Жил да был

Жил да был в нашем райцентре ларешник, отзывался Вовой.

Ларешник он был продуманный, как и все, кто в этом деле надолго задержался. Никто не мог ему всурьез хвоста прищемить: начнет налоговая доебываться – он особо наглых технично сольет прокурорским. Начнут малолетки братву из себя воображать – он им беседу со своим знакомым ментом устроит, который чиста одним словесным умеет жыдкий стул вызывать в неокрепших организмах. Менты начнут борзеть – Вова их кураторам нежно сплавляет, СЭСовцев – их же областному начальству, КУМИ – горсовету, и так далее. И что характерно – никто потом на Вову особого сердца не держит: ну случилось, дык издержки, че.

Ну и живет себе Вова, добра наживает, детей поженил, в Хургаду катается.

И тут хуяк, идет он как-то домой из гаража – выручку собрал, Транспортера поставил, со всеми здоровкается, сигаретку вкусную курит. И тока завернул к себе в проулок - а тут ему навстречу Смерть, собственной персоной: чорные треники, чорная ветровочка и кроссовки адидас.

— Здорово, – говорит, – Вован. Сам-то как?
Вован аж чуть на жопу не сел.
— Ты че это? – спрашивает. – Мне ж бля вроде как рано еще; хули, полтинник тока стукнуло.
А Смерти похуй, она оправдываться да движения свои пояснять не спешит – хули ей объяснять, кто перед ей такой ларешник Вован. Она и отвечает:
— Хули не ули, зайчег. У меня свои расклады, и жевать их тебе я на хую видала. Такшта вату катать не будем: позвони там кому по-быренькому, если хочешь, да вон падай и поехали.

Вован смотрит – а рядом откуда ни возьмись появился Q7, затонированный в гавно, и хуяк, задняя дверка сама как будто приоткрывается, а внутри по сидухе и по салону прям отблески, как будто вместо переднего сиденья костер горит. Е-ба-ну-цо.

Вова тыр, пыр – а в голове нихуя не работает, и отмазаться ну никак не выходит – даже никакой зацепки на ум нейдет, с чего тут вообще можно отмазываться начать. Ну и че, попер Вован со страху буром:

— Не, короче. Нихуя вот так наскоряк не получится, мне надо дела тут кой-какие доделать и вообще. Давай хотя бы завтра. – ляпнул и смотрит в ахуе, ведь это вам не шутки – со Смертью тележиться, Смерть это вам не начальник выездных проверок, и даже не санврач.

А Смерть, что характерно, как-то даже и не стала настаивать:

— Завтра, говоришь? А че, почему нет. Завтра так завтра. Давай, Вован, пока. До завтра. – и хуяк – пропало все, и сама Смерть, и джып этот аццкий, как будто навовсе нихуя такого и не было. Стоит Вова посередь своего проулка в полном ахуе, и понять не может: то ли оно все и вправду, то ли глюк какой-то. Хотя хули жопой крутить: было, было. И теперь получается, что завтра полюбасу помирать – сам подписался.

Пришел Вован домой, выручку посчитал, в сейф сложил, и вышел на крылечко покурить, пока баба с ужином возится. Курит и думает такой: “Епта, а хули, ну вот я выпросил день. Типа дела там какие-то доделывать. А ведь хуйня это. Нет у меня никаких дел. ЕбалА это все, а не “дела”. Вот че я делаю, че я за всю эту хуйню держусь? А ведь чиста из вредности ведь. А если так разобраться, то кому оно надо? Мне? Да ебал я все это в рот. Сверки-проверки-сертификаты-хуефикаты, декларации-хуерации, за товаром чуть свет, гаишники, вся хуйня, блядей этих малолетних строить, то ей на аборт, то ей мама заболела, блять, знаю я этих мам, с ашотиками позажыгать, вот и все мамы… Через день на ремень, руль-терьер уже, а не человек… Нахуя оно все? Мне – нахуй не надо. Алине? Ебала она меня, эта Алина. Если уж честно. Муж больше папы зарабатывает, живут за бугром, нахуя я ей, даже в гости хуй напросишься, внука так и не видал ни разу. Вальке? Ну и хули Валька. Сдохну, всплакнет с подружками за пузырем, чиста для порядку – вот и вся печаль. Через месяц уже у армян в кабаке сниматься начнет. Если не раньше. Выходит, напиздел я Ей. Нету у меня ни дел, “ни кола, ни двора, ни родины, ни флага”, как говорится. Хоть щас прям. Может, и надо было… Да, наверное надо было. А то теперь всю ночь стопудово буду сам себе мозга ебать. Может, даже нюни распущу. А перед самым “тем же временем” и вообще мандраж пойдет. Я ж всегда был сыкливым, хули уж там, как со школы потянулось, так и…”

— Че, Вов, никак передумал? Подвинься. - опустилась рядом Смерть, прикуривая сигарету.
— Ну да. – без малейшего страха, даже с каким-то облегчением и благодарностью отозвался Вован, подвигаясь на крыльце. – А ты откуда..? Типа, эта, мысли читаешь..?
— Да не, какие нахуй “мысли”… – смеясь, выдохнула Смерть в вечереющее небо. – Просто всегда так. Зря я на своей подъехала. С нее мало кто не обоссывается.
— Дык тогда может на моей? – с облегчением предложил Вован, чуя, что будет вполне уместно.
— Да без разницы, давай на твоей. Ну че, айда штоли?
— Айда! – приподнято ответил Вован, чувствуя, как странная детская радость охватывает его, и ступни перестают чувствовать цементный холодок ступенек через тонкие пляжные тапочки.