В бытность свою студентом

В бытность свою студентом юридического факультета, мне пришлось в течение нескольких месяцев пребывать на практике в военной прокуратуре. Интересных людей там было действительно много, да и рассказать им было о чем. Но в данном случае разговор пойдет об одном пожилом полковнике, выходце из ГРУ (главного разведывательного управления).
Однажды в общей столовой, на обеде, я обратил внимание на то, что полковник часто тихо напевает под нос какую-то мелодию с едва различимыми словами. Я вслушивался в нее почти неделю, прежде чем подойти и спросить о том, что же это за мелодия. Полковник дал очень простой ответ: когда-то ему пришлось работать в Иране, где его поселили прямо около мечети. Каждое утро из репродукторов разносился громкий голос имама мечети, который раскатисто вещал утреннюю молитву на арабском языке - языке пророка Мохаммеда. Полковник пояснил, что это крайне важно: не принципиально в какой стране живет мусульманин, но знать именно арабский язык - считается почетным и достойным уважения. Потому и все молитвы, также, независимо от страны, рекомендуется читать именно на арабском. Так вот эта мелодия - именно та утренняя молитва, которую он слушал без малого два года, что жил около персидской мечети.
Сама беседа происходила в середине нулевых. Я задал довольно-таки закономерный вопрос: как давно полковник жил в Иране. Тот ответил, что был он там в середине восьмидесятых. Я удивился, что с тех самых пор полковник так хорошо помнит эту мелодию. Полковник между тем улыбнулся и отметил, что в этом нет совершенно ничего удивительного, ведь эта мелодия - без малого - спасла ему жизнь. Мне, конечно, стало необычайно любопытно, как могла исламская молитва спасти жизнь русскому полковнику разведки.
Полковник рассказал следующее: через какое-то время после возвращения из Ирана, его отправили на службу в Европу, сначала в ГДР, а затем, и это уже более интересно, в Югославию, где потихоньку начались волнения. Когда уже началась война, в период боев в Косово, он с товарищами попал в плен к албанским боевикам, исламистам. После нескольких дней избиений, они, шестеро офицеров, сидели на дне свежей ямы, вырытой для них в качестве тюремной камеры. Еды не было, воды тоже. Чтобы хоть как-то отвлечь свой разум, полковник начал негромко напевать ту молитву, слова которой он хоть и не понимал, но знал наизусть. Через несколько часов, решетки, которыми была накрыта яма, с громким скрежетом отодвинулись, и пара боевиков крикнула вниз, мол ты что, знаешь арабский? Ты мусульманин?
Полковник ответил, что нет, не мусульманин, но язык пророка и молитву знает. Боевики вытащили его из ямы, ведь «он же достойный человек». С того дня и еще пару месяцев, до того дня, как ему удалось сбежать, он по несколько раз в день распевал молитву на арабском языке албанским террористам. На этом история закончилась.
Я, стараясь поддержать разговор отметил, что, наверное, его сослуживцы тоже благодарны ему и этой песенке. На что полковник рассмеялся, совершенно беззлобным, но каким-то холодным и пробирающим до дрожи смехом.
«Точно не скажу, их ведь, как меня вытащили, сразу расстреляли».