Тяжелая с похмелья голова

Тяжелая с похмелья голова неуклонно тянула вниз. Он встал с постели, неопрятный, но счастливый. Водка, недопитая с соком тут и там кичилась своим превосходством над ним, таращилась из рюмок и стаканов по всей квартире. Ему было плевать, тягучий как молоко густой туман осенним налетом давил из окон, пытался просочиться в квартиру сквозь старые оконные рамы, заклеенные утеплителем. Шел 99-й год, октябрь, он вышел на балкон и закурил сквозь пелену тумана угадывая до боли знакомый пейзаж, он был словно по ту сторону осени, где нет холода, где сигареты были дешевыми и сладкими, а похмелье легким и ненавязчивым, перспектива ускользала, уносилась вместе с дымом наружу сливаясь с молочным киселем, становилась частью этой утренней мглы. Его никто нигде не ждал, ему некуда было сегодня спешить. Он вспоминал: светлые образы, лето 94-го, впереди «черный вторник», на днях умер Ким Ир Сен и все обсуждали пейджеры стоящие как чугунный мост и роликовые коньки, а пока что ее ярко-красная помада, первый в районе гипермаркет, в котором он через четыре года купит эту водку, эти сигареты, простоту и легкость движений, и искреннюю улыбку этой девочки из памяти. Где это лето? Все конечно здесь, в голове. Сигарета, докуренная до фильтра исчезла за бортиком неостекленного балкона, передернув плечами от холода, он вспомнил, что пару лет назад у его дома стояло кафе, оно сгорело потом, владелец что-то не поделил с местными «кабанчиками», а тогда еще в 94-м он покупал там мороженое по 45 рублей, еще по старым деньгам. Зимой начнется первая Чеченская. Время конечно как вода, а он упавший осенний лист, что нелепо кружится по прозрачной глади и не знает, куда ему прибиться. От дерева он уже оторвался, но на землю так и не упал. Не суждено видимо. Такова судьба его поколения, в бандиты не хотелось идти, да никто и не звал, для бизнеса идей и денег тоже не было. А девчонка та, кстати, она ведь вроде сгорела в том кафе, даже вроде выпуск был в «Криминальной России». Он помнил, такое же утро, форды «Виктория» штаба пожаротушения под окнами, они уже расстались тогда. Футуристичная картина очередной трагедии, такого в то время было навалом, вторая сигарета была ничуть не хуже первой. Крамольная мысль: допить что ли водку? Или в окно шагнуть? Но не навстречу смерти, а словно прыгнуть в портал, в май 89-го, в конец школьных дней прямо в 9 мая, когда они с классом бегали «веселые старты» от мемориала Великой Отечественной до конца улицы. Они тогда с классом выиграли аляповатый кубок за первое место, а после курили «Яву» с пацанами за этим же мемориалом, причем не «Дукат», а самую настоящую «Явскую». А потом на ступеньках библиотеки ждать маму с работы, потому что ключи от дома были только у нее. А сейчас там бильярд, зеленая вывеска видна была даже сквозь туман, светилась, отрабатывала свое предназначение. Сосед, который угощал, кстати, когда-то сигаретами, с войны так и не вернулся, мысли вразнобой теснились в голове. Снесли ларьки с квасом, вместо них будет что-то другое. А будет ли с ним что-то? Он столько проводил томительных мгновений в своих мечтах, надеялся на новое время, ветер перемен уже правда не бил в лицо с такой силой как в начале. Дух свободы исчезал вместе с терактами в Москве и танцами пьяного президента. Собирается ли он покидать свой пост? Долго это еще будет продолжаться? Год назад его отец разорился, технический дефолт в середине августа, отец злился и швырялся посудой, словно она была повинна в его бедах. Посуда билась вдребезги, разлеталась осколками по купленной за доллары квартире, как и их до этого безбедная жизнь. Вопросы и тревоги друг за другом восставали из какофонии бьющейся керамики. А ему хотелось посмотреть «Титаник», говорили, что отличный фильм, но он с зимы его так и не увидел. А сейчас отец на войне, вторая Чеченская кампания, вот так человека бросает из бизнеса в солдаты, а все ведь из-за денег, платят там, по его словам довольно хорошо…

Он не знал, что его ждет впереди: детективы Акунина, Путин, по радио Алсу и Земфира, Гарри Поттер, 11 сентября, Бен Ладен и прочее, прочее, прочее…
2020-й, в тяжелом и густом похмелье он просыпается с утра, с трудом ворочая давно немолодое тело, смотрит на портрет отца в мундире на стене. Водка, все такая же несокрушимая, как и двадцать лет назад дразнится из стаканов на столе. Осень. Это словно всегда осень, бесконечная как время и туман, которому не по зубам стеклопакеты. Сигареты горькие и дорогие, но он плетется докуривать последнюю на застекленный и утепленный балкон, за окном все тот, же пейзаж, только ТРЦ заслоняет вид на сетевую «Пятерочку», он работает удаленно и его все также нигде не ждут. Может заехать вечером к матери на могилу? Сигарета недокуренная сгибается под давлением пальцев в переполненной пепельнице. Улыбки, 94-й, он смеется, но помнит, что в 89-м табак был точно не таким и не горчило в горле, назойливо раздирая до кашля гортань. Скучает ли он по тем временам? Да…нет.