!internet!
Я уже собиралась выходить за дверь, когда в родительской спальне послышались те самые ни с чем не сравнимые звуки блюющего кота. Времени до назначенной встречи оставалось предостаточно, потому было решено последствия кошачьего переедания ликвидировать.
— Тебе сложно, дочь? — бубнила я себе под нос, протирая пол. — Ну отнеси ты баночку с черемшой на вокзал, дочь. Передай тёте Зине гостинчик, дочь. Хапть-фу.
Не то, чтобы я была против баночки маринованной черемши. Кто вообще против баночки черемши? Точно не я. Однако баночка эта была ни много ни мало три литра в объёме и чесночным амбре покоряла сердце каждого, кто находился в районе метра.
Покончив с уборкой, я обняла банку, которую со всем трепетом спрятала от чужих искушенных глаз в два пакета, и вышла наконец из дома. Даже в зеркало не удосужилась посмотреть. Ёжась от сырости, я раздражённой походкой шла по проспекту.
Нина, дочь тёти Зины, отчаливала через полчаса. До вокзала добираться минут пятнадцать, не больше. Ну что могло пойти не так?
Едва я добралась до метро и подошла к турникетам, меня сразу же подрезал охранник и вежливо попросил пройти в зону проверки.
— Дядь, там просто банка с черемшой. Вот те крест! — для пущей убедительности перекрестившись, заявила я.
— Да вы ставьте, ставьте пакетик на ленту. Не съем я вашу черемшу. И рюкзачок заодно проверим, — воодушевился тот. Не то я походила на босса преступной группировки, не то он просто заскучал на рабочем месте. — Так, ага. Черемша, дезодорантик, книжка, ватные палочки, очёчки. Всё, как полагается. А вот зажигалочку я ликвидирую.
— Это ещё почему? — заскрипела я.
— Негоже юным девушкам с зажигалками расхаживать, — важно сказал он, разглаживая усы. — Можете быть свободны.
Обречённо вздохнув, я побежала к турникетам. И без того растрёпанные волосы разлетелись в стороны.
— Вот и сидел бы себе, усы ласкал. Надо было пристать? — вновь бубнила я, пока доставала из рюкзака зеркало. Эскалатор медленно катился вниз, а волосы тут же взметнулись от очередного воздушного потока из глубины метро. Сразу стали понятными подозрения дяди охранника — выглядела я так, будто вчера вечером жарила в подворотне голубей вместе с соседским бомжом Дмитричем, а ночевала и вовсе где-то под мостом. Под глазами пролегли тени, а на скуле багровел свежий синяк — ночью ударилась об дверной косяк. Сзади послышались перешёптывания.
— О, смотри, Алёнка из первого подъезда. Я тебе говорила, что в этих Московиях с приличными девушками случается? Вот, живой пример. Наркоманка, как пить дать! — пыталась убедить Александра Валентиновна Валентину Александровну. Мне не оставалось ничего, кроме как поднести к уху телефон и громко проговорить: «Привет, Пашка! Сегодня уезжаю в Москву колоться. Везу полную банку шприцов. Потом пойдём валить любопытных бабулек. Встречай!»
— Это ещё что такое? — возопила одна из них и начала тыкать в мою сторону тростью, пока вторая сверлила меня презрительным взглядом.
— Аккуратнее на поворотах, бабуль. Рассыпетесь ещё… — загадочно бросила я, сходя с эскалатора, и побрела к вагону.
— Ты слышала, Александровна? Она мне угрожает! Средь бела дня! — эхом раздалось сзади.
В вагон я заходила с навязчивой идеей кого-нибудь укусить. Баночку нежно прижала к себе, стараясь не обращать внимания на попытки пассажиров принюхаться. Оглядевшись, встала поближе к дверям, чтобы выскочить пораньше. Тут в закрывающиеся двери вагона проскользнула парочка очаровательных бомжей: крепкий рослый мужчина в потёртых штанах и грязной кепке держал за руку свою хрупкую мадам. Их шлейфом преследовал характерный аромат. Шаг вправо, шаг влево, поворот — почти вальс — и они стоят рядом со мной. Из нас сразу же получилось отличное пахучее трио. Я бы назвала это «Бомжи с чесноком».
— Трогай, командир! — скомандовал мужик на весь вагон. Он посмотрел на свою даму, приобнимая её за талию. — Держись крепче, сейчас взлетим!
Я была тронута такой заботой. А вот его спутница не очень. Она только слабо закивала, кажется, мало что понимая из происходящего. Потерянный взгляд говорил о том, что та давным-давно вышла в абсолют и, в общем-то, полетать совсем не против.
Состав тронулся, и я с бомжами тоже.
— Мы в космосе, детка, мы в космосе! — почти пропел мужик, когда состав начал набирать скорость. Я подумала, что более абсурдным это утро стать просто не может, однако… — Юная леди, а что у вас в пакетике?
— К вам, к вам, — утвердительно закачал головой бомж.
— Какая вам разница? — я подняла бровь. — Ну, положим, черемша.
— Почём? — одарил он банку подозрительно-изучающим взглядом. Стало не по себе, отчего я обняла её покрепче.
— Сколько за килограммчик? — настаивал на ответе мужик, игриво посматривая на пакет у меня в руках.
— Какой килограммчик? Я ничего не продаю, — пыталась я объяснить потенциальному покупателю под глухой стук открывающихся дверей.
И тут мне подумалось, что я проклята, потому что в вагон зашёл мой бывший — Женька. Эту светлую шевелюру и кустистые брови я бы узнала из тысячи. Как и невозможно писклявый голос. Он бросил взгляд на бомжа, с которым я толковала, а затем и на меня.
— О, Алёна, — ехидно улыбаясь, изрёк, наконец, парень. Сделать вид, будто бы он обознался, категорически не получилось.
— Скучаешь по мне, Алёнка? — Женя облокотился о поручень рядом со мной, задрав подбородок. — И парня нет, наверное.
— Как же нет? Имеется, — я задумчиво кивнула. Нет, свести моего бывшего с мужиком, претендующим на черемшу, не получится.
— И где же он? — не унимался парень. Я прикинула, где сейчас может быть Витёк.
— Он в ресторане на бизнес встрече, — а в голове красочное воспоминание о том, как Витёк запивает «Сексом на пляже» бутер с колбасой.
— Так что с прайсом, юная леди? — вмешался бомж. Женька покосился на меня очень странно.
— Да не продаётся черемша! — взвыла я. Тут, к моему счастью, двери вновь открылись, и я выпрыгнула из вагона пыток. Но не тут-то было. Мужик схватил свою даму сердца и бросился за мной. Женька бросился тоже, но, видимо, за компанию. И я бросилась бежать через весь вестибюль. Оторвавшись от своих преследователей, я нервно достала из кармана телефон и посмотрела на часы. Цифры заставили меня мысленно материться, потому что до отправления поезда оставалось семь минут.
Минуя людей и перепрыгивая через чемоданы, я бежала к вокзалу. В груди ужасно жгло. Я мельком бросила взгляд на табло, чтобы узнать время и с какого пути отходит поезд. До отправления оставалась минута. Не чувствуя ног, я неслась сломя голову по перону. Запыхавшаяся и красная я резко затормозила у вагона, в дверях которого за проводницей стояла Нинка. Взгляд у Нинки был перепуганный. Знаком попросив проводницу отойти в сторону, я дрожащими руками передала банку девушке и осела на землю.
— Больная, что ли? — засмеялась Нина и прижала черемшу к груди.
— В добрый путь! — выдала я и легла на землю.
Двери поезда закрыли, черемша под покровительством Нинки укатилась в Череповец, а я лежала и пыталась восстановить сбившееся дыхание. Шум колёс убаюкивал, сердечный ритм приходил в норму. Сырость и прохлада, которые так раздражали меня утром, сейчас приятно успокаивали разгорячённую кожу лица. Всё однажды заканчивается, и даже абсурд, заполнивший собой сегодня моё утро.
— Товарищ майор, вот она! — вдруг раздался на весь перон голос Александры Валентиновны. — Это точно передозировка!