Таксист

Теплым июльским утром я запихивал в старую спортивную сумку пакет с продуктами и две пары новых носков. С прошлой недели по направлению от военкомата меня положили в неврологическое отделение с вегетососудистой дистонией, крайне популярным диагнозом еще со времен совка (несмотря на то, что всем давно известно: диагноз не существует в МКБ). Лежу я там, считай, как в тюрьме. Ни выйти на улицу, ибо высохшая бабка-охранница начнет угрожать службой безопасности; ни уехать с ночевкой домой, ибо лечащий врач боится суда – не получится. Вот и приходится тайком уезжать на выходные. Час назад я вызвал такси к своему дому ровно на семь часов. Сейчас половина восьмого, и машины все еще нет. Пришлось звонить в другое, то, что дороже, и заново ждать. Спустя пятнадцать минут серебристая «Волга» уже стояла у моего подъезда. Я еще подумал: «Что-то уж очень быстро».
– Откроете багажник? – спрашиваю через стекло у водителя, показывая сумку.
– Конечно, – отвечает мне сорокалетний мужчина с проседью и пивным животиком.
Я сажусь на переднее сидение, и в нос сразу бьет запах «елочки». По салону разбросаны пустые пачки из-под сигарет, а над бардачком, рядом с иконами, стоит недопитая бутылка портвейна.
– Вы что, пьете за рулем? – с опасением интересуюсь я.
– Нет, что вы – это со вчерашнего осталось, я только после работы.
Водитель поворачивает ключ, и советский двигатель начинает издавать привычное рычание.
– Переулок Зеленый, 20Б, верно? – уточняет мужчина.
– Да, – сухо отвечаю я.
– Меня кстати Игорем зовут, – с детским выражением лица поворачивается ко мне водитель.
– Очень приятно, – и называю свое имя.
Минут пять мы ехали молча. Игорь менял станции на радиоприемнике и оставил новости. Там говорилось что-то про новую волну истерии вокруг поступления в вузы и еще про ЕГЭ.
– Ты сам-то определился, куда поступать будешь? – вскользь спросил он.
– На журфак, – по-прежнему холодно говорю я.
– Значит, журналистом будешь… Гм, да – дело полезное, особенно в нынешней обстановке. Пропаганда изо всех щелей лезет, и хуй поймешь, кому верить!
– А вы никому не верьте, старайтесь подходить ко всему с позиций критического мышления, – возможно, не к месту советую я.
– Ты парень вроде смышленый, грамотный. Книжки, небось, читаешь умные. Вот скажи мне, отчего все бабы шлюхи?
– Не знаю, а почему вы спрашиваете?
Игорь на минутку призадумался, а затем ответил:
– Да от меня жена позавчера к менту ушла… Я уже второй день пассажирам эту историю рассказываю, и все никак не могу понять. Зачем?
Он выдержал долгую паузу и начал:
– Мы с Леной расписались восемь лет назад, когда поняли, что готовы – все по любви и обоюдному согласию, никакого расчета. Какой там может быть расчет? У меня хрущевка и старенькая покосившаяся дача в деревне. Сам я по образованию инженер, работаю, как ты понимаешь, не по профессии уже лет пятнадцать, и денег у нас отродясь не водилось. Ну, на квартплату, продукты и раз в месяц по магазинам хватало, конечно. Жили душа в душу, практически не ссорились – если и скандалили, то по пустякам и в основном из-за ее загонов. Единственное, что плохо – ребеночка у нас завести не получалось. У Ленки в анализах какую-то херь доктора нашли, сказали мол: рожать можешь, но шансы маленькие, пытайтесь. Вот мы и пытались. В последние годы нашего брака она уже как-то надежду потеряла, да и я подумал: «А нахуй оно надо?». Забили, в общем, и новую цель поставили – собрать денег на путешествие в Европу. Она давно уже мечтала по Парижу прокатиться, а я ей все говорил: «Милая, ну какой нам Париж? Ты наш счет по ипотеке видела?» (да, я позволил надеть на себя этот хомут). Копили, откладывали по чуть-чуть, но все равно выходило не по карману. Мы не сдавались – экономили на всем, вплоть до горячей воды. И случилось страшное: я начал замечать на ее лице эту самую, вот как в книжках говорится, тень безразличия. Поначалу редко, а затем все чаще это началось проявляться и в тоне. Я пытался с ней поговорить, но Лена не шла на контакт. Сторонилась меня, как чужая. А месяц назад я и узнал, что она с этим пидорасом в погонах якшается…
– Месяц? И вы так долго это терпели? – удивленно перебил я.
– Сначала я решил понаблюдать. Терять то было уже нечего – а мне все в глаза этой гадине посмотреть хотелось, и ни с того ни с сего сказать: «А я все знаю». Но долго не выдержал. Наехал почти на следующий день. Знаешь, что она мне ответила? «Твои проблемы», – сказала.
Игорь горько рассмеялся.
– Затем все как по накатанной пошло: суды, дележ имущества (я тогда уже подумал, что, слава богу, мы ребенка не завели). И весь этот месяц она продолжала жить у меня в квартире – видимо, надеялась, что ей достанется. А меня на улицу, как бомжа, – у Игоря снова открылся этот неконтролируемый истеричный смех, – Херушки!
– Почему вы не пробовали ее выгнать?
– Мне плевать уже было – во мне к тому моменту не осталось никаких эмоций: ни злобы, ни ненависти. Ничего. Пусто. А позавчера вот суд постановил: квартиру оставить за мной. Ну, она психанула, собрала вещи и ушла к своему ебырю.
– Мне жаль, что с вами так получилось, – сочувственно произнес я.
– Мне тоже, сынок. Да только что это теперь изменит?
Мы уже подъезжали к зданию больницы: навигатор показывал еще пятьсот метров. Игорь остановился на светофоре, подождал, пока загорится зеленый и нажал на газ. В этот же момент на зебру вышел коротко-стриженный мужчина в полицейской форме. Мурашки пробежали по спине, и я толком не успел ничего сказать. Раздался хруст ломающихся костей, а кровь брызнула мощной струей прямо на лобовое стекло.
– Приехали! – бодро выкрикнул Игорь.