Чего по углам хоронишься?
– Чего по углам хоронишься? Иди сюда! – Голос физички вывел меня из оцепенения, в котором я находился с тех самых пор, как в моих руках оказался экзаменационный билет. – Вон туда, в угол забейся.
Я нехотя поднялся и, подойдя к учительскому столу, грузно осел на точёный стул. На поверхность лег девственно чистый лист.
– Я вижу, ты хорошо подготовился к экзамену, – ехидно сказала Наталья Юрьевна. – Знаю, дела любовные, – Физичка кивнула в сторону сидящей неподалеку Али – рыжеволосой девчонки, склонившейся над исписанным формулами и вычислениями листом бумаги. – Но она-то подготовилась! А ты?
Я промычал что-то неопределенное, да и не мог я ничего внятного сказать: я действительно почти всю ночь просидел в обнимку с Алей, смотря какую-то мыльную оперу, сюжет которой выветрился из головы, как только пошли финальные титры. Естественно, я был не готов.
Наталья Юрьевна, пробормотав что-то вроде: «В голове ветер…», спросила:
– Закон Ома для участка цепи?
– Закон Ома для участка цепи…– почесывая затылок, протянул я. – Эм…При безальтернативном выборе, обе противоположные сущности будут являть собой…
– Довольно, – прервала меня физичка. – Знаешь, что говорят про тех, кто не знает закон Ома?
Я промолчал.
– И что же мне с тобой прикажешь делать? Я в своих студентах уверена, они точно сдадут, а вот ты…Ты тоже мой студент, а закона Ома не знаешь! Выходит, Недумов, что ты – пробел в нашем слаженном коллективе. И это надо исправить.
Лицо Натальи Юрьевны приняло задумчивый вид.
– Исправить любой ценой, – в глубоком раздумье повторила она. – Только для тебя, Недумов, сделаю исключение. Сбегай-ка за колледж, и принеси мне немного угля.
– Чего? – Моя челюсть отвалилась до пола.
– Того! Угля мне принеси, да помельче. И поживее.
– Понял, – Что-то такое проскользнуло в тоне Натальи Юрьевны, чего ослушаться было никак нельзя, а потому я мигом побежал за пту, туда, где время от времени жарили шашлык армяне из автомобильного сервиса, ютившегося на задворках нашего славного заведения. Набрав в миску мелкого, ещё горячего после недавнего пиршества угля, я вернулся в аудиторию.
– Садись, – повелительно сказала физичка, указав на дроченный стул.
– Я лучше постою.
– Молодец, наш человек, – Наталья Юрьевна подтолкнула ко мне точёный стул.
Я присел, уставившись на резную шкатулку, лежавшую на столе. Рядом с ней лежала курительная трубка вишневого дерева. Взяв её в руки, Наталья Юрьевна принялась набивать её странной смесью – её она взяла из небольшого мешочка, лежащего в шкатулке.
Я, уже совсем ничего не понимая, принялся толочь принесённый уголь. Когда дело было закончено, Наталья Юрьевна ловко подхватив тлеющий уголек, сунула его в чашечку трубки. Поднеся её к губам, физичка пару раз затянулась, раскуривая, после чего подала трубку мне.
Я обернулся назад: никто, совершенно никто не обращал на нас никого внимания, будто бы ничего и не происходило. По моей спине пробежала дрожь.
Повинуясь, я приложился к мундштуку, закуривая. Дым легко просачивался в меня, заполняя легкие, в немеющем рту чувствовался вкус ментола и свежести. Я, продолжая затягиваться, смотрел на физичку. Наконец, Наталья Юрьевна забрала у меня трубку. Прочистив мундштук и чашечку, она убрала трубку в шкатулку, после чего уставилась на меня.
Я хотел что-то сказать, но не смог – язык словно онемел. Как и всё тело, горящее холодным жаром. Появилось ощущения необычайно легкости, эфемерности. Я скосил глаза в бок, чтобы оценить обстановку в аудитории, но…Аудитории не было. Вместо неё, меня окружала вечность. Мириады цветов проносились мимо меня со скоростью света, в голове циркулировали потоки информации и сотни тысяч мыслей, сводя меня с ума. Передо мной, как на ладони, развернулась вся Вселенная.
– Не смотри по сторонам – рассудок потеряешь, – прозвучал в моей голове голос Натальи Юрьевны. Я посмотрел на неё: она сидела, не сводя с меня внимательных глаз.
– Слушай только меня, – вновь прозвучало в моей голове. – Сила тока в проводнике прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению проводника. Сила тока в проводнике…
Голос Натальи Юрьевны гулко отдавался в моей голове, проникая в самые затаенные закоулки моего существа. Её голос пронизывал меня вдоль и поперёк. Я был ампером силы тока, что бежит в проводнике; я был омом сопротивления, обратно пропорциональным этой самой силе тока, я был вольтом приложенного напряжения… Я был законом Ома. Каждым фибром своей души.
Я видел, как сын потомственного слесаря, проводил бессонные ночи в лаборатории одной из гимназий Кёльна, где работал учителем физики и математики; падение, неудачи, а затем открытие великого закона, поначалу никем не признанного, но внесшего неподъемный вклад в науку. Законы электростатики; формулы и вычисления; Эрланген, Кёльн, Лондон, Токио, Сайгон, проклятые гуки вокруг – всё это мелькало, как летние зарницы.
Внезапно нахлынувшая чернильная тьма окутала меня с ног до головы. Превозмогая тяжесть, я поднял голову. Я снова был в аудитории, сидя над горой конспектов. Рядом сосредоточенно пыхтела Аля.
– Чего сидишь? Пиши! – резко раздалось над самым ухом. Надо мной выжидающе застыла Наталья Юрьевна, зло глядя на меня.
– Так я это, и так…пишу, – пробормотал я, ощутив в руке шариковую ручку.
– Разве?
– Да, Наталья Юрьевна, видите, с ручкой сижу…
– Так чего сидишь? Пиши! Даром, что ли, я тебе зачёт собираюсь поставить? Кто ж виноват, что ты такой дебил необучаемый, только и способный, что списывать уже готовое?! – Голос физички был похож на сухие хлопки выстрелов. – Понаберут идиотов…
– Списывай, – Аля ткнула меня в бок. – Такой шанс сдать экзамен – один на миллион!
– А, да, хорошо… – я, сжав ручку, на автомате принялся переписывать лежащий передо мной конспект. В голове было пусто.
Время тянулось медленно, как патока. Если тянулось вообще. Временами мне казалось, что вся аудитория находится внутри какого-то вакуума, где время просто-напросто остановилось. Буквы и цифры размывались, никак не желая выстраиваться в единое целое, я уже не помнил, что писал строчку назад. На меня напала какая-то сонная одурь, безразличие, полная апатия ко всему происходящему. Час, два…я уже не знал, сколько я сижу, и пишу эти конспекты. Голова, наполненная тяжестью, клонилась набок, глаза слипались. Между рядами расхаживала Наталья Юрьевна, с презрением глядя на корпящих студентов.
Я устало поднял голову, взглянув на сидящего через парту студента. Меня словно током ударило: его взгляд был мертвенно пуст, а сам он скорее походил на манекен, а не на живого человека. Сонной одури как не бывало – я бешено завертелся, оглядываясь по сторонам. И повсюду меня встречали пустые взгляды. До меня стало также доходить, что не слышно вообще ничего – не звука перестука колёс с пролегающей рядом железной дороги, не пения птиц, хотя май был в самом разгаре, не свиста ветра…
– Ты чего вертишься, дурак? Твоей тупой башке и так дали задание не бей лежачего, а ты даже тут ухитряешься выставить себя полным дебилом! – Лицо Натальи Юрьевны исказила гримаса гнева. – Хотя, так оно и есть.
– Ты чего творишь? Списывай, пока дают! – Я отшатнулся: пустые глазницы Али оказались очень близко.
Всё это начинало походить на один большой кошмар, который все никак не мог прекратиться.
– Но…но как же…
– Что такое, Недумов? Неужели забыл, чему равняется сила тока на участке цепи? – раздался знакомый голос.
Судорожно вздохнув, я повернулся назад: на пустующей парте позади меня сидела…
– Ещё одна Наталья Юрьевна?! – только и смог выдавить я.
– Дурак! – С жаром в голосе возразила та, подняв указку над головой. – На свете может существовать только одна учительница физика, способная заставить тебя понимать закон Ома!
– Н-но вас же двое! – в смятении вскричал я, вертя головой туда-обратно, переводя взгляд то на застывшую в злобном порыве, то на сидящую на парте физичку. В голове творился форменный бардак.
– Вот именно! Выбирай любую!
– К-как? Это же бред!
– Забыл, чей ты студент? Забыл, что мои студенты знают и понимают, а не бездумно списывают, чтобы через несколько минут всё забыть? – притянув меня к себе, с прежним жаром заговорила Наталья Юрьевна. Её голос был твёрд, как постулаты Бора. – Ты не тупое быдло, которое из тебя пытаются сделать! Ты не полудурок и идиот, как тебе это пытаются внушить. Твой смышленый ум не имеет ничего общего с этой макулатурой! Твои знания, закон Ома – они не здесь, на бумажках, место которым в туалете. Они прямо тут! – Физичка указала мне на грудь. – Хватит уже торчать тут без толку! Иначе, зачем они тебе нужны?
Я поднял глаза вверх. Надо мной расстилалась бесконечная лазурная синева – такая живая и яркая. А главное – настоящая.
– Ты чем занимаешься? – Рука Али и костистая рука псевдофизички с силой опустили мою голову вниз, к мареву конспектов. – Списывай! Осталось совсем чуть-чуть!
– Сила тока…Сила тока в проводнике, – сопротивляясь, хрипел я.
– Главное дописать! Натянут тройку, а там забудешь, как страшный сон...– навевающие дремоту голоса проникали в моё сознание, навевая апатию и сон…
– СИЛА ТОКА В ПРОВОДНИКЕ ПРЯМО ПРОРЦИОНАЛЬНА НАПРЯЖЕНИЮ И ОБРАТНО ПРОПОРЦИОНАЛЬНА СОПРОТИВЛЕНИЮ ПРОВОДНИКА!!!1 – Разрывая цепкий хват, мой неистовый вопль понёсся верх, в голубую синеву…
– Эй – Голоса доносились как сквозь вату. Меня кто-то усиленно тряс за плечо.
С трудом разлепив веки, я уставился на Алю, что обеспокоенно смотрела на меня.
– Что такое? У меня с лицом что-то? – прохрипел я. Не смотря на общую заторможенность, в голове было предельно ясно.
– Ну, я, конечно, понимаю твоё облегчение по поводу сдачи, но, может быть всё же освободишь место другим? – постукивая карандашом по столу, с некой толикой раздражения сказала Наталья Юрьевна.
Пару мгновений я обрабатывал информацию, после чего резко повернулся к ней.
– Сдачи?
– Ну да, сдачи. Что ещё бывает в случае правильного аргументированного ответа? – всем своим видом показывая безразличие, физичка протянула мне зачетку.
– Как же…я ответил?
– Ещё как! Ладно, отваливай, дай отчитаться остальным, – В голосе Натальи Юрьевны уже послышалось явное недовольство, а потому я поспешил отойти от стола. На ватных ногах я добрался до двери, на ходу открыв зачетку: на против графы «физика» стояло четыре. Рядом широкая подпись и число.
Я посмотрел туда, где располагался преподавательский стол. На меня, хитро улыбаясь, смотрела физичка, постукивая ногтем по чубуку вишневой трубки.
Это я всё к чему – учите физику, пацаны.