Старенькая «Нива»
Старенькая «Нива» бодро бежала по разбитой дороге, подпрыгивая на ямах и выбоинах. За окном мелькали чахлые перелески и поля, припорошенные первым снегом.
– Подъезжаем! – Саня кивнул на каркас какого-то разрушенного здания справа. – Сейчас остановимся и посмотрим, что к чему.
Саня промышлял в заброшенных деревнях. Тупо открывал старый советский «Атлас автомобильных дорог Нской области», сверял с гуглом координаты и вводные и ехал «в разведку». Опытным взглядом окидывал на месте покосившиеся деревянные дома и старые кирпичные постройки, выискивал более-менее ценный или пригодный материал, а потом дербанил приглянувшиеся строения со своей командой «веселых и находчивых». «Нашли – имеем право взять себе», – весело приговаривал Саня, разбирая крепкую еще кладку очередного дома. Сколько он наваривал на своих находках никто точно не знал, но одно было наверняка: Саня не стал бы заморачиваться себе в убыток. Он был из тех, о ком говорят: умеет на дерьме собирать сметанку.
Серега был простым как три копейки пареньком с рабочих окраин. В команде находчивых он был новичком. Когда сменщик позвал его на шабашку и объяснил ему суть дела, Серега конечно на минуту задумался, правильно ли это, законно ли? Но новый смартфон очень хотелось, а на зарплату рядового специалиста на заводе не сильно разгуляешься. И теперь они мчали вдвоем по стылому бездорожью в богом забытое место под названием Жилино, поглядеть, можно ли там чем-то поживиться.
Деревня эта в лучшие свои времена насчитывало около полусотни дворов, а потом пришла в упадок. Молодежь потянулась в более хлебные места, а те, кто не смог уехать потихоньку спивались, старели и умирали в одинокой неизвестности. С дачниками не сложилось, и Жилино постепенно опустело.
«Нива» въехала на центральную деревенскую улицу, проехала немного вперед и остановилась. Мужчины вышли из машины размяться и перекурить. По обе стороны дороги располагались потемневшие от времени дома, некоторые из них зияли выбитыми окнами, печально накренившись, а некоторые выглядели довольно крепко. Холодный ветер раскачивал сухой бурьян. Сохранившиеся столбы линии электропередач одиноко тянулись вдоль улицы. Вдалеке маячила ржавая водонапорная башня. Связь как ни странно здесь ловила, но интернет был недоступен.
После пары небольших кругов по деревенским улицам они принялись за дело. Напарники осмотрели с разным успехом около десяти строений, когда приметили в стороне одинокий маленький бревенчатый дом с ситцевыми занавесками на окнах. С замком пришлось повозиться, но они его все-таки выломали и попали в широкие сени. За плотно прикрытой низкой внутренней дверью их встретила надежная белая печь, делившая широкую комнату на две части, и уцелевшие немудреные домотканые дорожки, круглый стол с потертой клеенчатой скатеркой, комод и почерневшие иконы в углу. Внутри дома было затхло и холодно, но явного запаха сырости не чувствовалось.
— Это мы удачно нашли, — присвистнул Саня, мимоходом прихватывая с комода раритетный механический будильник. — Проверь, что там, — кивнул он на старый шкаф, стоявший у окна на противоположной стене.
В шкафу не было ничего особо интересного, только старая одежда. Среди стопок вещей, аккуратно разложенных на полках, внимание Сереги привлек небольшой холщовый мешочек, наполненный, казалось, плоскими кружочками. Решив, что находку стоит рассмотреть как следует, Серега его из шкафа и огляделся в поисках подходящей посадочной площадки.
В углу у печи он заметил кровать с панцирной сеткой, накрытую сбуровленным толстым одеялом. Сдвинув одеяло в сторону, Серега присел, сетка лопнула и он, потеряв равновесие, полетел вниз. Спинка кровати больно ударила по плечу, мешочек шлепнулся на пол и из него посыпались тусклые монетки.
Серега не сразу понял, на что упал. Он лежал на высохшей как мумия сморщенной маленькой старушке в пестром тонком платье. Выражение её лица было спокойным и умиротворенным. Казалось, она прилегла отдохнуть пару минут назад и сейчас просто спит.
— Черт! — вырвалось у Сереги. Он попытался встать, судорожно отпихивая страшную находку от себя, но сломанная кровать мешала это сделать быстро.
Саня, сохраняя невозмутимое выражение лица, подошел к мумии и достал телефон.
— Прикольно, — сказал он, делая фото, — Давно, видать, окочурилась бабка-то. И как её мыши-то не погрызли?
И глядя на обалдевшего Серегу добавил:
— Да ты не ссы. Радуйся, что бабка не жирная попалась, растаяла бы вонючей снегурочкой... А вы отлично смотритесь вместе, — и расхохотался.
Сереге удалось подняться. Он подавил внезапно набежавшую тошноту, облизнул пересохшие губы и спросил:
— Ничего, — пожал плечами Саня. — Осматриваем дом и двигаемся дальше.
— А с ней что? — кивнул Серега в сторону кровати.
Саня подошел к нему вплотную, внимательно посмотрел ему в глаза и медленно, чеканя каждое слово, произнес:
— А что ты предлагаешь? Поцеловать ее, чтобы она проснулась? Ну хочешь — в полицию позвони. Расскажи, как нашел в заброшенной деревне труп старой бабки. Думаешь, тебя за это по головке погладят и никто ни разу не спросит, какого лешего ты деревне-то этой делал? Да на тебя повесят и бабку эту, и еще сто таких бабок, дебил.
— Не оставлять же ее так, не по-людски это, — попытался протестовать Серега. — Похоронить бы.
Саня задумчиво посмотрел на старушку, что-то прикидывая в голове. Потом открыл телефон, сделал еще несколько фото и обменялся с кем-то парой эсэмэсок.
— Есть у меня идея получше, — сказал он наконец. — Жди здесь.
Вернулся он с пластиковыми мешками для мусора, счастливо мурлыча под нос незатейливый мотив.
— Так, — деловито произнес он, вручая их Сереге. — Барахло — в эти мешки пакуем, бабку — в эти! И давай поживее, темнеет скоро.
В город они въехали по объездной и долго петляли мимо стационарных постов. Высадив Серегу на автобусной остановке, Саня поехал на сделку, увозя с собой удачно поместившееся на заднее сиденье мумифицированное тело и нехитрую утварь, найденную в деревенском доме. Мешочек с монетками Саня тоже забрал себе, правда, позволил Сереге взять одну на память. На одной стороне монетки красовалось солнце, на другой — луна.
Саня удачно обернулся. Иконы, правда, на проверку оказались обычными репродукциями, но мумию сразу же взял за подходящую цену один помешанный на эзотерике коллекционер. Он же скупил все барахло, найденное в деревенском доме «для тематической экспозиции» и взял на экспертизу монетки. Сереге хватило не только на новый смартфон.
На разбор в Жилино договорились ехать через неделю, когда подтянутся из отпусков остальные участники команды. Кажется, жизнь начинала налаживаться, и Серега строил оптимистичные планы на будущее.
Он отсыпался после смены, когда ему приснился странный сон. Они с Саней сидели за круглым столом с потертой клеенчатой скатеркой. Саня последовательно выстукивал незатейливый ритм: три коротких удара — три длинных. Вдоль стен стояли неясные призрачные силуэты других людей. Они беззвучно шевелили губами и указывали прозрачными пальцами в темноту. Там кто-то хлопотал, растапливая печь.
Серега проснулся, закурил, пытаясь стряхнуть остатки сна. Сделал кофе, потянулся за телефоном и увидел кучу пропущенных звонков. Звонила Люба, соседка Сани, с которой тот мутил время от времени.
Серега не сразу понял, что хотела от него бьющаяся в истерике женщина.
— Сережа, — рыдала она в трубку, — Сашка куда-то пропал.
— В смысле? — удивился Серега, припоминая, что недавно видел Саню в заводской курилке.
— Он вчера уехал в Жилино. Я ему звоню, а он не отвечает.
Упоминание заброшенной деревни Серегу неприятно задело. Саня уехал без него, как же так? Но вслух он произнес:
— Может, не слышит он телефон. Работает...
— Он туда с этим долбанутым поехал. С тем, который бабку помершую купил. Он так на Сашку орал, обещал натравить на него всех своих знакомых бандитов, если срочно в деревню эту не попадет.
Серега закурил новую сигарету и, пытаясь подавить растущее чувство смутной тревоги, спросил:
— Весь день вчерашний. Он сказал, что сам позвонит, но не позвонил. Тогда я ему позвонила сама, а он трубку бросил. Я ему опять позвонила, а он не отвечает. Я ему отправила голосовое, потом ещё отправила...
— А от меня ты чего хочешь? — перебил её Серега, прекрасно понимая, о чем сейчас попросит сумасшедшая баба. — Жилино — у черта на куличках, машины у меня нет.
Люба замолчала на пару секунд, переваривая услышанное.
— А я в полицию позвоню, — шмыгая носом сказала она. — Скажу, что парень мой поехал c тобой в Жилино и пропал.
— Валяй, — ответил Серега, которому этот разговор нравился всё меньше и меньше. — Телефон сказать?
— А еще скажу, что ты меня изнасиловал, — добавила Люба. — Понял меня, тварина?
Серега сбросил звонок и внес Любу в черный список. Надо бы купить сигарет, подумал он. И водки. В кармане куртки в его руку скользнула мелкая монетка. В неярком электрическом свете солнце на одной ее стороне плакало кровавыми слезами. На другой стороне луна безучастно смотрела на Серегу мертвыми глазницами.
«Была не была», — подумал Серега и подбросил монетку вверх. Монетка упала на ребро.
Серега шел по обочине разбитой дороги. Под ногами звонко хрустел молодой лед.
Он добрался на попутках до ближайшего живого села, и теперь ему оставалось пройти каких-то семнадцать километров, ощущая на себе все прелести переменчивой предзимней погоды.
Он не собирался идти в Жилино, но оно его не отпускало. Умом он понимал, что они вляпались с Саней во что-то очень дурно пахнущее и, возможно, Саню он больше никогда не увидит. Со звонка Любы прошло двое суток, дома и на заводе сменщик не появлялся, телефон его молчал. Серега не думал, что Люба пойдет в полицию, ее угрозы походили на жужжание назойливой осенней мухи. Но исчезновением психованного коллекционера стали серьезно интересоваться мутные личности, и это могло стать проблемой.
А еще стоило ему хоть на минуту расслабиться или закрыть глаза, сразу же всплывал одинокий маленький деревенский дом с ситцевыми занавесками на окнах, как будто настойчиво зовущий в гости. Ночами Сереге снилось, как он чаевничает за столом с потертой клеенкой. Ему заботливо подкладывают в грязную щербатую тарелку нехитрое угощение: то пельмени, то блины. Сладковатый вкус пельменей вызывал тошноту, а блины отдавали прогорклым салом. Он просыпался и долго ощущал мерзкое послевкусие.
До деревни он дошел засветло. Возле маленького бревенчатого дома стоял черный глухо тонированный круизер, припорошенный снегом. Его широко распахнутая левая задняя дверь вся была в засохших темных пятнах, салон был перепачкан от пола до потолка, а на ковриках застыли черные лужи. На заднем сидении валялась сломанная бейсбольная бита. Серега заметил ключи в замке зажигания, с которых, как и со всей приборной панели, свисали бурые сосульки. А еще он заметил какое-то движение в доме.
Отступать было поздно. Серега постучал в маленькое окошко, затем решительно шагнул в широкие сени и рванул на себя обитую войлоком низкую внутреннюю дверь. Внутри дома его встретила натопленная белая печь. Скрипнула половица, и из-за печки на него вылетела маленькая, высохшая как мумия, разъяренная фурия-старуха и с рычанием вцепилась зубами в его щеку. От неожиданности Серега дернулся назад, пытаясь оторвать от себя бешеную бабку, и со всей силы врезался в притолоку. От удара потемнело в глазах и он потерял сознание.
Он пришел в себя за столом с потертой клеенчатой скатертью и долго не мог понять, что это за место. За окном смеркалось. Над столом горела лучина, её слабый свет отбрасывал красноватые блики. Зверски болел затылок и ныла щека. Напротив неподвижно сидела древняя как смерть старуха в аккуратном белом платке. В ее пальцах блестела тусклая монетка, а в глазах хищно отражалась луна.
— Напугал, окаянный! — сказала она. — Зачем пожаловал?
Серега с усилием разлепил спекшиеся губы:
— Ну так и быть, давай, покажу, что осталось от напарника твоего.
И счастливо мурлыча под нос какую-то песенку, она направилась к печке, а потом поставила на стол чугунок с тушеным мясом. Перед глазами Сереги вдруг все поплыло и он потерял равновесие. Сделав судорожный вдох, он схватился руками за край стола и попытался подавить подступающую тошноту.
— Эк тебя скрутило-то, — удовлетворенно хмыкнула старая карга. — На, выпейка-ка, глоточек, — и протянула ему кружку густого травяного отвара.
Варево воняло тиной, но старуха так посмотрела на него, что Серега заставил себя сделать маленький глоток. Как ни странно, ему стало лучше, в голове прояснилось и он почувствовал странный покой и умиротворение. Старуха довольно кивнула, поправила лучину в светце, и спросила почти ласково:
— Ну, что касатик, полегчало? Ты вроде как днем ко мне пришел, и я вроде как должна тебя одарить или помочь чем. Но сейчас ночь, да и нашкодил ты с дружком своим… Нехорошо это. Съем я тебя, наверное, а потом на косточках твоих покатаюсь-поваляюсь.
— У вас иконы там висели, — кивнул Серега на опустевший красный угол.
— Господи, дурачок какой, — рассмеялась старуха. — Это ж от прежних жильцов осталось. Висели и висели себе, мне не мешали. Дом хороший был, крыша целая, укладка ровная. Сухо, ни сырости, ни плесени. Нижние венцы — лиственница. И нет никого кругом. Живи да радуйся!
Она перекинула монетку в другую руку, полюбовалась ее сиянием и продолжила рассказ:
— Притомилась я тут маленько, да прилегла отдохнуть. А поспать я страсть как люблю, берут свое годы. Вдруг будильник как зазвонит, я просыпаюсь — батюшки, ко мне руки черт какой-то тянет, а я нагишом лежу. Срамота! Я и откусила руку-то черту этому. А потом говорю: ты что ж это окаянный делаешь? Ты по какому такому праву из дома моего меня увез? А ну вези меня обратно, пока второй руки не лишился. Вот он и позвонил дружку твоему, и поехали мы с ветерком.
Приехали засветло. Я уж между делом подумала опоить их обоих, заморочить, да отпустить с миром. Нельзя мне лютовать, когда солнце на дворе, не положено. Но тут дружок твой решил меня по башке дубиной огреть. Ну я ему башку-то и оторвала. И второму оторвала, тот орать стал шибко, что меня найдут и конец мне жестокий придет.
— Отпустите меня, — попросил Серега. — Я никому ничего не скажу! Да и не поверят мне.
— Ишь ты какой прыткий! — расхохоталась старуха. — Да я тебя сейчас отваром моим целебным опою и никому уже ничего не расскажешь.
Да пошло оно все, подумал Серега и залпом осушил кружку. Отвратительная жидкость обожгла ему горло, он поперхнулся и закашлялся, согнувшись пополам. Старуха подскочила и энергично постучала его по спине.
— Как есть дурачок, — покачала головой она. — С этого отвара-то не помрешь, продрищешься только. Отпущу я тебя с миром, если привезешь мне девицу-красавицу. Толковая помощница мне нужна. Будет мне служить, печь топить, огород полоть, да будильник заводить, чтобы исправно работал. А не справится — съем ее. Ну что, согласен?
Серега кивнул. Старая карга хищно улыбнулась, довольно потирая руки, а потом положила в его ладонь монетку, как будто скрепляя сделку.
— Обманешь — голову оторву, — предупредила она.
Утром Серега натаскал воды из колодца и, как смог, отмыл и почистил машину. Завел, проверил работу двигателя. Под передним сидением обнаружился разряженный Сашкин телефон. В голове мелькнула шальная мысль.
Он перекинул симку, поискал в контактах Любу и написал короткое: «Малыш, я соскучился. Давай сегодня в десять?». Подождал немного. Люба была согласна.
Он въехал в город по объездной и долго петлял мимо стационарных постов. Курил сигарету за сигаретой, размышляя, войдет ли габаритная Люба в багажник крузака и сойдет ли она за девицу-красавицу? Мертвая луна одобрительно кивала ему с подвески-монетки.