Я избивал моего шефа
Я избивал моего шефа-увальня уже минут пять. Идеальное время, чтобы превратить его некогда довольную морду в кашу, быть скрученным охраной, а также вспомнить, что в этом месяце не заплатил за квартиру.
Бравые ребята выкинули меня на улицу. Полицию вызывать не стали, ибо я дал ясно понять своему уже бывшему шефу, что знаю слишком много. И при любом удобном мне случае, эта информация может попасть «не туда, куда надо». Пять минут интенсивной работы кулаками. За это время не только лицо мистера Дубровски превратилось в месиво, но и мои руки превратились в кровавое ничто. Кожа на костяшках полопалась, а рубиновая обжигающая кровь пятнами осела на белой рубашке. А ведь с понедельника не курил, а на часах уже субботние шесть вечера.
В десяти минутах от офиса был отличный бар, где, так уж сложилось, меня знала каждая собака. Поэтому только моя нога переступила порог, все взгляды были устремлены на дверь.
— Негрони, в честь тяжёлого рабочего дня за мой счёт, Бобби, — старик Джо. Я люблю этого добродушного толстяка. Седина уже ударила ему в голову, но хватку к жизни он не растерял. Его семья из поколения в поколение владела этим баром, а он в свою очередь уже тридцать лет наливает пьянчугам и проходимцам.
— Давай водку, старик. Негрони будет потом, — повесив грязный пиджак на вешалку, я уселся за пустую барную стойку. Все зеваки растолкались по столикам в тёмных и дальних углах бара.
— С кем это ты так? Неужели всё-таки избил босса? — бармен поставил графин с прозрачной жидкостью на стойку. — Стакан нужен? Или ты так, из горла?
— Всё ещё не так плохо в моей жизни. Пока ещё, — содержимое графина полилось на окровавленную руку. Жжётся. Стиснутые от боли зубы скрипели у меня во рту. Джо дал полотенце, чтобы протереть руки и стойку. Остаток в графине всё-таки я выпил залпом. Мерзкий вкус. — Разве я тебе говорил, старик? Насчёт шефа.
— Парень, не называй меня стариком, — Джо не нравилось, когда с ним фамильярничали. Но я люблю старика. Мы с ним встречаемся каждую неделю, когда я просаживаю деньги в его баре. Он радушно мне наливает, рассказывает о своей жизни, спрашивает, с кем я в очередной раз подрался и сколько сигарет на этой неделе выкурил. — Да, ты говорил, что набьешь ему морду. Мол своим довольным лицом пытается вырвать тебя из равновесия. Что за чушь вообще?
— Это не чушь, старик. Я же уже объяснял. Не люблю, когда люди без причины мне улыбаются. Это выглядит жутко и подозрительно. Ты либо дрочишь на меня в туалете, либо тебе что-то от меня надо. Если с первым пунктом могу смириться, мне не жалко, то вот со вторым у меня проблемы.
— С головой у тебя проблемы, парень, — Джо всегда знал, что мне сказать. И говорил это прямо, не боясь моей реакции. Еще один плюс, из-за которого я так привязался к старику. Он всегда был честен. — Думаю, тебе просто надоела работа в офисе, вот и всё. А вся эта муть — она годится только для того, чтобы глупых девок клеить, — из грудного кармана бармен достал пачку сигарет, и предложил мне. — Купил уже пачку? Или всё ещё бросаешь?
Понедельник.
Если она резко повернется, то от её накрахмаленного воротника точно отпадет кусок. Зачем же так усердствовать?
— Причина увольнения с предыдущей работы? — от нервного тика дамочка стучит карандашом по столу. Это дико раздражает.
— У меня с начальством были разногласия по организационным вопросам. — Я улыбнулся самой обаятельной из всех возможных улыбок. Конечно, последовала реакция в ответ. Господи, ненавижу собеседования. С момента последней выкуренной сигареты в баре прошло чуть больше тридцати шести часов. Пластырь не спасает: это всё для детей, которые начали курить в шестнадцать и через месяца два уже боятся зависимости. Я с никотином знаком уже больше десяти лет. Последствия такой дружбы не заставляют себя долго ждать.
— Можно спросить, что у вас с лицом и руками, Роберт?
— Неудачное знакомство, в другом виде я бы Вам понравился, не сомневайтесь.
Стук карандаша уже доводил меня до истерики.
— Расскажите о паре своих лучших качеств, — как я ненавижу такие вопросы. Секс со случайными встречными? Пьянство? Дебош? Это считается сильными сторонами? Не думаю.
— Целеустремлённость, работа в команде, ответственность и ряд ещё других, несомненно важных характеристик.
— Вы думаете, что это глупые вопросы? — девушка на мгновение прекратила свой треморный стук.
— Да. Потому что все лгут, когда отвечают на такого рода викторину.
После минутной паузы девушка снова завела свою стучащую машину в виде карандаша. Она нагнулась ко мне так, что я мог лицезреть её демонстративный вырез. Привлечение внимания к маленькой груди.
— Слушай, умник. У меня таких, как ты, за день, бывает, до двадцати доходит, — она перешла на шёпот. — Думаешь, мне интересно слушать весь этот бред? Наверное думаешь, что ты один такой на всю планету. Скажу тебе сразу, ты не пройдешь это собеседование.
— Как для начальника отдела по сотрудникам, ты уж слишком нервная, — что же. Завтра пойду на другое собеседование. — Может в бар? Знаю отличное место.
— Пиши адрес, встретимся там в семь.
Вторник.
После секса с этой корпоративной мышью я получил свою работу. Мне выделили уголок в офисе, табличку под имя и степлер. Всё остальное шло в комплекте к рабочему месту. Даже после секса не курил. Уже часов пятьдесят прошло. Нужно в следующий раз записать время. Ах да. Забыл. Теперь мой шеф — это жирный ком сала по имени Монра. Что за имя идиотское?
Эта ходячая реклама фастфуда имела противный звонкий голос и маленькие крысиные глазки. Которые то и дело прятались за исполинскими щеками. Также со мной работает бедная версия Гитлера: худощавый, мерзкий, имеющий такие же мерзкие усы. А также прикатившая прямиком из доисторических времён девушка-абориген. Идеальная команда.
Четверг.
Корпоратив в честь моего устройства. Даже сама идея этого звучит уже тупо. Но отступать было некуда. Джо с радостью согласился провести данное мероприятие у него в заведении. Старик тут же принялся ухлёстывать за Монрой, в чём я мысленно пожелал ему успехов. Гитлер же в свою очередь после нескольких шотов принялся блевать в туалете. А мне оставалось только наблюдать за этой вакханалией, затягиваясь сигаретой. Аборигенша хотела заговорить со мной, но после совета обратиться к дантисту она, видимо, обиделась. Не особо хотелось, чтобы эти кривые зубы откусили мне часть плоти.
После пары часов, когда уже и абориген ушёл в безумие от алкоголя, к нам присоеденилась Барбара. Это та, что проводила собеседование. В этот раз вместо рубашки она была одета в розовую футболку, словно ребенка посадили пилотировать бабское тело. Она была в этом так нелепа. Но я ей это, конечно, не сообщил. Ибо что-то же должно развлекать меня оставшийся вечер.
— Где все? — самый убогий вопрос, с которого девушка начала вечер.
— Не знаю, может, уже по домам разошлись. Что, собственно, сделаю и я, — одним глотком я допил содержимое стакана и стал одеваться.
— Может к тебе?
— Я не сплю с несовершеннолетними. Извини, солнышко.
В ответ лишь был глупый, непонимающий взгляд.
— Роберт, уже уходишь? — Вдруг раздался раздажающий голос свиноматки Монры. Она поправляла вопросы, видимо, Джо любит держать за голову во время минета.
— Да, уже ухожу. Это ведь очевидно.
— Тогда завтра жду от тебя отчёта в восемь ноль ноль, — как же мерзко она протянула эти нули.
— Как будет угодно. Доброго вечера.
Суббота.
— Старик, налей водки и дай сигарету. Я сегодня с работы уволился, — кровь Монры пятнами разошлась по белой рубашке. Она ещё и прокусила мне руку. Наверное, жрать хотела.
— Всё же, парень, я думаю, работа в офисе не для тебя.