых и журналистов перфторан вошел как «голубая кровь» — по небесно-голубому цвету эмульсии.
8 марта 1982 года в Москве пятилетняя Аня Гришина неудачно выбежала на дорогу и попала под троллейбус, получив множество переломов и острую кровопотерю. Скорая помощь отреагировала быстро, девочку доставили в ближайшую больницу, но крови ее группы в банке больницы не было. Состояние ухудшалось, начался некроз тканей, мама девочки Татьяна уже подписала документы, необходимые для ампутации. В попытках спасти ребенка предприняли последний рывок — поместили ее в отделение реанимации Филатовской детской больницы.
Виктор Михельсон, главный детский специалист по анестезиологии и реаниматологии, возглавляющий врачебный консилиум, был знаком с разработанным Институтом биофизики перфтораном и, пользуясь связями, выписал в Филатовскую больницу несколько ампул. Проблема состояла в том, что препарат еще не был допущен к испытаниям на людях, хотя почти 3000 экспериментов на животных показали замечательные результаты. Действуя на свой страх и риск, врачи совместно с учеными ввели ребенку препарат — и состояние девочки стабилизировалось в кратчайшие сроки. Девочка была спасена. Ни она, ни ее родители тогда так и не узнали, что препарат, использованный для ее спасения, был нелицензированным.
Тогда же перфторан отправили в Афганистан. И даже там, в адских условиях, препарат на ура справлялся с самыми сложными случаями. 26 февраля 1984 года Фармкомитет СССР, приняв во внимание всю информацию о препарате, дал разрешение на клинические испытания. Дело шло к Государственной премии и окончательной сертификации препарата. И тут что-то пошло не так.
На Белоярцева написали несколько доносов. Поползли слухи об экспериментах на детях-сиротах — так неизвестно в каких целях переиначили историю о девочке Ане. Несмотря на достоинства перфторана, журналисты стали кричать о погибших в Афганистане при переливании солдатах.
Началась спланированная информационная атака, и Академия наук запретила препарат к испытаниям и лицензированию. Через два года после спасения Ани газеты стали писать о новом деле врачей.
По факту доносов на Белоярцева завели дело. Ему не предъявили несанкционированное использование препарата или что-то другое, связанное с перфтораном, — основным обвинением была растрата средств института, которые с точки зрения следствия шли на собственные нужды ученого. Сообщали, что Белоярцев не выплачивал часть зарплаты сотрудникам группы.
Не то чтобы это было полностью неправдой. Но, как и во многих других случаях, следствие использовало эдакую полуправду: Белоярцев действительно убедил сотрудников отдавать часть премий в фонд развития проекта — из него потом брали средства на покупку техники.
Но вердикт следствия был однозначным: отбирал часть зарплаты у подчиненных. Зачем? Чтобы устраивать кутежи и банкеты. Доказательств кутежей и банкетов не было, зато были новые приборы, на которых велась работа. Но ни то ни другое никого не смутило.
Тут нужно сделать еще одну оговорку: по воспоминаниям сотрудников и друзей, у Белоярцева был чудовищно тяжелый характер. С ним действительно было трудно работать, и договоренность об отдаче премий могла усугубить отношение к нему некоторых подчиненных. Всё это могло вылиться в доносы. Но только доносы вряд ли бы серьезно помешали человеку, делающему потенциально полезный для государства продукт. Значит, было что-то еще. Что именно — спорят до сих пор. Кто-то говорит о банальной зависти, кто-то о происках конкурентов: параллельно с группой Белоярцева разработкой заменителя крови занимался Институт гематологии.
В октябре 1985 года проект официально заморозили. Белоярцева сняли с должности заведующего лабораторией и отстранили от научной деятельности.
17 декабря 1985 года на дачу Белоярцева снова пришли с обыском. На этот раз по еще одному доносу: кто-то из коллег сообщил следователям, что ученый делает на даче ремонт, расплачиваясь с работягами украденным из лаборатории спиртом.
На следующее утро доведенного до отчаяния Белоярцева нашли в петле. Он оставил небольшую записку, в которой упоминались самые дорогие для него люди — жена и сын:
«…я не могу больше жить в атмосфере этой клеветы и предательства некоторых сотрудников. Побеспокойтесь о Нине и Аркаше. Пусть Г. Р. поможет Аркадию в жизни…»
Феликсу Федоровичу было 44 года.
Иваницкий, как и многие ученые и коллеги, был потрясен гибелью Белоярцева. Прямо в день похорон он подал генеральному прокурору СССР протест «О доведении до самоубийства профессора Белоярцева…». Это было сделано на эмоциях и скорее только помешало установлению истины — подобное обвинение в адрес следствия было слишком серьезным. Сразу же после этого представители следствия на собрании в Пущино заявили, что Белоярцев покончил с собой «под тяжестью улик».
После гибели идейного вдохновителя научной работы следственный процесс разгорелся с новой силой. Уголовные дела завели и на коллег Белоярцева. В газетах выходили скандальные материалы, в институт ежедневно приходили следователи, мешая работать и выискивая несостыковки в лабораторных журналах.
Благодаря стараниям коллег Белоярцева следствие окончательно прекратили в 1991 году, а в 1996-м даже допустили перфторан до использования. В основном его применяли в экстренной медицине.
Уже в 1997 году права на патент перекупили не связанные с наукой бизнесмены, а в 2015-м, когда патент закончился, права продали в США. Но наладить его производство на Западе так и не удалось. С точки зрения одного из создателей перфторана, Евгения Маевского, в Штатах для этого не хватило ни грамотных специалистов, ни оборудования. Одной из сторон гения Белоярцева была потрясающая коммуникабельность и способность к управлению коллективом: в группе, занимавшейся перфтораном, были не только биофизики и биохимики, но и технологи, физикохимики и даже кустарные мастера, самостоятельно создающие уникальные приборы. На этих приборах, как сообщает Евгений Ильич, и удалось произвести перфторан. Американцы, несмотря на покупку патента, описания этих приборов не получили. Как метко заметил Евгений Ильич в интервью изданию «Команда 29», «нельзя научиться водить автомобиль, изучая правила ПДД. Им нужно было выкупать всё вместе с аппаратурой и технологами».
В 2018 году перфторан вернулся в Россию. Его «резюме» несколько поменялось — он перестал значиться заменителем крови и стал газопереносящим препаратом.
Перфторан активно используется в ветеринарии и медицине, хотя новейшие эксперименты подвергли сомнению некоторые из его свойств. В частности, безопасность: уже в начале века стали появляться статьи, отмечающие серьезное влияние перфторуглеродных препаратов на стабильность клеточной структуры.
Сообщалось также о снижении иммунного ответа после приема перфторана. Несмотря на это, исследования его эффективности идут до сих пор. В основном он применяется в хирургии, часто — в комбинированной терапии. Его эффективность была показана во многих исследования (в частности, обзор, посвященный в том числе эффективности перфторана, вышел в 2020 году), однако следует учесть, что большинство исследований проводятся только в России и Мексике. В Штатах аналогичный препарат, уже под другой торговой маркой, только готовится к клиническим испытаниям.
Неожиданный интерес возник к перфторану за последний год, это объясняется эпидемией COVID-19. Известно, что основной проблемой, с которой сталкиваются пациенты, является кислородная недостаточность. И здесь некоторые врачи вспомнили о перфторане, частицы которого настолько мелки, что проходят через самые маленькие капилляры, обеспечивая доступность кислорода для всех тканей организма.
Девочка Аня Гришина выросла, по-прежнему живет в Москве и работает юристом. У нее есть семья и двое детей. Она и ее родители, хоть и участвовали в 1980-х в съемке документального фильма о перфторане, всю информацию о случившемся узнали спустя много лет после того, как Феликса Белоярцева не стало. В 2002 году Анна от лица страны вручила оставшимся в живых создателям перфторана премию «Признание».
Генрих Романович Иваницкий до конца боролся за честь института. Много лет он работал директором Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН, а в 1994 году, в попытках осмыслить произошедшее, выпустил книгу «Кто убил профессора Ф. Ф. Белоярцева?».
Сын Феликса Белоярцева Аркадий вырос и стал поразительно похож на отца.