Моя Мама

Моя Мама очень хотела, что бы после школы я поступил в институт. Это было непросто. В девятом и десятом классах я вообще не учился. Я не получил бы аттестат, поскольку финишировал я с тремя двойками, но в те времена двойки в аттестат не ставили - боролись за "Доброе имя школы", и мне поставили трояки. Мама настояла что бы я пошел на подготовительные курсы в инъяз, и я действительно сходил туда один раз, мне стало скучно, и я устроился на завод учеником слесаря. Точнее меня туда устроила Мама. В это время шла война в Афганистане и многих забирали служить туда. Мама боялась. Сын соседки приехал из Афганистана "грузом 200".
Мамин приятель Дядя Володя, был главным инженером завода "Хроматрон" и Мама договорилась с ним что я буду работать там. Секрет был в том, что Дядя Володя устроил, что бы в Военном Столе на заводе не интересовались моим армейским приписным свидетельством - раньше это было обязательно. И я попал в Бригаду.

Специализацией завода "Хроматрон" - был выпуск заведомо бракованных цветных кинескопов для советских телевизоров. Несколько тысяч человек работали над совершенствованием этого брака. Самые лучшие бракованные кинескопы шли в ателье по ремонту телевизоров и их ставили взамен сгоревших, а те что похуже (их было сильно больше) разбирали, экран били и отправляли на специальную свалку, с которой битые экраны увозили в Италию. Дело в том, что насыщенное свинцом, качественное и прочное экранное стекло очень ценилось итальянцами - они изготавливали из нашего "стеклобоя" дорогущщий хрусталь. И продавать битые телевизионные экраны было гораздо выгоднее, чем продавать государству кинескопы.

Наша бригада ремонтировала заводской конвейер. Делать это можно было только в дни профилактики или в случае аварии. Профилактику назначали на выходные. И наша бригада с радостью это делала, поскольку это и был основной заработок. За выходные платили двойную или тройную оплату. И мой заработок резко вырос со 120 до 300 рублей. Это было ОЧЕНЬ много. Это была зарплата профессора. Зарплата у моих товарищей по бригаде была еще больше из-за высокого профессионального разряда, и доходила до 700 рублей. Для сравнения - вертолетчик на крайнем севере получал 800. Из этого следовала мораль - "не надо работать в будни, а надо работать в выходные и праздники".
Поэтому в будни мы дружно играли в домино - пара на пару.
Друзья! Не надо со мной играть в домино! Смысла нет - сделаю.
Поскольку в домино можно было играть только в обед, а мы обычно играли весь день, то кто-то должен был стоять "на стреме" - начальство иногда пыталось к нам приходить. "Пыталось", потому что не получалось. Для отпугивания начальства, посреди нашей мастерской лежал огромный стальной лист толщиною в сантиметр. Когда стоящий на стреме видел кого-то из руководства, движущегося в сторону нашей мастерской, он подавал сигнал и один из моих сотоварищей вскакивал из-за стола, хватал гигантскую кувалду и со всех сил начинал лупить по огромному стальному листу. Звук который издавало железо нельзя передать словами. Скажу примитивно - Адский Колокол Апокалипсиса. Мы все затыкали уши, но все равно - мозги разрывались. Услышав этот звук, руководство сначала замедлялось, затем останавливалось вовсе, а затем, спустя секунд тридцать разворачивалось и топало восвояси. А мы продолжали турнир. Проигравший бежал в магазин.

Нельзя сказать, что мы играли в домино все время. Была и куча других дел. Во первых - забота о семье и украшение быта.
Все мужики в бригаде были пьющими, но рукастыми. Жены их любили. Квартира у каждого из моих "товарищей по оружию" была значительно красивее чем у соседей не только из-за бюджета. Практически все вещи в квартирах были изготовлены своими руками.
Во-первых мы делали красивые ножи, столовые приборы, дверные ручки и крючочки для прихожих и ванн. Для этого использовалась качественная нержавеющая сталь, которую мы выменивали в инструментальном цеху и красивый разноцветный пластик - полистирол, который приходилось воровать на соседнем заводе "Цвет".

Завод "Цвет" входил в наше объединение и выпускал небольшие бракованные цветные телевизоры, для которых наш родной "Хроматрон" поставлял бракованные кинескопы. Источником драгоценного цветного полистирола были корпуса от телевизоров. Их надо было выкрасть, разломать и утащить на наш завод. Проблема еще была и в том, что большинство корпусов были некрасивые, серые, и лишь процентов десять из специальных партий были всех цветов радуги. За ними то и шла охота, и их охраняли.
Между "Цветом" и нашим "Хроматроном" стоял пятиметровый бетонный забор и мы рыли подкоп. Каждый раз новый, поскольку предыдущий охрана закапывала. После этого самые шустрые лезли в лаз и через несколько минут через забор летели корпуса от телевизоров. "Принимающая сторона" быстро крошила ногами полые корпуса - задача была сохранить две боковые стенки от телевизора, именно они и были исходным материалом для крючочков.
Далее, уже в мастерской, поделив добычу, мы принимались за творческий процесс. Рисовались и обсуждались эскизы, по которым каждый делал себе лекала, резались на заготовки слои полистирола, потом заготовки клеились между собой ацетоном и на двое суток аккуратно и ровно зажимались в тиски. Через пару дней получались трех или пятислойные брусочки и мы начинали из обрабатывать - пилили, обтачивали и полировали. Уже отполированные крючочки выставлялись на сварочный стол и Сварщик Метелкин (на фото в очках) дважды проходил их огнем ацетиленового резака (на фото в центре), и крючочки сияли словно покрытые блестящим лаком. Комплект из трех таких крючочков для полотенец стоил пол литра технического спирта - главной валюты "Хроматрона".

Еще мы мастерски делали "жженую вагонку". Привычную нам все сегодня вагонку достать было невозможно, а она считалась самым красивым в мире отделочным материалом, и мы делали ее сами. Для этого были нужны ящики от японских высокоточных станков с программным управлением, рубанок, лак и газосварочный аппарат Метелкина.
Японских высокоточных станков с программным управлением валялось на заводском дворе "до сраки". Завод их покупал десятками, но устанавливать особо не спешил, поскольку из-за этого могла рухнуть выгодная торговля стеклобоем с итальянцами.
Японские станки были очень точными и ловкая рука человека им была ни к чему, из-за этого детали выходили качественными, а кинескопы - первосортными, а это было не выгодно и глупо. Поэтому станки ржавели на улице под открытым небом. Сначала с них растаскивали упаковку (она как вы уже поняли шла на производство "доморощенной" вагонки), потом ловкие руки отковыривали от "японцев" красивые ручечки, кнопочки и светодиодики. Станки теряли товарный вид и их начинали уже откровенно курочить. Все оставшиеся детали, которые заводчане не смогли пристроить домой и на дачу, валялись вокруг суперстанков в грязи. Еще через пару месяцев нас тайно вызывало начальство, мы давали подписку о неразглашении, и ночью, за тройной оклад и спирт, разрезали и закапывали станки на задках заводского двора. Каждый станок стоил от двух до восьми миллионов долларов.

Ну так вот... вагонка...
Доски от упаковки станков были отличными! Длинна у них была стандартная - 2.60! Соответственно, по вертикали они идеально подходили к стенам наших квартир! Доски дополнительно шкурились и полировались, с их краев снималась рубанком аккуратная фаска, после чего они попадали в руки нашего супер-сварщика Метелкина, который обжигал их горящим ацетиленом так, что на поверхности древесины появлялись разводы от подкопченой смолы.
После этого вагонку покрывали лаком, который выменивали на спирт из расчета десять к одному. Оставалось только вынести вагонку с завода. Для этого существовали специальные "бросальщики".

"Бросальщиками" были люди из бригады грузчиков. Они работали во дворе, их все знали, и на их мельтешню никто не обращал внимания, к тому же у них была свобода передвижения за воротами - им не надо было сдавать и возвращать пропуска на проходной.
"Бросальщиками" их называли вот почему...
Дело в том, что иногда, редко, вдруг с конвейера сходила партия качественных и очень хороших кинескопов. В этом обычно был виноват какой-нибудь молодой и не оперившийся технолог, которого недавно взяли на работу, и который еще не понял настоящих производственных задач и был не в курсах контракта с итальянцами.
И тогда, о чудо, появлялись кинескопы 1-го сорта.
Такая продукция никогда не покидала завод через ворота. Их растаскивали по углам до упаковки, а после этого шли к "бросальщикам".
Бросальщики, за спирт, забирали качественный кинескоп из тайного условного места, и в обед перебрасывали его через пятиметровый забор нашего предприятия. С другой стороны забора стоял второй бросальщик, который этот кинескоп ловил и прятал в кустах, после чего точные данные куста сообщались владельцу, и он после работы забирал оттуда качественный продукт.
Бросальщиков было очень мало - требовалась недюжинная сила и ловкость - кинескоп весил килограмм двадцать, бросить и поймать его надо было так, что бы он не превратился из первосортного в некондиционный, а телевидение - наука тонкая. Услуги бросальщика стоили литр технического спирта, или по нашему - шесть крючочков. Куб переброшенной через забор вагонки стоил два литра спирта.
Для этого Бригада трудилась в поте лица.

Спирта нужно было очень много. Он использовался исключительно в питьевых и торговых целях. Это была заводская твердая валюта. Спирт выдавали только в цехах точного производства, для протирки узлов и деталей точных механизмов.
Естественно - их никто никогда спиртом не протирал. В цехах точного производства работали нормальные люди, которым тоже хотелось крючочков, ножиков с наборными ручками, вагонки и других атрибутов роскошной жизни. Эти люди меняли спирт на все это.

В нашей Бригаде имелся расчет потребления спирта на душу населения - 150 граммов в день на пропой, примерно столько же для торговли, и 50 грамм мы откладывали на черный день. На взятки, если "пожопят".
Итого, на восьмерых, выходило 2 800 граммов в день. С учетом того, что все это надо было выменивать, нам приходилось туго. Но способы добычи были...
Про крючочки и вагонку я уже говорил, но это были гроши, а точнее "капли в море", и мы брали халтуры.
Нельзя забывать, что главным нашим предназначением были механосборочные работы - то есть нас держали, что бы мы умело управлялись с железом. И нам это железо выдавали. А мы его гнули, прямили и варили.
Мы делали стеллажи для заводского детского садика, стенды для Профкома и Комитета Комсомола, конструкции для Первомайских демонстраций, стеллы для наглядной агитации, мы даже ***** двадцатиметровую новогоднюю елку из железного уголка для нашего пионерского лагеря "Журавленок". Это была наша конструкторская гордость. Оплату мы брали исключительно спиртом.

Каждый вечер, безвольно болтая руками словно подстреленный орк, я шел домой пьяный.
Эх! Золотое было время...