!internet!

Эта история произошла со мной не так давно, когда я ещё учился на первом курсе одного из московских вузов. Время это было прелестное: жил я тогда в общаге, соседи у меня подобрались культурные и понимающие с полуслова. Если кто-то предлагал забить на пары, мы коллективно забивали на пары. Если кто-то предлагал поиграть в карты, мы рубились до утра в преферанс, попутно потягивая виски с колой. За неимением колы, разумеется. Если кто-то высказывал желание устраивать чад кутежа и похоти в ближайшем борделе – ближайший бордель оказывался аккурат в нашей комнате. Словом, не жизнь, а сказка. При этом мы ещё успевали как-то и учиться, во всяком случае, зимнюю сессию закрыли без пересдач, что явилось для одногруппников буквально чудом Божьим. Собственно, после зимней сессии всё это и случилось.
Пили мы тогда за зимнюю сессию особенно знатно, и как-то утром я проснулся после, по ощущениям, страшно дикой попойки. Если раньше моя голова просто болела, как будто по ней ходили гиппопотамы, то теперь, судя по всему, между гиппопотамами на моей голове происходило нечто чуть более запретное и весьма пикантное. Да что голова, каждая клеточка моего тела визжала страшным ором и требовала немедленной эвтаназии. Дрожащими руками я стащил с себя одеяло и приподнялся на кровати.
Зрелище мне предстало откровенно интересное: на полу из опорожнённых бутылок водки любовно был выложен огромный фаллический символ, в центре которого спал мой сосед Паша. Чуть поодаль, на другой кровати, полутрупиком мирно свешивался мой другой сосед Витя. На лице его было состояние неконтролируемого блаженства – Витя умел видеть сны, иногда, как он сам немного застенчиво признавался, даже цветные. Сейчас, кажется, был как раз такой момент.
Моё сознание подсказывало, что сейчас самый момент опорожнить своё внутреннее Я, поэтому пора бы уже и вставать. Я попытался встать с кровати и весьма некстати задел рукой зачем-то стоявший на столе огромный железный таз. Естественно, эта бандура рухнула на пол, и, как назло, слишком громко. Оба моих соседа подскочили как дёрнутые током. Голова загудела и заныла с новой, несравненно большей силой.
– Максим, ну зачем ты такая страшная мразь! – нечеловеческим голосом заныл вырванный из почти осязаемых снов Витя. Паша заорал в унисон с ним, правда, гораздо многоэтажнее.
– Не стоит кричать, товарищи. Перед вами страдалец, - стуча зубами, открывал я холодильник. – А где райский нектар, который несет лёгкость и свежесть, излечивает от мигреней и интоксикации?
– Рассол три дня как закончился, Макс.
Я не люблю такие слова. Обычно они несут осознание одного факта: надо выходить на улицу, то есть туда, куда мне совершенно не хотелось выходить. Как вскоре выяснилось, остальным тоже. Головы продолжали болеть, солнце начинало потихоньку опускаться, а воскресенье, как говаривал ещё Аркадий Райкин, «проходило».
В конце концов, после нескольких раундов подбрасывания монетки, честь выйти в магазин за «лекарствами» досталась Паше. Тот, уже вполне сносно одевшись, вдруг возьми да и ляпни:
– Могу ещё чего-нибудь пожрать взять. Новую микроволновку попробовать.
Мы с Витей с минуту сверлили его крайне подозрительными взглядами, затем Витя, нахмурившись, направил включённую настольную лампу прямо в Пашино хлебало и голосом прокурора спросил:
– Вы помните что-то больше нашего, гражданин?
Витя вообще всегда был своеобразен. Прежде всего тем, что, если послушать песни Валентина Стрыкало, казалось, что все они были написаны именно про Витю. При этом он имел недюжинный актёрский талант и на Новый Год даже изображал в общежитии Деда Мороза. Кончилось это, правда, тем, что Витю-Мороза нашли в пять утра 1 января в состоянии синего говна в будке вахтёрши на первом этаже. История, вахтёрша и сам Витя насчёт того, что происходило до этого, таинственно умалчивали.
Из Паши получился бы очень плохой партизан, ибо наших пыток просроченным шпинатом он не выдержал и раскололся уже на второй порции. Оказывается, вчера ближе к вечеру с криками «РЕБЗЯ Я МИКРОВОЛНОВКУ КУПИЛ!!!» в комнату вкатился я с огромной коробкой и недвусмысленно позвякивающими пакетами. После этого последовали бурные аплодисменты, переходящие в овации, и, по канонам Венички Ерофеева, немедленное питие. Дальнейшее в памяти Паши следов предсказуемо не оставило.
Мы в траурном молчании выслушали сбивчивые показания Паши и огляделись. Пакеты и их содержимое, действительно, обнаружились. Обнаружилась и инструкция от микроволновки со следами праздничных излияний, судя по всему, килькой. Собственно повода вчерашней попойки не было нигде.
Я взял кривой и довольно острый нож и повернулся к Паше.
– Пашенька, солнышко, - проговорил я страшным и ласковым голосом, поигрывая ножом, - где наша прекрасная микроволновка?
– Я не знаю! – завизжал тот, отбрыкиваясь от невидимых бесов. – Этого я не помню, хоть режь!
– Собственно, именно это и с особой жестокостью я и сделаю, если ты сейчас не вспомнишь, куда мы дели это чудо техники. Потом я продам твою печень, твои почки и твоё чувственное сердце на органы и уеду шиковать на Кубу. Впрочем, нет, печень мы продавать не будем, хрен с неё с такой пропитой что возьмёшь.
Но упрямый партизан как будто не понимал своего незавидного будущего и продолжал хныкать и отнекиваться. Поняв, что ничего с этого свидетеля не возьмёшь, я отбросил нож в сторону, сгрёб в охапку своих соседей и пошёл в рейд по общаге.
Через час мы подвели неутешительные итоги: мы обошли семь этажей, заглянули в каждую незапертую комнату и отвлекли пятнадцать парочек от плотских утех. Микроволновки мы так и не обнаружили. То есть мы видели довольно много микроволновок, но ни одна не выглядела чужеродно, а на лицах обитателей комнат не высвечивалось еврейское чувство гешефта.
Пришлось спуститься на улицу, так как рационально мыслящий Витя предположил, что следует посмотреть, не выкинули ли мы драгоценную обновку из окошка на предмет ударопрочности. Но лишь девственно чистый и нетронутый снег был нам ответом.
В полной растерянности мы вернулись в комнату. Память отсутствовала, деньги отсутствовали, микроволновка отсутствовала. Присутствовал початый пузырь. Но даже он не был в силах скрасить нашу печаль.
И тут вдруг партизана понесло.
– Я вспомнил! Вспомнил! – совершенно по-детски хлопая в ладоши и придурковато улыбаясь, орал он во всю глотку.
– Если что, я набираю экзорциста, – осторожно поделился своими опасениями Витя.
– Макс! Макс! Дорогой мой человек! Мы же короновали тебя вчера в короли Уганды! – не успокаивался Паша.
– Уганды? – хмыкнул я. – Витя, набирай лучше дурку. Сейчас из Кащенко приедут, и тебе станет немножечко лучше.
– Да нет же! Мы вчера… ну это… в экстазе были! Во-от. И избрали тебя королём Уганды. А что? У них нет своего короля, да-с, да-с, ну вот мы и подсуетились.
– В экстазе, говоришь… Витя, повремени с санитарами и санитарочками тоже. Рассказывайте, генерал.
– А потом, – не унимался Паша, – ты взял коробку в руки и сказал: «Я выхожу в свет с первым визитом» и вышел… э-э… куда-то там. А дальше я не помню.
У меня тем временем в голове сложилась цельная картинка.
– Зато я, кажется, помню. Поехали, комрады. Командовать парадом буду я.

Перед нашими глазами – пустынная площадь и три невысоких здания: на одном сверкает вывеска «Ломбард», на другом – «Алкомаркет 24/7», на третьем – «Электротехника на любой вкус». Вкус у меня, как не преминули отметить Паша с Витей, оказался отвратительным, а вот алкомаркет – вещь хорошая. Но дело не ждёт.
Противно зазвенел дверной колокольчик. Едва увидев меня, продавец расплылся в улыбке.
– Ваше Величество, здравствуйте! – едва не заливаясь хохотом, обратился он ко мне.
– И вам не умереть преждевременно. Мы тут с товарищами ничего не оставляли?
– Как же, как же, – улыбка стала ещё шире, – оставили.
И суёт мне под нос знакомую коробку. На ней надпись почему-то губной помадой: «Король Уганды жалует сюрприз».
И стоит ржёт ещё, падла.
Я взял коробку.
– Король передумал, господа, и вынужден откланяться. На случай, если потребуете денег, – у меня в кармане товарная квитанция, так что любой суд вас отправит разгадывать загадку о двух тронах. Свита, за мной. Оревуар, дорогие.
Мы вышли с просветлевшими лицами и прекрасным настроением. Товар триумфально возвращён, виновные морально запуганы, победители получают всё. Вдохнув морозный воздух, мы, не сговариваясь, произнесли:
– Товарищи, это надо отметить