ПРО ПЕТРУЧУ. Ч.2

Первым делом перед Петручеллой встала дилемма: как нахуй быть? Размацать скользкую почву ненадежного наркобизнеса первым, или же сразу втянуть в это дело нас? Кроме этого, нарисовывался второй вопрос, не менее важный, касающийся Петрухиных принципов. Да-да блять, вы не ослышались, пацанчик реально терзался правильностью своего выбора.
Видите ли, в его глухих краях были довольно таки своеобразные законы чести, такие как например: не канает барыжить, барыжничество не людской ход. Можно приходовать бабцу в основной разъем, разъем чуть поуже, но, ни в коем случае не давать ей на клык. А если уж дал, то ты просто обязан поставить в курс все свое окружение, что данная особа не брезгает вязать деснами канат. Нельзя без пояснения сразу давать человеку в ебло, прежде всего диалог и пояснение, за что ты ему сейчас втащишь. Нель… Да ебтваюмать, дед, ты че таблетки принять забыл нахуй опять?! Что за дичь ты тут несешь?? Наверно вы сейчас задаетесь подобными вопросами, по любому. Ладно, поясню. Братики/сестрички, дело в том, весь этот несуразный свод ебанутых правил поведения(а их там тысячи было) исходил в основе своей от зэчья. Да-да, львиную долю центрового населения родных ебеней Петручи составлял именно блатной контингент. Понятия вбивались, въедались, подобно засохшим ссаным разводам на беленой известью стене, в головы юных жителей и горе тем ебанафтикам, которые до сих пор свято чтут подобную хуитень. Приходилось соблюдать смешные законы и Петруче, потому что даже при его космической изворотливости, ему не удавалось обойти замшелые от древности ебанутые зоновские постулаты. Кстати, наверно поэтому наш друг был так повернут на оральном секасе. Суровые запреты зоновских мастодонтов не работали на таком расстоянии, поэтому Петруха с превеликим удовольствием запихивал свой шланг первым делом в нежные девичьи ротики, не боясь того, что сломает этим самым девчуле жизнь. В родных краях любительниц пригубить вялого ждала незавидная участь, от девчонки открещивались подруги, свистели в след пацаны, а малолетки обзывали защеканкой. А парнишу, продолжавшему встречаться с ней, презрительно именовали «законтаченным» и не подавали ему руки. Вот такое вот, отрочество без интернета, в окружении пажилого зэчья. Травма блять целая, психологическая.
Петруча неслабо опасался, что если его возьмут за жопу менты, весточка об этом неминуемо достигнет родных краев и тогда наш друг станет парией в родном доме. Хуево это, находиться между двух огней, между ментами и урками. Так вот, сложив все шансы «за» и «против», Петро решил для себя: пусть старое зэчье идет нахуй. Это его, Петручи жизнь и он сам волен принимать решения. А что до барыжничества, то пусть нахуй докажут сначала, так то.
Первую пробную партию синтетической дряни он раскидал самолично. Пропадал где-то хуй пойми два дня, а на третий явился к нам, невыспавшийся, бледный с полным пакетом бухла, жратвы, курева и огромной коробкой пиццы впридачу.
В очередь, сукины дети! – залихватски гаркнуло это чудо, переступая порог нашей засранной холостяцкой однушки и потрясая всем этим гастрономическим великолепием.
Ахуеть. Мы, с утра чуть не подравшиеся за последний бичпакет, чуть было не выпали в осадок. Утолив голод (а это случилось не сразу) наши молодые пытливые сердца потребовали объяснений. Но Петруча к тому моменту уже спал, по детски приоткрыв рот и свесив правую ногу с дивана. Поэтому, приступая к коробке с пиццей, мы милостиво притормозили с допросом до вечера.
«Ах ты, грязная цыганка! Петруч, ты в родном поселке этих барыг через хуй опрокидывал, а теперь сам этим промышляешь?! Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему! – радостно вопили мы, скача по комнате и закидывали нашего кента недоеденными корками от пиццы. Но Петруч, вольготно раскинувшийся на продавленном диване, лишь жмурил глаза, как кот обожравшийся сметаны и снисходительно улыбался. Большие, заманчивые как нам тогда долбаебам казалось, перспективы вдруг появились перед нами, когда опухший от восьмичасового сна дружище воспрял от сна и поведал нам, откуда бабки.
Если бы мы тогда знали, чем вся эта байда закончится, то Сгуха (черт ебаный, страдай чмо, гнида, пидарас) получил пизды на месте и моментально был бы выпизднут на мороз из нашего братского круга, Петруча продолжал бы радовать нас своими выходками… Ты уж прости нас братан, не уберегли. Но об этом – потом.