Раньше я ненавидел утро.
Какое вообще удовольствие может быть от того, что ты встаешь ни свет, ни заря, совершенно не выспавшийся и пытающийся хоть как-то существовать? Ладно ещё, если ранний подъём обусловлен чем-то приятным. Путешествием, встречей со старым другом. Но если всё, ради чего ты встаешь — однотипная работа, утро действительно становится ненавистным.
В самые важные правила, которые повторяют нам родители в детстве, имеет смысл вставить ещё одно. Где-то между “Не переходить дорогу в неположенном месте” и “Не брать конфетку из рук незнакомца” должно затесаться что-то вроде “Не знакомиться в барах со слишком красивыми девочками. Особенно если у них рога".
Не важно, что в детстве мы и знать-то не будем, что такое бар и зачем так знакомиться с девочками. Главное, чтоб запомнили. Потому что примерно так я и встретил её. Красивую, одиноко сидящую за барной стойкой и медленно потягивающую коктейль. Рога её тогда, в обе стороны торчащие, меня совершенно не смутили. Как и тот факт, что весь бар скорее напоминал филиал ада на Земле. Даже по температуре.
Уже изрядно выпивший до этого, я решил не то чтобы подкатить… Скорее, душу излить. И как раз про то, как я ненавижу чёртово утро. Незнакомка слушала, а потом вдруг усмехнулась:
Знал бы я, на что соглашаюсь! Но душу взамен она не просила, всего лишь ночевать иногда у меня по ночам. Жил я один, так что против не был, а подвоха никакого в её словах не почувствовал. И злые огоньки пламени в глазах не увидел.
Комната давит на меня всеми стенами, потолком и даже полом. Темнота кромешная, но ощущение, что по всему телу ползают они.
Пауки.
Я их не вижу, но чувствую, пытаюсь смахнуть, но не получается. Кричать тоже не получается, звук тонет в пустоте и тьме, а одна из восьмилапых тварей тут же пытается пробраться ко мне в рот, достать до глотки. Не знаю, как достать её оттуда, не знаю, что делать.
Из темноты появляются руки. Точнее я только чувствую, что они появляются. Обхватывают мою шею, сначала нежно и словно обнимая, а потом начинают душить. Начинаю дергаться, отчего пауки на мне бегают ещё быстрее. Конвульсии.
Просыпаюсь в холодном поту. Кто ж знал, что незнакомка из бара окажется демоном кошмаров. Она улыбается, говорит, что таким способом учит меня радоваться утру. Радоваться каждому пробуждению. Я бы скорее обрадовался, узнав, когда это всё закончится. Но никогда, видимо. Мы же сроки не обговаривали.
Стою над обрывом. Красота — невероятная, тут ничего не скажешь. Ноги, правда, предательски дрожат, колени подкашиваются, но я держусь. Прыгнуть с веревкой с вниз, чуть ли не в море — да я б на такое никогда не решился.
Сглатываю слюну. Скоро моя очередь. Ещё раз проверяю страховку, но с ней всё в порядке. Делаю шаг, еще один. Край совсем близко. Страх подступает к горлу комом, не отпускает. Мне кажется, что я не смогу прыгнуть. Но меня толкают.
Секундная эйфория. Ветер в ушах, множество мыслей в голове. Радость и…
Я отчётливо слышу его. Удар об воду. Холодно. Снова вдыхаю. Снова — в последний раз.
Опять проснулся, дрожа. Она всё так же улыбается. Ласково спрашивает, как проходит моя терапия. По мне проходит, чёрт возьми. Или чёрта лучше не упоминать? С другой стороны, я уже заметил, что утро мне нравится всё больше и больше. Не высыпаюсь, да, но хотя бы просыпаюсь. Уже неплохо для начала дня.
Демонесса то ли мысли мои читает, то ли просто знает, что в голове у меня происходит и смеётся. С чего, интересно?
Бегу домой. На улице мороз, ветер, будто в Сибирь попал, хотя живу намного южнее. С опаской смотрю на телефон. Два процента. Мне нужно увидеть в нём что-то важное. Ни зарядки, ни повербанка, ни даже тёплого помещения рядом нет.
Помещения? Осознаю, что бегу по полю. Что, мать вашу, я делаю в поле? Но нет времени думать, продолжаю бежать вперёд. Не важно, куда, лишь бы куда-то попасть, лишь бы эти два процента сохранились.
Сугробы становятся глубже, а ветер дует сильнее. Еле переставляю ноги, пытаясь двигаться. В один момент проваливаюсь в снег, теряю равновесие и падаю. Холодно. Очень холодно.
Один процент. Что такое важное я пропущу?
Внезапно всё начинает таять. Я лежу уже не в сугробах, а в лужах, а телефон, на удивление, всё еще работает. Вижу звонок на экране, беру трубку и слышу то самое, важное. Не понимаю, что именно. Но чувствую себя счастливым.
Просыпаюсь с улыбкой на лице. Смотрю в окно, наблюдая за первым лучом солнца, робко заглядывающим в комнату. Осознаю какую-то несостыковку.
— Почему? — поворачиваюсь к демонессе, всё так же сидящей в углу. — Почему такой конец?
— Договор таков. Ты разве сам не чувствуешь?
Я чувствую. Чувствую, что люблю утро. Люблю просыпаться, даже рано, главное, что целый и живой. Люблю за солнцем наблюдать, которое только из-за домов показывается. Даже эту бестию люблю, которая каждое утро улыбается и иногда спрашивает, как спалось.
— Вот видишь, — она улыбается, возможно, даже искренне. — Ты зови, если ещё чего ненавидеть будешь, где найти — знаешь. А я пойду.
— Погоди. Тебе-то какая с этого выгода была? Всё не могу вспомнить.
— Подпитка негативными эмоциями, глупый. Чтоб днём работать. А позитивными я, увы, не питаюсь. Так что… До встречи.
Она развернулась и пошла к двери, а я усмехнулся:
— Эй, погоди, а самое главное сказать?
— Самое главное?
— Да. Доброе утро!
— Действительно, — она рассмеялась. — Доброе утро.