Дружок, я смотрю, ты совсем раскис
Дружок, я смотрю, ты совсем раскис.
Лежишь, укрылся пледом и слушаешь грустные песни.
Громко рыдаешь или тихо пускаешь мужскую скупую слезу.
Умоляюще смотришь на родные сердцу фотографии и с помощью телепатии отчаянно пытаешься передать самые важные слова.
Мысленно целуешь своё прошлое в лобик на ночь.
И вот спустя месяц традиционные сентиментальные действия уже превращаются в маниакальные.
Ты пытаешься узнать, где она бывает и часами мёрзнешь, поджидая свою пассию в тёмном углу.
Ты вбиваешь в Гугл роковое слово «приворот».
Звонишь гадалке из бесплатной газеты, чтобы она влюбила в тебя суженого или суженную.
Тратишь на пикап-курсы пенсию твоей безвременно усопшей бабули.
Не плачь, не рыдай. Утри слёзы рукавом.
Как Кант поможет вам забыть несчастную любовь?
«Не грусти, не рыдай и не плачь ты о том, что невзгоды постигли тебя. Что весну долго ждать, скоро будет она. Будь спокоен, взирай на Христа!» — поют религиозные поэты.
Я слишком люблю грешить и ненавижу каяться, чтобы посоветовать вам взирать на Христа и не выглядеть при этом лицемеркой.
Зато я могу предложить вам достойный аналог. Я откопала его оттуда, откуда вы совершенно не ждали. Из мира казалось бы холодных и далеких от повседневности философских категорий.
Знаете, все технари вокруг меня болеют одной и той же заразной болячкой. Они считают философию совершенно бессмысленной штукой.
— Ася, опять ты читаешь свою метафизическую ерунду! Вся твоя философия — сплошные воздушные замки. Мы вот конструируем роботов и пишем программы. Наши действия приносят осязаемую пользу людям. А твою гуманитарщину на хлеб не намажешь. Толку от неё вообще?…
— Дорогие друзья, — хочется мне ответить всем моим математическим знакомым, — мои патристику и схоластику, конечно, на хлеб и впрямь не намажешь. Но в вопросах разбитого сердца философия всесильна. А ваши рободельческие навыки помогут разве что создать для жертвы любовной битвы утешительный фаллоимитатор. Ну разве же это серьёзно? У неё в холодильнике и без вас полно продолговатых предметов…
Философский понятийный аппарат универсален. Философия такая же прикладная и необходимая вещь как домашняя аптечка. Без неё никуда. Можно найти необходимую примочку на любой случай жизни.
От тяжести в голове вам поможет аспирин.
От менструальной боли пригодится Нурофен.
От бестолкового желания есть чипсы и пить пиво на диване спасёт Маркузе.
От упадка сил в застенках отечественного ОВД — Франкл.
А от несчастной любви вас спасут три штуки:
— одна из идей Иммануила Канта
— азы философии утилитаризма
— концепция бритвы Оккама
Оторвитесь на секунду от залитой слюнями подушки и идите сюда.
Медитация — одно из лучших научно доказанных средств от душевного упадка.
Представьте вместе со мной умиротворяющую картину.
Вы лежите на живописной весенней лужайке.
Бабочки, как и полагается, порхают.
Как Кант поможет вам забыть несчастную любовь?
А вы тем временем без особого энтузиазма рассматриваете всё это природное великолепие — красноносый, взъерошеный и зарёванный.
Вы чувствуете себя как христианский мученик, чью душу только что посмертно за заслуги перед Господом отправили в райский сад.
Чувствуете, будто сидите на облаке в белых одеждах, а пухлые херувимы подливают вам кошерного винца, делают тайский массаж и нежно поют «аллилуйя». За стенкой к вам стучатся прекрасные девственницы или девственники из исламского рая по соседству.
Казалось бы, лучше не бывает. Идиллия.
Но вам всё равно плохо. К чёрту винцо, массаж и гурий. Вы всё ещё помните как было больно гореть на костре во славу Божию.
Скажете, моё сравнение слишком сильное?
Научно доказано, любовное отвержение задействует те же отделы головного мозга, которые отвечают за реакцию на физическую боль. А значит, ваши страдания самые что ни на есть настоящие. И вас срочно надо спасать.
Не бойтесь, вас не оставят наедине с вашим горем на этом раздражающе жизнерадостном лоне природы.
Вон, смотрите, по залитой солнцем дорожке к вам на подмогу спешат три волшебных гномика — монастырский мыслитель Оккам, моралист Кант и отец-основатель утилитаризма Иеремия Бентам.
На бегу Оккам растерял всю свою мелочь на обратный проезд, у Канта съехал парик набекрень, а у Бентама закололо в боку. И всё это только ради вас!
Вы кладёте голову Канту на колени и начинаете причитать:
— Она была так хороша собой! Так умна и эрудированна! Ах, как она мило улыбалась и вздрагивала во сне. А как мы были похожи! Начиная от текстуры волос заканчивая отношением к себе и общими интересами. И вообще, Иммануил, ты, чёрт подери, видел её ноги?! Как мне теперь быть без неё…
Как Кант поможет вам забыть несчастную любовь?
Кант нежно гладит вас по голове, вздыхает и отвечает:
— Понимаю, приятель. Красивые ноги — это весомо, ничего не попишешь. Но позволь мне убедить тебя, что далеко не любое сокровище должно иметь для тебя ценность.
Ещё задолго до твоего рождения я разделил все вещи в мире на две глобальные категории — вещь в себе и вещи для нас. Не смотри на циничное слово «вещь» — в данном случае под ним я имею в виду любое существующею явление.
Вещь в себе — штука, которая существует вне контекста. Она неподвластна нашему опытному познанию. Есть себе и есть.
Вещь для нас — явление в том виде, в котором оно раскрывается для нас в процессе нашего с ним знакомства.
И именно процесс познания нового феномена переводит вещь из первой категории во вторую.
Личную ценность предмет обретает для человека, когда становится «вещью для него».
Так, Бог из абстрактной высшей сущности в процессе знакомства с ним становится для верующего человека личным другом и утешителем.
А деревянный стул из Икеи из холодного неизвестного предмета при попадении к вам домой превращается в уютную и родную часть интерьера.
Если милостивый Бог на поверку не оправдывает надежд молящегося и приносит разочарование, былой религиозный добряк становится богоборцем и атеистом. Фигура Господа перестаёт выполнять важные функции «вещи для нас». Она перестаёт быть гарантом безопасности.
Так зачем ей теперь отдавать столько сил и времени?
Божественное величие вне контекста взаимодействия с ним не имеет никакой пользы.
Если любимый стул из Икеи перестаёт подходить к интерьеру, хозяйка безжалостно относит его на помойку. Для неё больше не имеет значения как крепки деревянные ножки стула и сколько семейных ужинов с толстой тётей Светой он перенёс. Он больше не подходит в качестве «вещи для нас». Так зачем он теперь сдался?
— Моё разделение, — продолжает Кант, — Срабатывает и с великим Всевышним, и с бездушной мебелью. А значит, сработает и с твоей злосчастной пассией. Совершенно неважно, насколько хороши её базовые качества как «вещи в себе». Важно, что раз человек приносит тебе такие страдания, то в качестве «вещи для тебя», он для тебя совершенно не годится.
Ты не пытаешься влезть в туфли на два размера меньше, какими бы красивыми и дорогими они не были. Даже если они из эксклюзивной коллекции Карла Лагерфельда, ты не пройдёшь в таких ни шага.
После разочарования в рамках этого критерия люди оставляли самого Господа Бога. А тебя останавливают какие-то там волосы, ноги и ямочки на щеках?
Слёзы слегка осыхают на ваших распухших щеках. Но взгляд всё ещё беспомощно бегает в поисках новой дозы моральной поддержки:
— Но как же так?! — трагично произносите вы, — Может, она бы восхитительно раскрылась как «вещь для меня», просто нужно ещё попытаться!
Я знаю, она написала, что больше ничего ко мне не чувствует, просто чтобы проверить мою настойчивость!
В глубине души она любит меня, но боится быть уязвимой! Она не отвечает мне полгода просто от того, что слишком занята! Каждый день перед сном я придумываю новую версию прошедших событий и эти мысли сводят меня с ума! Четыре месяца назад она лайкнула фотографию моей новой кошки! Это знак! Да! Я всюду вижу знаки нашего скорого воссоединения! Ааааааааааааааааааааааааааааааааа!
Как Кант поможет вам забыть несчастную любовь?,
Ваши истошные крики будят Уильяма Оккама, который задремал под нудноватый монолог Канта. Он недовольно потягивается и говорит:
— Твои стенания распугали всех птиц в округе и чуть не довели меня до инфаркта, приятель. Охлади свой пыл и послушай меня.
Много столетий назад я стал очевидцем кризиса в христианской мысли. Тогда, сидя у окна в родном монастыре, я открыл новую интеллектуальную формулу. Она звучит так: «Не следует плодить сущности без необходимости». Проще говоря, если существует несколько объяснений одной и той же ситуации, выбирай самое простое. Так не прогадаешь.
Если человек ведёт себя так, будто он в тебе не заинтересован — ему действительно плевать.
Если человек сказал, что вы ему не нужны — это потому, что он решил честно донести до вас информацию.
А если после этого он лайкнул фотографию вашей кошки — то у вас действительно крайне милая кошка.
Если ты, друг мой, станешь регулярно вспоминать об этом правиле, дурацких безответных вопросов в твоей жизни станет куда меньше. И надуманных безответных любовей тоже.
В этот момент Оккама снова стал одолевать сон. Старость давала о себе знать.
Если после разговора с Кантом вас начали терзать смутные сомнения, то после Оккама вы и вовсе пришли в полнейшее отчаяние:
— И это вы называете терапией?! Мне теперь ещё хуже! Мало того что вы только что сравнили мою любовь со стулом, так ещё и доказали, ей ещё и на меня плевать! Я остаюсь наедине со своей беспомощностью. И теперь всю оставшуюся жизнь при одном напоминании о ней я буду возвращаться к своей травме. Я больше никого никогда не найду! И на смертном одре я буду помнить эти сгубившие меня серо-голубые глаза. Вы отобрали у меня надежду, ироды...
Иеремия Бентам ободряюще треплет вас по мокрой щеке:
— Зачем ты выбираешь раскрашивать эту историю настолько тёмными красками?
Как Кант поможет вам забыть несчастную любовь?
Ещё в Евангелии написали, что мысль — тоже действие. А любое действие с точки зрения утилитаризма можно оценить только с точки зрения его полезности. Разве тебе выгодно думать о произошедшем именно в таком ключе?
Современные психотерапевты советуют таким как ты переписать сценарий произошедшего события. Их идея крайне созвучна с утилитарным духом. Ты можешь воспринимать одну и ту же ситуацию самым разным образом. Так выбери же самый удобный для себя вариант.
Свежее чувство помогло лучше понять, что привлекает тебя в людях.
Взаимодействие с новым человеком способствовало лучшему пониманию твоих личных границ.
Накопившийся эмоциональный ресурс ещё долго можно будет выражать через творчество.
Да и вообще, только переживший несчастную любовь способен по-настоящему понять, на какого рода страданиях построена значительная часть мировой культуры. Каждый интеллигентный человек обязан переболеть подобной штукой, как ребёнок ветрянкой.
Совсем скоро старые нейронные связи, которые были связаны с твоими страданиями, ослабнут. И боль неизбежно пройдёт. А сухой остаток в виде набора полезных выводов и опыта останется с тобой навсегда.
Обессиленный, но успокоенный, вы засыпаете у Бентама на плече. Вам снятся райские сады и православные купола. А былая пассия больше не снится.
У Канта, Оккама и Бентама нет ничего общего. Они принадлежат к разным историческим периодам и философским школам. Но всё равно остаются единогласны в простом выводе:
«Лошадь сдохла - слезь!» — нежно шепчут они вам в ухо.
Вдумчивое воспроизведение их концепций спасёт от трёх основных пороков, которые мешают несчастным влюблённым жить:
От терзаний из-за мнимого величия объекта любви — раз!
От утомительной мыслительной жвачки и лишнего самокопания — два!
От ощущения себя беспомощной жертвой ситуации — три!
Конечно, разового понимания не будет достаточно для полного исцеления. Однако если с материнской заботой регулярно напоминать себе об этих несложных идеях, скоро непременно станет легче.
Вспоминайте о трёх заботливых старичках так часто, как будет того требовать ваша слезливая часть.