Это был неудачный день
Это был неудачный день. Переполненный вагон метро, разряженный телефон, беспощадно быстрая речь преподавателя - сотни таких мелочей копились в нём в долгие дни, которые он проводил один в большом сером городе. И сообщения, одно за другим неустанно взывавшие к нему так же часто, как рождались и умирали в небе звёзды - их было много, и в этом он раньше видел свидетельство своей нужности. Теперь же они свидетельствовали об обратном - о том, как другие люди слушают те переживания и тревоги, которые раньше доверялись ему. Ему было жаль, что этот неотвратимый исход пришёл к нему так скоро. Так уж вышло, что сотни накопленных мелочей сделали этот день самым неудачным, чтобы испытывать сожаление.
На его щеках давно не было слёз. Он думал, что море по ту сторону глаз уже пересохло, но колыхание волн, то и дело приходивших откуда-то из далёкого прошлого, не давало ему с полной уверенностью заявить, что этот солёный водоём окончательно иссяк. Самая сильная волна пришла к нему в вагоне метро, на самой неудачной из всех станций. Он ещё не доехал до конечной, где должен был, как и всегда, вернуться домой. Волна качнула его к выходу, и он не сразу понял, как оказался за дверями вагона. Перед глазами маячила заветная пересадка на ту самую линию метро, которая вела прямиком в прошлую зиму. Волна пришла снова, неся с собой сотни накопленных мелочей. Он и не думал ей сопротивляться. Море искало выхода, и он, чёрт возьми, знал, где его найти.
С каждым знакомым местом на пути его море становилось всё глубже. Вот парк, в котором они блуждали ночью; вот магазин, в котором они брали сидр; вот перекрёсток, на котором они разминулись - всего один раз, всего на десять минут, но каким же трогательным было воссоединение... В море падала соль - откуда-то сверху, из темноты - и оно становилось всё мутнее, всё беспокойнее.
Код от двери он нашёл в переписке с владелицей. Тишина этого здания не изменилась с тех пор, и он не смел нарушить её, будто тень двигаясь к той самой двери. Лампы всё так же мерцали холодным светом, а ключ от двери всё так же висел в электрощитке поблизости. Его рука потянулась к ключу и на секунду зависла, но бурлящие внутри волны придали ей решительности. Наконец, он повернул ключ в замке и открыл дверь.
Она была здесь - не сейчас, но прямо здесь. Она снимала покрытые солью ботинки и жаловалась, что дверь так неудобно открывается внутрь - и он снова с ней соглашался. Он вошёл внутрь и увидел диван. Прямо здесь, но не сейчас, они пытались не уснуть в свою последнюю ночь, читая анекдоты и болтая ни о чём. На кровати, что стояла наверху, они смотрели фильмы, и она всегда засыпала на середине. На кухне они шутили и готовили вкусную еду. А у окна...
Он подошёл и тронул рукой подоконник, будто сомневаясь, что он действительно не снится ему. Прямо здесь, но не сейчас, они сидели у распахнутого окна, ели мороженное и делили плед. Здесь они провели последние часы своей зимней сказки. Он чувствовал её, видел полные волнений и мечтаний глаза, слышал звонкий смех и шаги в коридоре.
Когда вошли те, кто прямо здесь и сейчас снимал эту квартиру, он был уже не там. Он был везде и нигде настолько, насколько на это способен отчаявшийся человек. Он не чувствовал рук и глаз, но чувствовал силу и слёзы, которые они таят. Именно с силы и слёз, встретившихся в одной несчастной душе, начинаются самые грустные и трогательные истории - те, что будут призывать слёзы в глаза каждого своего читателя. И пока он сжимал силу в своих кулаках, слёзы капали из его глаз, рисуя многоточие, которым прерывается эта история...