Кафка очень хотел ссать

Кафка очень хотел ссать. Он не ссал с тех пор, как сел в автобус.
— Блядский хуй, — думал писатель, — когда уже ебучая остановка?
Да, иногда он позволял себе мыслить не совсем литературно. Кафка заерзал на сиденье, пытаясь принять наиболее благоприятную позу, но благоприятных поз в данной ситуации не было. Ссать хотелось все сильнее. Мочевой пузырь, словно футбольный мячик, надуваемый невидимым физруком, разрывал Кафку изнутри.
Он еще помнил, как это желание было не таким сильным. Поначалу он его почти не замечал, оно было чем-то совершенно далеким — теперь же оно занимало его полностью.
— Но так ли это плохо? — Кафка пытался искать плюсы. — Да, я испытываю некоторые тяготы, но мое существование имеет хоть какой-то смысл. Да, я одержим, но разве это хуже, чем всю жизнь скитаться в поиске истины? Экзистенциальная дыра внутри меня практически заполнилась... Пусть не самым благородным способом, но все же...
Классик практически успокоился, но ненадолго. Моча сделала шаг назад, чтобы сделать два вперед. К тому же, перед ним встала новая проблема:
— Смогу ли я поссать? Допустим, этот автобус когда-нибудь остановится, хоть это и кажется теперь почти чудом. Допустим, двери откроются, но смогу ли я? Все ведь знают, что я хочу ссать. Все они знают и смеются у меня за спиной.
Кафка посмотрел на милую девушку, что сидела рядом. Она была такой юной и свежей. Ее восхитительная улыбка на секунду заставила Кафку забыть о проблеме, но вдруг взгляд его прояснилось. Все совпало. "Хули эта блядина улыбается?" - пронеслось у него в голове.
— Ты хули улыбаешься, пизда с ушами? — зашипел Кафка на ухо девушки. — Да, ссать хочу, тебя ебет?
Девушка немного удивилась, но отвечать не стала. Она знала, что с великими писателями шутки плохи.
Кафка заволновался еще больше. Теперь он точно знал, что все настроены против него. Даже эта милая девушка его предала.
— Воронеж, остановка 15 минут.
Люди стали нехотя выходить из автобуса. Кафка постарался вырваться на свободу как можно скорее, не расплескав при этом содержимое экзистенциальной дыры. Он ворвался в придорожную забегаловку, но около туалета уже была очередь. Кафка был человеком вежливым и обходительным, поэтому мило поинтересовался, кто последний, и принялся ждать. Кафке было все хуже. Ему казалось, что все в этой очереди только и делают, что обсуждают его. Даже в журчании мочи из уборной он слышал эти насмешливые голоса.
— Сука, еще и кабинок нет.
Кафка понял, что поссать в таких условиях не представляется возможным. Он отошел от туалета и решил дождаться, когда все уйдут. План почти сработал. За две минуты до отхода автобуса очереди уже не было, однако Кафку смущало, что внутрь зашло 27 человек, а вышло только 26.
— Да, я считал, тебя ебет, что ли? — заранее ответил великий писатель.
Времени уже не оставалось, поэтому пришлось идти навстречу своему страху. Когда Кафка зашел внутрь, он увидел ряд писсуаров, к одному из которых примостился мужик в шапке и телогрейке. Кафка встал как можно дальше и попытался поссать. Моча не шла. Судя по гробовой тишине, у мужика в телогрейке дела обстояли не лучше.
— Не ссытся, дружище? — голос Андрея Платонова Кафка узнал бы из тысячи.
— Не ссытся.
— А знаешь, зачем я здесь?
— Зачем?
— Чтоб ты не поссал, — Платонов открыл карты.
— А я — чтоб ты не поссал, - попытался парировать Кафка.
— Только у тебя автобус через две минуты уезжает, а я тут живу.
Кафка застегнул штаны и вышел.
До Праги оставалось ехать почти сутки.