Царь Соломон

Царь Соломон был большой развратник, только жён у него было сильно за полтысячи. И хотя он мог трахать разных каждый день в течении двух лет и забывать первую напрочь к тому моменту, как до неё повторно доходила очередь, тем не менее он регулярно им изменял. Потаскушки, коих в те времена ласково обзывали наложницами, проходили через его спальню непрерывной рекой, некоторые жены даже старались смешаться с их толпой, чтобы им тоже перепало Соломонова тела. Впридачу, он был очень жесток, вплоть до бессердечия. Геноцидил окружающие народы почём зря, казнил подданных за мельчайшие провинности. А помните знаменитый мудрый суд царя Соломона? Мудрость там была ни при чем, он на полном серьезе считал отличной идеей дать бабам по половинке младенца, ибо неплохо шарил в математике. Младенца спасло лишь то, что у одной из баб сдали нервы.

Тем не менее, сам он считал себя святым, справедливым и добрым, поэтому, имея власть над джиннами, затачивал нас в медные лампы за всякую ерунду. Я, например, попал в свою за то, что по его же собственной просьбе улучшил в стране земледелие. Тупо выдал аграриям трактора, которые по ТТХ в разы превосходили воловьи упряжки. Да только население, вместо того чтобы вспахивать ими поля, стало на этих тракторах массово выезжать из Израильского царства, особенно спешили те, у которых были смазливые дочки. Признав мою затею провальной, Соломон вызвал меня к себе и таки да, заточил в лампу. И если сейчас медная лампа это круто и антиквариат, в те времена-то они считались ширпотребом на уровне майонезных баночек.

Впридачу, заточенный джинн обязуется выполнять желания того, кто потрет лампу. А тереть её почему-то начинает каждый, кому в руки попадёт.
— Какой вам на фиг тройничок с султанской дочкой, идиоты? — тщетно уговаривал я парня по имени Аладдин и его дружка, магрибского экстрасенса, - совсем головой тронулись?
Но они настояли, обесчестили девку, а потом Аладдин прирезал подельника и женился на несчастной царевне, которой некуда было деваться. По счастью, лампу он на мальчишнике уронил с яхты в море, пока ему делала минет проститутка в наряде мамлюка.Благодаря этому я тысячу с лихом лет жил спокойно, пока меня не выловила ОНА.

Настя была менеджером по рекламе, она увлекалась дайвингом и она была прекрасна, в разы краше той багдадской царевны. Ловила в Средиземном море морских ежей и нечаянно вытащила из воды мою лампу. Ну и естественно, сразу по приезду домой начала её оттирать. Вот тогда-то я и увидел её в первый раз. И влюбился.
— Джинн, значит, — недовольно сказала она, оправившись от первого шока, — и сколько желаний тебе можно загадать?
— Одно, — соврал я, любуясь её пышными формами, — зато его-то — очень много раз!
— И какое же?
— То самое, — многообещающе сказал я.
— Понятно, — нахмурилась Настя, — вали в свою лампу, а я пока что займусь делом.
Она закинула лампу на антресоль, и я сидел внутри, потирая руки. Я сразу безошибочно определил, что Настя одинока, надо было только подождать, рано или поздно ей захочется. А джинн, который никогда никому не проболтается, всяко лучше вибратора и душевых струек.

Как же жестоко я ошибался.

Спустя пару дней, когда Настенька впервые потерла лампу, я вышел в образе мускулистого стриптизера, в стрингах и с розой в зубах. Она презрительно хмыкнула.
— Можешь перекинуться вот в этого мужика? — она показала мне фото на ноутбуке.
Я подчинился. Настя оценивающе оглядела результат.
— Ну здравствуйте, мистер Гослинг, — насмешливо сказала она, — значит так. Сейчас такси отвезет тебя вот по этому адресу, там в течении двух часов выполняешь то самое желание. Потом забираешь штуку баксов и домой.
Как выяснилось, эти два дня моя шустрая возлюбленная занималась созданием и раскруткой сервиса "секс с двойником знаменитости", и сегодня поступил первый заказ. Гослинга, как нарочно, захотелось старой жирной бабище, директорше овощебазы. Она встретила меня в полном BDSM облачении и два часа отбивала свой косарь зелёных. Потом получила ещё пятнадцать минут куннилингуса по рекламной акции. Хуже ничего и быть не могло.

Думал я, пока не вернулся домой.
— Скарлетт Йоханссон, — хладнокровно велела Настя и придвинула мне ноутбук с фотографией.
Дело моя любимая поставила на широкую ногу. Почти круглосуточно я мотался по Москве и Подмосковью, и каких только больных ублюдков не повидал. Как же много оказывается народу, мечтающего отстрапонить Джорджа Клуни и поссать в рот Хлое Морец. Я горько проклинал свою маленькую амурную хитрость, швырнувшую меня на самое дно человеческой жизни.
Однажды, в минуты редкого отдыха, я стоял за спиной Настеньки, наслаждался ароматом её духов и наблюдал, как она работает с сайтом.
— Каждая сотая знаменитость настоящая... — прочёл я вслух, — а это разве не мошенничество?
— Не, все в порядке, — отмахнулась любимая, — Микки Рурк готов на все за пятьсот баксов, я ему иной раз скидываю шабашку. Тааааак... Сможешь перекинуться в Зверева и правдоподобно притвориться мертвым?
Со временем Настя привыкла ко мне и стала жалеть. Она задрала расценки и выезды стали более редкими. Тем более, денег у неё уже было немеряно, она ездила на "Кайене" и строила трехэтажный особняк на новорижском шоссе.

Наконец, спустя несколько месяцев, в моей жизни произошёл перелом. Настя показала мне фото человека, которого я, при всем своём не побоюсь сказать богатейшем опыте видел первый раз.
— Восходящая звезда? — спросил я.
— Заткнись и перекидывайся, — велела Настя. И едва я выполнил её просьбу, она накинулась на меня с жадными поцелуями и опрокинула на пол.
Наступили дни блаженства, о котором я мог только мечтать. Мы занимались любовью как одержимые, везде и всюду, выезды к клиентам-извращенцам прекратились раз и навсегда. Настя холила меня и лелеяла и не отпускала в лампу ни на миг. И быть бы мне совершенно счастливым, да только смущали её вечные слёзы, причём чем жарче было ночью, тем горше она плакала днём. Однажды я не выдержал.

— Сергей? Сережа? Ты как сюда попал? — в ужасе бормотала Настя, отползая на кровати назад и укутываясь в простынь.
Худой патлатый парень в семейниках стоял посреди её спальни и дико озирался по сторонам, совершенно ничего не понимая.
— Настя? Насть, ты? Прости... Прости... Я что, лунатиком заделался? Прости, прости пожалуйста, я сейчас уйду, только халат что ли дай какой-нибудь!
— Возьми вон там, в ванной, — показала она, — и необязательно ломиться куда-то посредь ночи, я сейчас чай вскипячу.
Вместо чая они основательно накидались вискарем и потом всю ночь из её спальни неслись охи-вздохи. Я сидел в гостиной возле своей треклятой лампы и грустил.
Ближе к обеду следующего дня Настя выпорхнула на кухню и там жарила яичницу и варила кофе.
— Твоя работа? — с восторгом прошептала она, когда я зашёл пожелать доброго утра.
Я кивнул и опустил голову.
— А я могу тебя как-нибудь освободить? — спросила Настя.
— Нет, никак, — печально улыбнулся я, — но можешь выкинуть лампу обратно в море, только забетонируй её сначала в ведре каком-нибудь.