Не бывает такого
Не бывает такого. Я - фонтан крови, бьющей из главной артерии. Десять тысяч дрожащих струн лопаются со звенящим криком, и я чувствую, что больше никогда не смогу вдохнуть. Смотрю в ореховые глаза, искрящиеся искренностью, лечу навстречу раскалённой вольфрамовой нити, как мотылёк на тёплый свет.
Я готов заплатить любую цену. Какую хотите. Любую.
Я иду по лабиринтам Дворца памяти и нахожу дверь, увитую виноградом и розами. За ней солёные брызги прибоя и солнечная бухта вдали от посторонних глаз. Там я познакомился с Алисой. Мне было 14, ей - 13. Наша хрупкая дружба заключалась в объятиях горячего песка у кромки воды, где мы лежали вместе. Она морщилась от солнца, искала неумелыми пальцами мою руку, и мы лежали так, оцепеневшие, исступлённые.
Дети, не имевшие ни малейшего представления, что делать с этим огромным, неизведанным миром, что делать друг с другом, когда невыносимо даже касаться. Одно крошечное прикосновение - и всё, взрыв, смертельный удар током в самое нутро. Мы - покойники, мы больше не дышим. Мы теперь не знаем, как дышать.
Наши родители редко встречались, хотя и дружили. Но так вышло, что ни я, ни Алиса не были связаны деспотизмом по рукам и ногам. Скорее наоборот - мы были предоставлены сами себе, а потому наши встречи длились почти всё лето. На нейтральной территории, в кафе и парках. Мы оба чувствовали, что близки к тому самому катарсису, который пока не сможем пережить. И боялись его чудовищно.
Она делилась со мной своими наблюдениями. Говорила, что весь мир - театр, и ей нравится учиться искусству ношения масок. Эта фраза прочно въелась мне в голову. Алиса, между тем, не уставала демонстрировать свой врождённый талант играть словами, играть на
эмоциях, разыгрывать ситуации с одним только ей известным исходом. Сейчас эти абстрактные описания не слишком-то раскрывают суть, однако за ними целый мир человека, блуждающего в лабиринте собственных страхов и сомнений. Я не замечал этого тогда, какое! Она казалась мне слишком идеальной, чтобы иметь пороки.
И я плевал на все условности, я хотел отдать ей всё, что угодно. Возьми всё, что у меня есть, забери каждую клеточку, прожжённую насквозь хаосом и огнём. Только, пожалуйста, не отталкивай. Не уходи.
Но она ушла.
Нет, не уехала, не бросила меня, обратив лёгкие в камень. Лихой таксист спешил доставить важную шишку в аэропорт и сбил Алису на пешеходном переходе. Это случилось 15 апреля, в день её рождения.
В больнице она оставалась жива ещё несколько часов, но я не успел тогда. Гулял где-то с одноклассниками, ни о чём не зная.
С тех пор прошло уже больше десятка лет, много всего приключилось. Сейчас я помолвлен, моя невеста довольно милая, кажется, мы даже любим друг друга. Мне вроде бы нравится мой дом и моя работа, всем доволен. И шло бы оно всё так гладко дальше, никаких тревог и волнений.
Если б не тот странный день, когда я сел на поезд до Воронежа. Мой товарищ, Лёня, был в тот душный вторник сам не свой. Это он настоял на поездке, чуть не умолял меня отправиться с ним, ведь ему так плохо. Толстуха-жена и кредитный "солярис", работа в колл-центре, в общем, полный джентльменский набор. Он был на исходе. И, сильно надравшись, плакал, словно девочка, у меня на плече.
Мы сидели в вагоне-ресторане, где Лёня с периодическими всхлипами поглощал содержимое бутылки. Я слушал вполуха, ожидая, когда спадёт сам собой этот восьмой за полгода приступ депрессии. Да, с ним такое постоянно бывало, правда, куда в меньшей степени, нежели сейчас.
Я заметил, что темноволосая девушка наблюдает за нами из дальнего угла, иногда отпивая из чашки в железном подстаканнике.
Ещё через полчаса Лёня улетел окончательно, вследствие чего я был вынужден отбуксировать его в купе. А сам почему-то вернулся. Нет, не ради той худощавой девицы, просто спать вовсе не хотелось, а стук колёс действовал умиротворяюще. Я снова вспомнил Алису. Наши родители ведь тоже познакомились в поезде.
- Вы кого-то ждёте? - робкий взгляд из-под тёмных ресниц, она вроде как даже немного покраснела.
- Нет, никого, - я качаю головой.
- Вы не против... - смущённо начала она и, не закончив фразу, присела на краешек кресла передо мной. Я заглянул ей в лицо и вдруг словил что-то похожее на дежавю: глаза как у Алисы. Карие. С зеленоватым протуберанцем вокруг зрачка.
- Пожалуйста, - говорю спокойно, хотя сердце отчего-то забилось чаще. - Путешествуешь одна?
- Просто, - она отводит взгляд. - Сегодня мой день рождения. Хотела отпраздновать, но как-то не сложилось.
Девушка кивает в сторону своего пустого стакана из-под чая, а я сижу, обмерев. Сегодня 15 апреля. Алиса родилась в этот день.
- Мне девятнадцать, - говорит кареглазая попутчица, хотя выглядит года на три младше, как минимум. - Уже совсем старая стала.
Почти на десять лет моложе меня, ну да ладно.
- Поздравляю.
- Спасибо. А меня Алиса зовут.
Начинаю думать, что это какой-то розыгрыш, но виду стараюсь не подать. Она, тем не менее, замечает.
- Что-то не так?
- Да нет, всё отлично. Я Никита, кстати.
- Очень приятно, - посматривает на меня исподлобья, - Никита.
Мне как-то не по себе от этого взгляда и от всей ситуации в целом. Пытаюсь вести ненавязчивую беседу, но то и дело тушуюсь.
- Так что ты делаешь одна в поезде в свой день рождения?
- Ну... Разве у тебя никогда не бывало так, чтобы хотелось всё бросить и уехать подальше? Взять билет в один конец и навсегда исчезнуть. Оставить прошлое за бортом.
- От себя не уедешь. Конечно, бывало! Только что с того? Куда б ты ни поехала, всюду будешь таскать за собой багаж памяти и сомнений.
- Я могу задать тебе встречный вопрос, - говорит моя таинственная попутчица, наклонив голову. - Зачем едешь ты?
Разумеется, ради Лёни, зачем ещё? И всё-таки, с ответом я медлил. Нет, вообще-то она зрит в корень. Не могу не признать.
Алиса смотрит выжидающе. Как будто читает мои мысли. ТА Алиса смотрела так же. Господи, разве это возможно?
- Ты счастлив? - спрашивает она вдруг.
- Счастлив ли я? Да, разумеется.
- Звучит не слишком убедительно. Знаешь, надеть маску с улыбочкой всякий может. И даже начать узнавать собственное отражение в зеркале. Вот только... Зеркало души не обманешь. Я-то вижу.
- Интересно, что ты видишь? - с издёвкой усмехаюсь. Но её не смутить. Она снова улыбается. Но на этот раз одними глазами. Пляшут озорные искорки под тенью пушистых ресниц. А у меня мурашки от этого взгляда. Она так похожа, так похожа на Алису из беспечного, беззаботного детства. Голова идёт кругом.
- Хочу показать тебе кое-что. Будь готов через одиннадцать минут.
Тучи сгущаются над полем, и весь мир как будто замер в ожидании. Никого нет, только мы с тобой. Мир пуст.
Я держу Алису за руку, её маленькая ладонь, коротко остриженные ногти, кругленькие суставы пальцев, и угловатые ключицы, и задумчивая полуулыбка и веснушки на плечах - всё только моё.
Когда раскаты грома приближаются к нам, а молнии сверкают вдали, мы прячемся под крышей на станции. Здесь нет никакого помещения, просто деревянная, сто лет не крашеная скамейка и символический навес над головой.
Поезд уехал, словно стрела времени, он несётся только вперёд, сметая с пути разряжённый воздух. А нам осталось безграничное зелёное поле и буря над ним.
Несравнимая с бурей внутри меня.
Как возможно такое, как? Я познакомился с человеком от силы час назад, а меня так непередаваемо и чудовищно к нему тянет.
- Я часто выходила на этой станции, но всегда возвращалась обратно, - говорит Алиса. Та, эта, не отличить. - Но сейчас я хочу остаться. Идём со мной!
Она меня ведёт, а я повинуюсь этому необъяснимому наваждению, не позволяя себе (читай, не пытаясь) ничего анализировать. Всю жизнь я старался быть впереди, твёрдо зная, чего хочу. Всегда сам прокладывал дорожку, сам решал, куда свернуть и зачем. Логика плюс холодный расчёт превыше всего.
Но теперь я без раздумий полагаюсь на волю девятнадцатилетней девчонки. Которая ведёт меня в одинокий, всеми забытый дощатый дом на окраине. Мы легко проникаем внутрь через выбитое окно. Мы во власти какого-то неземного одухотворения.
Тот катарсис, который ускользнул от нас почти десять лет назад, вдруг возвращается. Вот он я, ты, небось, не ждал. Разве такое возможно?
Она понятия не имеет, что делать, в каждом её волнительном вдохе, в каждом прикосновении торопливых пальцев это прослеживается. Она, так же как и я, отдаётся на волю бессознательной жажды тепла. Она, так же как и я, замёрзла и заблудилась. Но только теперь всё позади.
Дождь стучит в окно, и весь мир замер в ожидании рассвета. Мир вокруг больше не существует.
Когда я просыпаюсь утром, Алисы нет рядом со мной. Она тихо исчезла на рассвете, оставив после себя невидимую частичку тепла на белоснежных простынях. Она шагнула в новый мир, где отныне открыты все двери, где больше нет преград и замков. Она, быть может, завтра и не вспомнит обо мне, когда закружится в калейдоскопе встреч и событий.
А я доберусь до города на попутке, и там меня встретит невеста. Та самая, которую я по-настоящему никогда не любил.
Я не вернусь на работу, где вот уже пятый год работаю по наставлению родителей. Хватит себя обманывать, это никогда не было моим сознательным выбором. Я возьму только самые нужные вещи и сниму в банке свои сбережения. К чёрту планы на ипотеку, к чёрту свадьбу ради галочки с нелюбимым человеком.
Просто мы вовсе не обязаны делать то, что не хотим.
Я всегда это знал, только признаваться себе почему-то боялся. Вернувшись в город, я немедля его покину. И если вдруг потеряюсь, не зная, куда идти дальше, загляну в небольшую записку, где мелким аккуратным почерком указала адрес кареглазая попутчица.