Зимним утром
Зимним утром в березовом пролеске по дороге в коттеджный поселок Вешки, что под Смоленском, обнаружено два трупа со следами укусов на шеях. В венах убитых ни капли крови, и это странное дело привлекает внимание дознавателя из Москвы: похожий случай был недавно в Мытищах. Москвичу невдомек, что параллельно с официальными органами свое собственное расследование кровавого дела ведет местный клан вампиров, которым во чтобы то ни стало нужно отвести от себя подозрение хранителей, то есть людей, следящих за соблюдением договора о том, что пить кровь можно, но не досуха. Если реальный нарушитель не будет найден, вампиры должны отдать на обезглавливание людям любого из своих — труп за труп.
«Не вампиры, а упыри», — сказал бы, увидев главных действующих лиц этой истории, герой знаменитого вампирского рассказа, написанного Алексеем Константиновичем Толстым. Действительно, в вампирах, предъявленных Алексеем Акимовым (шоураннер и один из авторов сценария) и Антоном Масловым (режиссер-постановщик) на сервисе START, многовато сермяжно-русского, неизбежно щемящего сердце.
Локальный патриотизм заложен уже на уровне названия — «Вампиры средней полосы». Географический термин пахнет древней провинциальной Русью, кольцом обступившей столицу и Московскую область. Здесь и лесок, и снежок, а под снежком, конечно, «в поле каждый колосок», и свой своему здесь поневоле брат. Особенно если пищевые предпочтения совпадают. Неспроста главным местом действия сериала стал Смоленск — город с богатой, кровавой, на триста лет длиннее московской, историей.
Время от времени эпизоды этой длинной истории флешбэками мелькают на экране: стая упырей прирастает членами в самые тревожные ее моменты. Вот доктор Жан Иванович (Артем Ткаченко), чистокровный француз, обращенный в нежить (и совершенно при этом обрусевший) в ходе Отечественной войны 1812 года. Вот строгая блондинка-чекистка Аня (Екатерина Кузнецова), ставшая вампирессой при кровавом диктаторе Сталине. А вот зумер Женька (Глеб Калюжный), жизни не нюхавший и обзаведшийся клыками при позднем Путине. Все вместе они дружная семья вурдалаков под руководством первородного дедушки-упыря Святослава Вернидубовича (Юрий Стоянов).
Юрий Николаевич Стоянов — сердце этого проекта, а сыгранная им роль патриархального мужчины неопределенного пенсионного возраста, целую вечность потратившего на дела семейные, — то, благодаря чему сериал и останется в истории российского кино. В конце концов, «Вампиры» сильны не детективной интригой (она лишь дарит упругость повествованию, позволяет разворачиваться действию) и даже не шуточками про несуразности вампирского быта (зрители уже насмотрелись на такое в «Реальных упырях» и «Ночном дозоре»). Нет, плюшевый и хмурый дед, сосущий потихоньку кровь из сограждан и призывающий к соблюдению вечного порядка и жизни в гражданском согласии, — вот что важно.
Современный мир трещит по швам, люди распоясались совершенно, культурный слой в современной России не толще защитной пленки на смартфоне, и мчится беспечный черный бумер по древним улицам, а Святослав Вернидубович все никак не позабудет о скрепах. Он знает наизусть «Дворянское гнездо» Тургенева, он отпаривает постельное белье, всегда помнит о приличиях и ревностно бережет накопленный столетиями скарб — прихваченную где-то антикварную мебель, гобелен с оленями да столовое серебро, которым едва ли когда-нибудь будет орудовать за обедом.
Дедушка вам напомнит, что все в этом мире должно идти своим чередом, что на всё свой манер. Полиция пусть ловит душегубов, чиновники чинят трубы, дети слушаются старших, а церковные маковки пусть сверкают (изящное барокко смоленского Свято-Успенского собора авторы сериала предъявляют с какой-то особой гордостью). Пенсионерское бурчание деда Славы выгодно выделяет его на фоне дичайшей безалаберности прочих героев, в особенности смертных. Так и в мрачной русской зиме можно найти свое очарование: наконец-то схватилась грязь в вековых лужах, и замело снегом неубранный мусор.
Вампиризм, когда-то ловко приспособленный Марксом для метафорического описания отношений труда и капитала, отлично подходит и для обобщений на материале современной социально-политической жизни. Можно было бы даже принять «Вампиров средней полосы» за светлый манифест в защиту консервативных ценностей и традиционного уклада, если бы сериал не демонстрировал историческую обреченность аналогового вампиризма в современных обстоятельствах, где из людей сосут уже не кровь, а время (современная индустрия развлечений чем не сверхупырь?).
Против прогресса нет приема даже у древнего упыря. Выходит, что самым уязвимым членом вампирской суррогатной семьи оказывается самый молодой — обращенный, буквально «чтобы всякой фигней про вампиров в интернет не ссал», блогер Женька. Он с восторгом неофита демонстрирует клыки каждому встречному и делает вампирскую идентичность источником стабильного заработка в интернете, где вещает об инсайдах вурдалачьей жизни тысячам подписчиков. Дед Слава к таким каминг-аутам явно не готов. Он-то знает, что в России, где все меняется каждые десять лет, за двести лет не меняется ничего, а значит, даже человеку, решившему жить здесь долго, нужно быть поаккуратнее с заявлениями. Что уж говорить про вампиров.
Пока трудно сказать, куда именно заведет «Вампиров средней полосы» детективная интрига, какие тайны вскроются к концу сезона, но уже сейчас можно констатировать, что создателям сериала удалось совершить практически невозможное — выбраться в своей интерпретации вампирского мифа за рамки утомительно-привычных клише и рассказать миру о том, что нет на свете вампира гуманнее, культурнее, порядочнее да попросту нежнее, чем русский. Даже если он, как Женька, по словам деда Славы, «с задержкой в развитии». Для бессмертного это по-своему хорошо.