Квартирный вопрос

Героиновая осень. Денис лежал в кровати и смотрел в окно. Из окна он видел синюшное небо, перерезанное проводами. Шквалистый ветер мотылял их в стороны, и вороны, наверное, чувствовали себя неуютно, но улетать с проводов не торопились. Не торопился и Денис. Откинув одеяло, он передумал вставать и снова лёг на подушку.

Загорелое тело, испещрённое татуировками, резко контрастировало с белой простынёй. Денис думал. Вчера, когда он катал зарики в местном баре "Каламбур", сорока на хвосте принесла паршивую новость. Приятеля его младшей сестры — шестнадцатилетнего Бимбу — родители собираются сдать в детдом. Отец Бимбы, сорокалетний пересидок Стасян, держал семейство в ежовых рукавицах. Мать, женщина серая и затюканная, против детдома нисколько не возражала. Самого Бимбу никто не спрашивал. Собственно, никто не спрашивал и Дениса, однако желание вмешаться засело в нём занозой.

По "понятиям" влезать в чужую семью считалось недопустимо. Отец делал со своим выводком, что хотел, за исключением сексуального насилия. Но по каким-то другим понятиям, Денисом пока плохо сформулированным, влезать в ситуацию надо было прямо сейчас. Бимба не отличался жесткостью и силой, чтобы нормально жить в детдоме.

Просто не честно, блин, его туда сдавать! В глубине души Денис даже готов был отдавать на содержание Бимбы ползарплаты и жить впроголодь. Правда, если он придёт к Стасяну и попросит его не сдавать сына, тот его стопудово не послушает. Ухмыльнется фиксами. Пальцами хрустнет. А потом спросит: "Ты кто такой?". А если Денис не извинится и не уйдет, а будет настаивать, Стасян достанет нож. И Денис достанет нож, потому что он не мясо, а крепкий двадцатилетний пацан. Только Стасян очень уж хорошо ножом владеет. Настряполякался в зоне. Он у него буквально пляшет между пальцев. Будто Стасян не финку вертит, а на пианино играет. Жутко и красиво.

Перевернувшись набок, Денис почувствовал страх и стал с ним бороться. Он много лет занимался борьбой и поэтому решил не доставать нож, а прыгнуть Стасяну в ноги, переведя схватку в партер. Запретив себе представлять в картинках дальнейшее развитие событий, Денис вскочил с кровати и принял упор лежа. Отжавшись пятьдесят раз, он вышел из комнаты и повис на турнике. Подтянувшись пятнадцать раз, пацан почистили зубы и принял душ. Завтракать Денис не стал. Он где-то слышал, что лучше получить ранение в пустой живот, чем в полный. Одевшись в джинсовый костюм, Денис вышел из подъезда. С неба накрапывал куцый дождик.

Дом Бимбы стоял по соседству. Короткий путь не позволял оттянуть столкновение, и поэтому Денис сел на лавку и закурил. Через минуту из подъезда вышел алкоголик Гусев. Много лет назад он побывал в Петербурге, и Петербург произвел на него впечатление.
— Видал, как в парадной намусорено? Наблевано даже!
Денис витал в мыслях и отреагировал не сразу:
— Чего?
— Наблевано, говорю. В парадной.
— Так ты и наблевал.
— Врешь! Я никогда не блюю. Я рачительный.
— В смысле?
— Берегу еду. Не разбрасываюсь ей где ни попадя.

Гусев довольно хохотнул и пошел разболтанной походкой в пивной киоск.
Денис проводил его взглядом и вдруг подумал: "А если он последний, кого я видел в этой жизни?". На душе заскребли кошки. Можно ведь никуда не ходить. Пивка вон тоже взять. С пацанами на пятаке постоять. Насте позвонить. Просто у Бимбы судьба такая. Живут же люди в детдоме? И он, значит, как-нибудь устроится. На хер мне этот Стасян сдался? Тележить с ним, возню всю эту затевать. Больше всех надо, что ли? А если он меня подрежет? Если инвалидом стану? Я кроме Перми и не видал ничего. Обидно будет говно из-под себя рукой выгребать. А Бимба-то чего видел? А если в детдом попадёт, вообще ничего не увидит. И я в этом буду виноват. Или не буду?

Стоп. Сдавать заднюю, даже если без свидетелей — это стрёмно. Пошел этот Стасян на хер! Надо будет — завалю. Рассердившись на себя, Денис вскочил с лавки и пошел к Стасяну. Он не боялся зоны. Он провел там три года (год на малолетке и два на взросляке), и прекрасно понимал, что сумеет выжить. Однако не боялся зоны и Стасян (три года на общем, пятёрка на строгом и семь лет на особом режиме). Иными словами — взаимная готовность в случае чего перейти черту делало встречу совсем уж непредсказуемой. Денис это чувствовал. Конечно, он чувствовал смутно, неясно, не так точно, как сформулировал я. Но ведь когда страшное чувствуется неясно, оно кажется ещё страшней.

Подъезд тридцать восьмого дома. Денис задрал голову и сосчитал до седьмого этажа. Окна Стасяна. А вот и сам Стасян. Курит на балконе. Отсвечивает синими звездами. Лифт не работал. Несколько раз щёлкнув ножом, Денис убрал его в карман и двинул пешком. На седьмом этаже он закурил. Между перил была прилажена пепельница — банка из-под тушёнки. Затушив окурок, пацан подошёл к двери и вдавил звонок. Звонок не работал. Тут же высказался страх — это знак, пошли отсюда на хер!

Денис сжал кулак и громко постучал в дверь три раза. Потом ещё раз и ещё. В общем коридоре раздались шаги. Лязгнул замок. На пороге материализовался Стасян.
— Здорово, Дензел.
— Здорово, Стасян. Разговор к тебе есть. Серьёзный.
— Ну, раз серьёзный, то заходи. Чифирнём.

Мужчины вошли в квартиру. Денис огляделся. Рваный линолеум, рваные обои, засохшие пятна то ли портвейна, то ли вина. Разухабистый упадок.
— Раздевайся.
— Чего?
— Куртку снимай.
— Да мне не жарко.
— Снимай-снимай, не в пещере.
Денис снял джинсовку. Нож остался в ней.
— А Бимба дома?
— Не. Шляется где-то.
— А жена?
— На заводе. Ты с какой целью интересуешься?
— Щас объясняю. Пивну пару хапков и выскажусь.
— Годится.

На кухне Стасян снял с плиты чифирбак (маленькая кастрюля) и разлил пахучее варево по кружкам. Отпив два глотка, Денис отставил кружку и поднял глаза на Стасяна. Пересидок закурил и вопросительно глянул на гостя. В середине стола, чуть ближе к Стасяну, лежал кухонный нож.

— Я зачем зашел-то... Мне сорока на хвосте принесла, что ты хочешь Бимбу в детдом отдать. Не надо этого делать. Ему два года всего тут пожить, а потом я его на завод затяну. Если ты его по деньгам не вывозишь, я могу четыре касика в месяц закидывать, на балабас. В детдоме жестко, Бимба не справится. Я отбывал с детдомовскими. Не надо его туда.

Пока Денис всё это говорил, Стасян затушил сигарету, взял кухонный нож и стал подрезать им заусеницы. Денис же завёл ноги под табуретку, а руки — под стол, чтобы в любой момент опрокинуть его на Стасяна.
— Помочь хочешь, значит... Нос суёшь в мои дела. Ладно. Только четырех касиков не хватит.
— Сколько надо?
— Комнату.
— Какую комнату?

Тут из коридора донёсся шум. Это Бимба вернулся с прогулки. Стасян заулыбался и позвал сына:
— Бимба, иди сюда! За тебя тут мазу тянуть пришли.
На кухню вошел Бимба. Угловатый чернявый подросток в стареньком балахоне "Нирвана".
— Привет, Дензел.
— Привет, Бимба.

Стасян усадил Бимбу за стол и, вкусно улыбаясь, спросил:
— Расскажи Дензелу про детдом. Он пришел тебя от него спасать.
— Зачем меня от него спасать? Это афёра, Дензел.
— Какая афёра?
— Смотри. Батя сдает меня в детдом на два года. А через два года, когда меня из детдома освобождают, государство даёт мне комнату. Шестьсот косарей, прикинь? А жить я там не буду, разве что чуть-чуть. Батя с директором мосты навёл. Там всё ровно, короче.

Денис оглушённо переводил взгляд с Бимбы на Стасяна и обратно. Стасян рассмеялся и похлопал гостя по плечу.

— Не, ну ты духаристый пацан, конечно. Просто квартиры-то звиздец сколько стоят. А тут верный вариант. Бимба, кстати, сам весь этот замут предложил. Ко мне вчера Кирогаз заходил. Тоже за детдом предъявлял. И Бизон заходил. И Коля Ворона. И даже Евген Кикбоксер заезжал.

— И чё? Объяснил ему?
— Ему попробуй не объясни. Чифирку подлить?
— Не... Я пойду.

И Денис пошёл. Мимо хрущёвок, бараков, облупившихся скамеек. А в голове всё вертелось: "Что ж это за страна такая, где два года в детдоме — дешёвая плата за комнату?" А потом там уже ничего не вертелось, а бултыхалось пиво и водка. Они смыли с Дениса напряжение, и Бимбина ловкость перестала казаться ему такой уж чудовищной. Правда, когда к нему снова привязался алкаш Гусев, Денис сорвался и избил его.

©Павел Селуков