!internet!
— Папочка, смотри, я принесла тебе банан! — радостно крикнула Карина.
— Отлично, размельчите его теперь и введите мне его вместе с той херней, которая поддерживает во мне жизнь, я хочу этот сраный банан! Пусть дочка порадуется показателям на приборах.
— А еще, папочка, я сегодня нарисовала единорога с его друзьями, они вместе прогуливаются по волшебному лесу и помогают людям. Я надеюсь тебе они тоже помогут. — Продолжала Карина.
Я моргнул два раза, не расстраивать же дочку. Впрочем, все что я могу — это моргать и плакать. Последнее я перестал делать месяца два назад. Моя ситуация, так сказать, щекотливая. Вот например послать Вас на хер, я не могу. Пока вы мне не зададите этот вопрос напрямую, а я не моргну два раза. Вот тогда, считайте, послал. В общем, сложно, скажу я Вам, общаться с людьми жестами. При чем довольно ограниченными. Вплоть до глаз.
Но я не унываю, у меня постоянно есть гости. Кому не лень. Даже так сказать, кто попало. Среди них есть и мой бывший одноклассник. К слову, его я ненавижу больше всех, но этот имбицил дает мне надежду, что у меня еще не всё так плохо, в отличие от него. При наших "свиданиях" он постоянно жалуется мне о своих проблемах. Нет, блять, вы только подумайте, жаловаться о своих проблемах человеку, у которого полноценно работает только мозг и глаза с веками. Ну, выбирать не приходится, слушаю. Слушаю и понимаю, что у меня и впрямь не все так плохо, как могло бы быть. Моча вот, сама выходит, сру в уточку, убирают, кормят, хоть и через трубку. По сравнению с его жизнью, моя еще нормальная. А там все уже запущено и даже не имеет надежды наладиться: жена, кредиты, ипотека, братки, долги в магазе за пивас, и самое плохое — это пездюк.
Когда ты алкоголик-бомж, то не всё видимо так плохо. Мост, собратья бомжи, которым от тебя ничего ненужно, ведь и нечего, горящая бочка, картонка, ну разве не сказка? Но вот когда ты алкоголик социальный, то есть с маленькими тебе подобными существами, вот тогда все намного хуже, ну, его дело. Мог бы говорить, предложил бы ему револьвер, однако, я думаю, он сам до этого дойдет, рано или поздно.
Еще меня часто проведывают медсестры. Одна есть, молоденькая такая, зовут ее правда не знаю как. Она очень дружелюбна ко мне. Всегда рассказывает смешные истории, по большей части из ее жизни. Не могу понять, в чем причина моего поведения, но она прекрасна. Скорее всего в этом и кроется причина. Честно сказать, стесняюсь её, даже не моргаю. Я всегда глупо замирал при виде хорошеньких девушек. Вот она и сыграла на мой дееспособный, на данный момент, орган. Да, я немного трус с девушками. А вот она явно не стеснялась общаясь со мной.
Знаете, обычно, я лежу и смотрю в одну точку, в потолок или в висящий на стене ящик, в общем, как решат медсестры. Но она, она всегда поворачивала меня к себе. И вот, она снова пришла на протирку. Сейчас ее смена и я опять буду как труп лежать на аппаратах и смотреть в эти карие глаза, пока она нежно протирает меня смоченной губкой. Она начинает с шеи, потом переходит к лопаткам, точнее к тем частям которые она может достать рукой в этом положении. Дальше у меня поднимается давление, пульс скачет, но это не в первый раз, она уже предупредила дежурную сестру о моих наклонностях и, так сказать, слабостях. Хотя наклонности были скорее у нее. Но я не против, пусть развлекается, маленькая извращенка.
И вот закрытая палата, ее руки продвигаются с влажной губкой ниже моего пояса, пульс, естественно, увеличивается, так как эта чертовка за пару лет настолько обнаглела, что делает эту процедуру в одном нижнем белье.
Я, конечно, был человеком достаточно свободных понятий о сексе. Мы с женой и переодевания пробовали, и игры всякие, это прибавляло искры. Но что бы тебя возбуждал парализованный мужик с единственным что работает, так это веки, мне не понять. Но она красива. И за эти года мне стало абсолютно наплевать на все нормы и парадигмы. С ней мы были близки как никто.
Моя семья... Семья...
Они потеряли надежду. Они оплачивают счета, да, но как мне кажется, до поры до времени. Ибо стали навещать меня уже намного реже. Карина, дочь, пошла в шестой класс. Слышал даже первая любовь у нее появилась. Интересно, кто он? Какой-нибудь задира, скорее всего. Эх, потом он ее бросит ради другой или еще хуже, в наше время, другого. А кто ее будет успокаивать? Кто будет с ней рядом?
Нет, это точно не папаня паралитик, валяющийся на аппаратах и давящий на бюджет семьи. Я уже готов. Собственно, давно уже готов к ней. К смерти. Но какая-то моя часть явно не хочет умирать. Пусть я и сру в утку, и ссу в катетер, но я же могу думать и моргать. Значит я жив. Просто все давно забыли об этом. Суета жизни поглотила их настолько глубоко, что моргание парализованного человека для них было, как очередной проезжающий мимо трамвай на который ты давно перестал обращать внимание. Знаете, сначала было даже обидно. Но со временем все, как говорится, проходит. Вот лежишь ты себе годик не вставая, приходят все, говорят как все хорошо.
--"Ты поправишься друг!".
--"Все будет хорошо!".
--"Мы с тобой!".
И прочую ерунду. А потом они постепенно пропадают.
Это "ты поправишься" исчезает и "всё хорошо", да всё! Всё исчезает. Хорошее и плохое уходит и остаешься только ты. Ты и твоя койка, на которой скорее всего и двинешь кони. Но, я Вам скажу, это страшно только первые несколько месяцев. Потом наступает апатия.
Вы видели когда-нибудь парализованного человека который безудержно злился и всех ненавидел прося его убить? Страшное зрелище, скажу я Вам. Никогда не смотрите в глаза такому человеку. Глазами крутит, моргает как бешеный, так и кажется, вот-вот, да выпадут. Это будет пострашнее любого фильма ужасов, которые Вы когда-либо видели за свою жизнь.
Но я отвлекся, медсестра...
Как я уже говорил, моя медсестра, которая по неведомым мне причинам решила ухаживать за мной, была крайне эпатажна.
Она провоцировала меня разговорами при обтираниях моих пролежней. Частенько я наблюдал ее в нижнем белье и с ухмылкой госпожи. Нет, меня это заводило, конечно, но проблема оставалась проблемой. Возбуждение, к сожалению, было только в мозгу. Я, так сказать, имел ее мыслями.
Это были самые прекрасные моменты моей жизни, цитируя Фоменко "Не побоюсь этого слова". Сначала я думал, что это просто издевка над больным, тут сыграло моё субъективное видение происходящего. Но далее я понял, что эта двадцатитрехлетняя аспирантка не издевается. Я ей реально нравился.
У нас завязалось общение. Ну Вы, конечно же, представляете что это было за общение. Я не водил ее в кино и не покупал ей роллов с тунцом, но я очень честно моргал. Ее это забавляло, особенно когда она понимала, что я вру. Это было что-то наподобии отгадай мелодию.
Когда я хотел ей задать вопрос, то просто закрывал глаза и ждал пока она произнесет то, что меня интересует. Да-да, у нас было довольно странное общение. Но оно помогало мне жить. Я даже перестал просить убойную дозу морфия у врачей, частым подергиванием глаз. Хотя, я был уверен, попросив об этом ее, она бы не отказала. Но появился смысл. К тому времени, когда я, так сказать повеселел, Карина уже заканчивала восьмой класс, как же летит время благодаря Яне. А моя жена? Ах, моя “прекрасная” женушка.
Шли годы, наши отношения с Яной, медсестрой, развивались со скоростью малафьи вылетавшей, некогда, из моего члена. Вернёмся к моей жене, в общем, мы развелись. Как вы себе представляете это? А это было забавно, так же как просить руки и сердца у свежевыкопанного трупа. Ну, вы поняли о чем я?
— Вы согласны на подписание документа о разводе и бла-бла-бла? — Спросил сидящий с камерой очкастый дегенерат.
— Мырг, мырг. — ответил я.
И эта скотина, подписала моей безжизненной рукой документ о разводе. Маша, жена, даже слезы не проронила. Видимо была давно готова к этому. Ну что же, теперь я один. Как Жак Ив Кусто в своей лодке в бесконечных просторах океана, не считая съёмочной
команды(примерно такой же была моя “жизнь”). Хорошо, она решила не убивать меня, а то, я тут уже и привык как-то. Денег у нашей семьи хватало с лихвой. Не буду утруждать Вас рассказами о том кем я был, когда еще сам мог подтираться — это не столь важно. Важно то, кто я сейчас. Дочку, кстати, я потом и не видел. Видимо, Маша сказала, что папы больше нет. Нет, я не виню ее не в коем случае, сложно сохранить рассудок в моём состоянии, но я всё еще понимаю, что она всецело права. Ребенку нужен отец, а не постепенно гниющее авокадо.
После этого моя сердечная медсестра еще более осмелела. Она добилась у старшей полной опеки за моим состоянием. Не знаю, чего ей это стоило, но она этого добилась. Проводя вечера со мной, моргающим овощем, она была собой. Как она говорила, еще никогда так спокойно себя не чувствовала. Нет, я, конечно понимаю, что она немного(совсем) не в себе, раз ей хорошо с моргающей картошкой, которая слушает ее, значит всё нормально. Да и мне с ней было довольно комфортно. У нас было неплохое взаимопонимание.
Она всегда была довольно несдержанной девушкой, такой миниатюрной, с черными как уголь волосами до плеч. Ее стройная фигура часто просвечивалась в медицинском халате, который она то носила, то снимала при мне, обнажая свои девственно-прекрасные формы.
На "воле" я бы назвал ее "куколкой" или что-нибудь вроде того. Сейчас такого я себе не позволю. Она Афродита, богиня красоты, грации и любви. В ее движениях будто собрана вся непоколебимость вселенной. Но ее несдержанность и детство играющее в ней, сыграло ключевую роль.
Вроде бы это была пятница. Точно уже не припомнишь. Врачи оставшиеся на сменах храпели в кабинетах, да на свободных койках. Такая "свободная" пятница выдалась. Без расчлененки и сердечников. По всей видимости даже водители-лихачи взяли себе выходной. И она пришла ко мне. Была не ее смена, она зачем-то взяла отгул. Была смена Людмилы Васильевны, старшей медсестры.
Но Яна пришла, под ночь, вошла в "гражданской" одежде в палату и потребовала оставить нас наедине. Людмила Васильевна начала ей что-то говорить про субординацию и прочие неинтересные мне вещи, но Яна была столь непоколебима, что согласилась с увольнением и выперла с матами Людмилу Васильну из палаты.
— У нас пять минут, дорогой. — сказала она. — Ты понимаешь, эти пять минут — заплакала Яна. — решат все. Твою судьбу, мою. Эта тварь... Она хочет прекратить обеспечение.
Сказать, что я был удивлен? Да в общем-то нет, я ждал этого. Но не таким чертовски ублюдским образом, не в этот момент. Может быть как викинг в бою? Или моряк на тонущем корабле? Но явно, блять, не так.
— Ты сейчас либо подаешь признаки полноценной жизни или улучшения твоего состояния, либо я колю себе морфий. — Яна достала из сумки убойную, даже для слона, дозу.
— Я... Я пыталась, но она не хочет, она ничего не хочет. Говорит, что не может тебя видеть таким, плачет. Она непоколебима, дорогой. — плача говорила Яна поднося шприц к руке.
Я пытался сдвинуть этот чертов палец с места, повернуть головой, возбудится. Я моргал как обезумевший. Но мое тело было где-то далеко. Оно было не моим. В этот момент я жалел не себя, я был мертв еще много лет назад. Просто скоро мне придется уснуть. Как я был зол на нее. Раскидываться таким прекрасным, замечательным подарком как полноценная жизнь. Глупая сумасшедшая девчонка. В тот момент я понял, что у нас нечего не получится. Пусть колит себе на здоровье, что захочет. Даже моргать не буду. Да и развлечение хоть какое-то, не каждый день у меня тут разыгрываются такие драмы. "О бедный Йорик, я знал его Горацио!" вспомнилось мне. Почти подходит даже.
Четыре минуты прошло.
Яна смотрит на меня, на часы и на тот злополучный шприц в ее руке. Время подходит к концу, к счастью для меня только ее время. Хотя мне начинает казаться, что этот сексуальный псих все же блефует.
Пятая минута прошла.
— Прости меня, встретимся там. Где-нибудь там. — Игла проткнула молодую кожу и содержимое шприца распространилось по организму так же быстро как скорый поезд сбивает зазевавшуюся старушку. Только эффект от морфия в данном случае куда мягче и приятней на вид.
Ее ноги подкосились и она схватилась за поручень моего ложе. Яна смотря на меня, уже безжизненными глазами, медленно сползла на холодный пол. Кажется, она уже не дышала. Лицо умершего прямо блещет умиротворением и спокойствием. Я сам видел, когда тело выносили.
Ну что же. Видимо она не блефовала.
По всей видимости мне теперь станет тут довольно скучно. Интересно, если узнают из-за чего все произошло, мне могут предъявить обвинение в "Доведении до самоубийства"? Хотя, я бы на это поморгал от души.
Единственное насчет чего блефовала Яна, это мое отключение. Бывшая и не собиралась этого делать. Ну хорошо, что Яна не играла в покер.
Я с того момента живу уже довольно долго, лет наверно семнадцать. Все так же, не радуйтесь. Выучил вот азбуку морзе. Общаюсь с людьми по интернету. Даже блог веду. Какой то шутник недавно открыл пари в интернете на мое выздоровление. Знаете сколько таких же наивных идиотов, как Яна? Довольно много, хочу я Вам сказать. Они все считают, что я еще могу поправится и что разные религии, молитвы, заклятия и бабки мне помогут. Некоторые даже приходят и колдуют надо мной. Шаманы недоделанные, мне только скуку разгоняют. Ну их дело, пусть ставят деньги, молятся, колдуют.
Я же не настолько оптимист, я поставил против. Дочке на карманные расходы будет. А Вы, дорогие мои, идите и живите. И перестаньте, наконец, верить во всякую чушь. Нет, ну серьезно, парализованный кусок мяса объективней Вас?
А в прочем, делайте ставки господа.