Что нужно было советскому мальчику

Что нужно было советскому мальчику для счастья кроме жвачки, пепси и джинсы? Правильный ответ: любовь. В конце 70-хх, когда Барбара Брыльская заменяла собой весь сегодняшний порнхаб, парни совсем по иначему относились к девчонкам. Немаловажно заметить, что дрочить было харам. Конечно же передёргивали и ещё как, но если ты парень, тебе 17, а постоянной девушки у тебя нет, то перед пацанами со двора ты однозначно дрочер. А это, почти то же самое, что гомосексуалист.

Помимо общественного мнения завести девушку было верным средством от скуки. То, что сегодня многие такого не делают не говорит о прессинге идеологии ТНН. Скорее это говорит о том, что весь секс и отношения перешли в социальную сеть. Спросите у любой красивой тян сколько ей в день пишут лирический спам и ловите фейспалм. А теперь представьте, сколько этих пикаперов ирл не имеют в реале отношений. Появись интернет в моё детство, была бы точно такая же картина, но в моём золотом веке было только два канала, а на третьем грозил пальцем кгб-шник «я тебе попереключаю»…

Мою первую любовь звали Лия Гудман. Да, она была еврейкой, наверное именно поэтому я влюбился в неё беспамятства. Мой отец, рабочий-алкаш, был антисемит. Помимо прочего он избивал меня и мою мать учительницу, кроткую милую женщину. Она была до того зашугана отцом, что не смела перечить ему ни в чём, а он воспитывал меня, как и положенно быдлу воспитывать своих детей. Интересы — футбольчик, учиться только в пту на столяра, жениться на девушке из рабочей семьи, а не вобле интеллигентской. Всё это рождало во мне тихий протест. Еврейскость, а также тонкие черты лица, умопромрачительные ножки Лии не заставили меня долго делать свой выбор.

До сих пор не понимаю, что же она во мне такого нашла. Как ни крути, а я был из рабочей среды. Пиво за гаражами, слово бля вместо запятой, крепкие папиросы «Беломорканал» в зубах и ужасная одежда из фабрики «Большевичка». Может потому, что я её защитил от хулиганов, когда она возвращалсь из музыкальной школы, и не дал разбить её скрипку? Подумаешь, для меня это мелочь, а ей, видимо приятно. Так начались наши отношения. Никакого секса, никаких, боже упаси, минетов. Поцеловались мы, дай бог памяти, аж через два месяца наших встреч и прогулок по городскому парку. Для меня этот поцелуй был кайфовым настолько, что я не смогу нынешнему развратному поколению и передать. О времена, у меня начинал вставать колом как я вспоминал её жаркие губы.

Думаеться мне не будь тогда таких царящих пуританских нравов, наша любовь не продлилась бы долго. Два-три месяца безумного секса и мы бы, надоев друг-другу, разбежались как в море корабли. А так любовь наша длилась целый год. И каждый новый месяц наших отношений был интереснее предыдущего. Лия меня всячески окультуривала. Бог весть где она доставала пластинки, но именно от неё я открыл для себя «Криденс», «Шокинг Блю», «Джефферсон Эйрпленс», а также литературы, которую было не достать. Не банальных Дюма и Вальтеров Скотта, а как раз таки Скотта но Фицжеральда, Томаса Вульфа. Признаться откровенно мне по душе было больше музыкальное просвещение, нежели литературное. Я же со своей стороны смог ей подарить маленького бездомного котёнка с белым пятнышком на шейке. Она назвала его Прошка, это имя котику необычайно подходило. Такой сибаритный увалень не без хулиганства и порчи имущества.

В начале 1980 года, аккурат перед Олимпиадой, советское руководство решило показать миру, что они не дикари из джунглей и многим евреям дали зелёный свет на выезд на историческую Родину. Семья Лии не преминула этим воспользоваться. Уезжали они как все добропорядочные евреи. Отец Лии работал инженером на местном автомобильном заводе, туда же устроил всю семью, включая и Лию общей численностью четыре человека. Мама, папа, брат и сама Лия. Через некоторое время они, скопив деньжат, купили каждый по автомобилю по государственной цене. На права они выучились ещё раньше, поэтому уезжали они эдаким караваном. Первое время Лия мне писала и в одном письме она хвасталась, что на машинах они приехали в Польшу, выгодно их продали и приехали в Израиль не бедными родственниками, а при каких-никаких, но деньгах. Вообще Лия многому меня научила. Впоследствии эти нехитрые знания мне очень помогли в 90-тые, когда я стал заниматся бизнесом, бросив свой НИИ. Тягу к получению высшего образования, кстати, тоже была её идеей. Ради светлой памяти нашей любви я приложил максимум усилий и получил заветный диплом ВУЗа.

Но это всё было в будущем. Тогда же, в первые дни весны, когда ещё и снег не расстаял, я давился слезами, провожая её навечно. Прошка, как бы тоже чуя разлуку, размяукался, что было ему несвойственно, и даже слегка оцарапал мне руку. Эх, Прошка, да хоть всю жизнь меня бы ты царапал, но увы. Я смотрел грустно, уходящей кавалькаде машин, вдаль. Много потом было женщин в моей жизни, но никто из них не дотянулся до идеала Лии. Кто его знает, жива ли она. А ехать в Израиль её увидеть просто боюсь. Вдруг моё солнце уже давно тучная бабушка, заполошно возящаяся с внуками, пропахшая кухней, придавленная грузом прожитых лет… В этом случае я мало чем отличаюсь от современных адептов тнн (бывшая любовь не нужна - блнн), а образ Лии сродни Тульпы, фотообои на рабочем столе монитора. Ей 17, белозубая девушка с умопомрачительными ножками.