Братан, ты не врубаешься, меня стёрли!
— Братан, ты не врубаешься, меня стёрли!
Зотов удивлённо тряхнул головой.
— Ну так вот, стёрли и всё. А я есть, прикинь, да? — шапка тракториста, спортивные штаны и кожаная куртка висели в воздухе, сложившись в пространстве так, будто человек в них был, и более того, сидел на кортанах, держа самокрутку у одного рукава и бухлишко - у другого. А под самим человеком красовались белые грязные кеды.
— Как же так вышло? — неожиданно для самого себя спросил агент Зотов.
— Эхх, братан, ты прикинь, я сам попросил. Тут пацан мелкий, Лёлик, я его Лёликом зову, ну и вот. Стёр он меня.
— Сам попросил? - ещё более опешил молодой, строго вида, исключительный блондин с ребячьим лицом.
— Да приходили за мной хлопцы, порешать хотели, ну я к пацану, выручай мол, я те потом чего подгоню, должен буду, в общем.
— Ну ты типа пойди к нему сам, да попроси его, вот и узнаешь, гыыы. — невидимка хлебнул адского пойла из зелени бутылочной формы, и оно растворилось в пространстве и видимо времени. Послышалась отрыжка. - А если по чесноку, то хрен его знает. Смотрит на меня, будто испугался, стиралкой туда сюда по воздуху, очертил как-то, даже эти, катышки резиночные посыпались, во.
— Обратно? А нахер мне обратно, братан? Мне итак хорошо! Разделся считай до гола, да и шляйся по миру, чё надо бери, никого ни о чём не спрашивай. Две беды только... — он встал и подошёл к большой и сочной луже в асфальтовой хрустящей дыре. — Ну во-первых, холодно, а во-вторых — во!
Зотов глянул на водную гладь и увидел, как одежда приобрела своего носителя: такого же молодого паренька, с непринуждённым бритым лицом и шрамом на щеке.
— Это, ну типа, расстроило некоторые мои планы. Я, ля буду, и не ожидал, когда дело делал. Шуму было — шо за голый мужик в зеркале? Ну какая те нахер разница, шо да шо, в-ощем, обидно было, братан. Отражения, вишь, не стираются.
— Значит и обратно можно. — резонно подметил его собеседник.
— Да... — задумалось отражение.
— Ну ладно, Антон Стефанович, благодарю за содействие! - оживился наш герой, не с первого раза поймав руку невидимки, чтоб её пожать.
— Да, давай, удачи. Ты видно к Лёлику - так он на пятом этаже живёт, вон, пятиэтажка!
У Александра Зотова это было первое его небольшое заданьице - разыскать причину обмена людей на невидимок. И хотя заявлений о таинственных исчезновениях было больше, чем фланирующих по тёмным и светлым улицам гардеробов, наш Саша взялся сперва за последние. Главной задачей было - подтвердить или опровергнуть связь этих событий с деятельностью Багрового Культа - странных ребят, давно находящихся на мушке Отдела.
Он уже поднимался на четвёртый этаж изрисованного и исписанного старого подъезда, как от причудливого рисунка на стене, где вроде бы был изображён человек, послышался голос.
— Правда красивый рисунок мой Лёнечка нарисовал? — Саша опешил ещё раз. Неожиданно появилась женщина средних лет, спустившись сверху. — Он у меня художник, такой талантливый! Заходите к нам, дверь открыта! Он любит гостей...
Так же скоро, сколь и появившись, она удалилась вниз, к рисунку. Поднимаясь наверх к заветной цели, Зотов даже ничего не ответил женщине, только слышал, как она обращалась к кому-то: "Ну что, Костя, оголодал небось, давай я тебе борщ нарисую..." Она откуда то уже знала, что он придёт, а он - надеялся, что Лёня и Лёлик - один и тот же мальчуган.
Высокий потолок, липкий пол, запах гнилой картошки и жаренных котлет, склянки под сводами, тьма коридора, освещаемого лишь падающими лучами солнца из окон над соответствующими дверьми. Мрачно.
Саша зашёл в приоткрытую дверь; всюду валялись бумажки с чем-то там намалёванным цветными красками и карандашами, детские рисунки.
Он оглянулся; рисунки были всюду: на стенах, на полу, смятые бумажки. Выделялась только картонная коробочка из под сластей на столе, где ровно были разложены ластики всех мастей и расцветок.
— Ты пришёл. — раздался сзади детский голос. — Я ждал. — Зотов обернулся и увидел маленького мальчика с такими же светлыми волосами и ребячьим лицом. Он прошёл мимо Саши и сел на стул.
— И я знаю, зачем ты здесь. — начал он неожиданной фразой. — Спрашивай.
Зотов оглянулся, убрал рисунки с табуретки и присел напротив мальчика, находясь в глубоких раздумьях. Уточнить о том, откуда Лёлик знал о его намерении прийти, он решил позже.
— Ты стираешь людей... Этими ластиками? — спросил он наконец.
— Да. Это папины, рабочие. Я не знаю, где он их взял. Он работает на какой-то тайной работе, работал и дома. Я одолжил у него карандаши, они такие же странные, как и стиралки. А мои у меня отняли во дворе.
— Я стирал только тех, кто просил. И ещё Борьку, когда на него стая собак напала. — мальчик взял на руки что-то невидимое, объёмное и большое. — Теперь он живёт с нами. — и голос его погряз в громком урчании.
— Ты любишь рисовать? Твоя мама сказала, рисунок на стене подъезда — твоих рук дело.
Парнишка помедлил. — Это не совсем рисунок. Это одна из стиралок. Они все работают по разному, я при.. принра.. приноровился со временем. — он говорил тихо и скромно. — Это я папу стёр, а он возьми да стань рисунком на стене. Я его до этого там нарисовал. Он маму бил.
— Кем всё же работает твой отец?
— Он из тех, кто носит Багровую Мантию... Они забрали маму. А потом она вернулась. Он нарисовал её, я видел рисунок! Потом он запил. И больше не рисовал.
— А откуда ты знал, что я приду?
— Так ведь я для этого тебя и нарисовал. — мальчик встал со стула и открыл дверь шкафа напротив. На двери внутри висело зеркало, которое отразило мальчика, но не Зотова, что сидел ровно позади. И это его сильно напугало.
— Мы потому и похожи... Только ты не видишь. И не увидишь.
Мальчик невинно пожал плечами и опустил голову вниз. Зотов ещё долго всматривался в отражение пустого места на табуретке, на которой он сидел.
— Я надеялся, что так я отовсюду сбегу. Я тебя не только нарисовал, я всё придумал! — он достал старый потрёпанный дневник и пролистал страницы. — Это книга о тебе. Ты - это я. Тут ты сбегаешь из семьи, разбираешься с проблемами, устраиваешь какую-нибудь жизнь, работаешь в отделе по борьбе с Багровыми Мантиями, а я себя стираю. Вот только не могу я себя стереть.
Лёня взял розовую стиралку и показал Саше. — Ей стирают людей навсегда. Я ей никогда не пользовался, клянусь. Я... я хочу, чтобы ты стёр меня. И маму стёр, рисунок отцовский, и папу. — мальчик совсем расплакался.
— И что тогда будет? Что будет с твоей жизнью?
— Я думал об этом, но уже принял решение. Меня так или иначе найдут и заберут Багровые. А если я стану тобой — у меня есть шанс им противостоять. Отомстить за маму... И за папу.
Зотову вспомнились слова Антона-невидимки: "смотрит на меня, будто испугался, стиралкой туда сюда по воздуху..." И тоже провёл вокруг мальчика несколько взмахов рукой, наблюдая, как он исчезает по частям.
И первое место, куда убежал его взор от пустоты, оставшейся после Лёни, было зеркало, где отражался молодой блондин с ребячьим лицом.