Может, бахнем?
– Может, бахнем?
– Обязательно бахнем! И не раз! Весь мир в труху! Но потом.
Я посмотрел на вздымающуюся пыль и стекловату – такой себе мини атомный взрыв в отдельно взятом гараже.
– Дед, твою в душу мать, ты не мог мне об этом сказать до момента, как я уроню полку на землю?
– А что я тебе скажу? Что у меня в гараже среди твоих вонючих игрушек и пустых бутылок пива лежит взрыватель от ракеты?
– Ну да!
– Вот такие, как ты, и просрали СССР…
Когда туман веков наконец рассеялся, моему взору предстала маленькая коробочка. С виду её можно принять за какую-то деталь от «Москвича». Я просто никогда не видел деталей от «Москвича», поймите меня правильно. Дед встал перед железкой на одно колено, аккуратно потянул руки в её сторону. Как голлум, ей-богу!
– Моя прелесть!
– И вот этим мы могли уничтожить американцев?
Дед посмотрел на меня с таким выражением лица, словно я посягаю на высшую ценность его бытия, и коротко огрызнулся:
– Дэ. Дур-рак…
– То есть, если бы я как-то не так её уронил, то гараж бы…
– И гараж, и сторожа, и улицу, и, быть может, город. Чё заладил?
Дед своими очумелыми инженерными ручками крякнул, щёлкнул, плюнул и добрался до внутренностей коробочки. С легкостью, словно очистил мандаринку от кожуры. Он высыпал в морщинистую ладонь какой-то порошочек, в меру белый, в меру желтоватый. Поднял к единственной лампе, болтающейся на голом проводе, как повешенный. Понюхал находку, лизнул.
Я выдохнул. Как много вопросов и как мало ответов…
– Ну и напугал ты меня, старый хрыч. У тебя вообще всё с головой нормально? Таблетки забыл выпить? Зачем тебе взрыватель нужен был? Почему в гараже?
– Во-первых, не взрыватель, а пиропатрон. Во-вторых, – и здесь дед обратил свой взор куда-то в небесную высь, открывающуюся через дверь гаража. Свет в конце тоннеля. – Если здесь песок, то где же взрывная смесь…
– Я жду объяснений!
Дед пошатнулся и вышел к машине. Он облокотился задницей на капот своего голубого Folksvagen, машины моего детства. В зимнем рассветном холоде, когда отец пропадал в командировках и вместо него в школу меня возил дед, цвет этой ласточки сливался с цветом небес. Дед стянул оставшуюся потрёпанную рабочую перчатку с синими пупырышками на ладони.
– Я тебя на работу возил?
– На полигон?
– Ну да.
– Да ну вроде. Давно…
– В каком году?
– Я помню что ли? Ну… Лет пять было мне. В восьмом и возил.
– Перед самым увольнением, – дед лирично улыбнулся.
– Так, и?
– Ну, срок давности еще не прошёл. У меня подписка о неразглашении.
Я посмотрел в его желтоватые, с красной сеткой капилляров, глаза. Дед смотрел на меня. Он выглядел матёрым воякой, хоть и всегда оставался в тени. Сколько тайн хранили эти глаза? И неужто он унесёт их с собой в могилу?
– А, наебал! А ты повёлся, – дед засмеялся во все золотые зубы и почесал висок. – Ну, короче…
Дело было в лихие девяностые и немного в лихие двухтысячные. Союз распался, а страну-то, страну-то защищать кто будет? Ну, недолго думая, кто-то свыше, а именно Борис Николаич, создал наше подразделение. Это сейчас там просто полигон, а раньше шла неусыпная работа на благо родины. Свезли кучу учёных, светлые головушки со всех концов нашей страны, да и начали думать, как бы этим пендосам в случае чего навалять.
– Так ведь разоружение было, все дела?
– Ха-ха… Ну короче, стали мы сверхсекретный объект. Прикрылись, типа, самолёты собираем военные…
– Охуеть. А типа, военные самолёты можно и не секретно собирать?
– Ну, по сравнению с тем, чем мы на самом деле занимались – это ещё хуйня.
– Ну-ка?
– Короче, давай начнём с самого безобидного. Ходил ролик с Жириком в бане, где он Бушу говорил по Багдаду не стрелять?
– Так.
– Вот он там такую фразочку обронил, типа «ночью наши учёные чуть-чуть изменят гравитационное поле земли».
– Та-а-ак…
– Ну, Жирик, конечно, разное говорил, но всё по делу. Эксперименты еще с начала двухтысячных велись. Там, правда, была пара побочек…
– Например?
– Например, ты родился. Шучу. Ну там, наводнения в Европе, землетрясение в Тбилиси…
– Давай лучше вместе ебанём по…
– Да-да, я же говорю. Всё по делу говорил Жириновский.
– Пророк…
– Пророк, не иначе.
Ну в общем. У нас реально сидели учёные и пыкались-мыкались, как бы это поле изменить и Америку под воду. Ну и, веришь-нет, а научились-таки. Причём не абы как, а именно, чуть-чуть, понимаешь? Это же какая филигранность, какое мастерство! Так что потом и Мюнхенская речь была, и всякое другое – нам просто бояться ваще нечего, мы, это, властелины планеты, во. Один щелчок – гравитация хоп, Америка хлюп. Эвона! – дед довольно улыбнулся и поднял указательный палец вверх.
Я был, мягко говоря, в ахуе. То ли дед совсем башкой поехал, то ли… Дед… Совсем башкой поехал… Я, конечно, знал, что реальность часто не та, какой кажется. Всякие башни Кремля, англосаксы, жидомасоны. Но чтобы настолько…
– Дед, ну ты, конечно, мастер байки рассказывать. Ты бы еще чё придумал, типа английской королеве задницу жал и вообще масон.
– Ну так я и есть масон…
– Пф, докажи.
– Вот те крест.
Дед опять засиял золотой улыбкой, как купол храма неподалёку.
– Где вот только взрывная смесь из пиропатрона…
– Да ладно, что с ней будет. Ты вот что скажи: а доказательства есть? Ну, истории супер, но так хоть, чтобы не попусту базарить. А то пиропатрон ты мог и просто спиздить.
– Слушай, ну, да. Была одна история. Сергея Бодрова же знаешь?
– Конечно! Брат…
– А ты знаешь, что «Брат-2» не должны были снимать, это диверсия?
– Чего-о?
– Ну, фильм же говно получился…
– Это верно.
– Так вот…
Им просто нужен был повод для выезда за границу. На самом деле Серёга – наш терминатор, капитан «Россия», если хочешь. Над ним у нас на полигоне тоже опыты ставили, делали из него идеального человека. Неуязвимого. Чтобы пули не брали, мужчины плакали при виде него, а женщины падали в обморок. В США его отправили с секретной миссией. Его задача, как Героя с большой буквы «Гэ», всего-навсего оплодотворить пару сотен американских женщин воздушно-капельным путём.
– То есть, через чих?
– То есть, через чих. Не перебивай.
Задумка была поистине стратегическая. Сергей приезжает в Штаты и, буквально, оплодотворяет всех, кого видит. Политика мягкой силы, слыхал? В итоге, лет через двадцать – тобишь, где-то к сейчас, там должно было вырасти поколение генетических русских. На какую войну они с Россией пойдут? Да ни на какую, это их мать! Это будут наши в тылу врага! Секретное оружие! А! Серёга, хороший мужик. Давно не виделись…
– Так он же умер?
– Умер? Нифига! Это ты про лавину и так далее?
– Ага.
– А вот и кукиш. Это его просто из публичного поля вывели, еще году в восьмом как раз он у нас на полигоне спокойно жил, над ним работали. Ну там, пушку лазерную из глаз, гранатомет в рукаве.
– Как ножи в Асасинс крид?
– Ну типа. А, я же не должен этого знать, я же дед. Проехали. Короче, жив Серёга. Залёг на дно в Алметьевске…
– Все ещё никаких доказательств. При чём тут пиропатрон?
– Да было доказательство. Он мне свой свитер подарил. Тот самый, помнишь? Легендарный, ага. Да вот только я его это… Посеял…
Я посмотрел на деда с недоверием, затушил сигарету ногой и кивнул, мол, да-да, сказочник. Пошёл в гараж, а дед остался докуривать. Нет, по правде сказать, дед у меня – крутейший. Чувак работал на секретной базе – это правда, хотя и никакого поля экспериментов там не было. Строил самолёты, ракеты, вообще – золотые руки. Я за мир, конечно, но деда уважаю. Тут дело не во взглядах. Дело - может человек или не может. Дед мог и может до сих пор. Не понимаю, откуда у человека потребность сочинять небылицы, если байки из реальной жизни могли бы быть не менее круты? Отдам это на откуп его совести и возрасту.
Люблю я деда, правда. Хороший мужик, рад, что мы с ним друзья. Этот гараж, который мы сейчас с ним разбираем, шестьдесят четвёртого года. Дед по молодости со своим отцом строил сам своими руками. Хлама тут, конечно, и правда много: нашли уже два фотика «Зенит», какие-то советские бумажные деньги, выпускной альбом матери. Вот и сейчас передо мной стоит открытый первый попавшийся ящик: ага, одежда. Мои детские комбинезоны, накидка на коляску от дождя, порванные – Боже мой – занавески, тент болотного цвета, свите…
– Дед, а это, ну…
– О-о-о! Где был?
– В каком-то ящике со шмотьём…
– Да, вот, Серёгин свитер! Здорово!
Пока дед осматривал свитер на предмет потёртостей мышами, молью и тараканами, я пытался уместить всё в своей голове. Нет, ну, может, совпадение. Может, ещё что… Но такие свитеры разве были трендом?
Пока дед ковырялся, из внутреннего кармана выпал клочок бумаги. Я нагнулся и развернул. Фотка Бодрова и подпись на обратной стороне: «Славе (мой дед) на долгую память…»
Когда я отошёл от шока, дед на ладошке поднимал под фонарём горсточку какого-то вещества. Понюхал, лизнул.
– Нашёл! Вот смесь где была! Надо же…
– Дед… Так ты не врал?
– Больно надо!
– То есть ты работал в месте, где учёные меняли гравитацию земли, где из Бодрова сделали супергероя… А взрыватель что? Он какими свойствами обладает? Эта ракета расщепляет врага на атомы?
– Во-первых, не взрыватель, а пиропатрон.
– Ну, какая разница, пиропатрон…
– Во-вторых, нет, – здесь дед примерил свитер Брата и покрутился перед зеркалом заднего вида Folksvagen, зажав сигу в зубах.
– Пиропатрон я просто спиздил.