Лузером я был по жизни
Лузером я был по жизни, это точно.
Когда твоё существование — череда неудач, будь то потеря едва полученной работы, уход девушки или утрата последнего шанса не вылететь из университета, невольно понимаешь: ты — ходячая проблема. Причём как для родственников, уставших от твоего вечного позора, так и для себя, ведь даже ситуацию, которую физически нельзя сделать хуже, я умудрился испортить окончательно.
Да, в жизни я создал себе не мало проблем и головной боли. Но сейчас я падал из самолета. С высоты нескольких километров. И осознавал, что это — моя главная проблема. Несмотря на то, что у меня были все козыри в рукаве. Что за плечами минутой ранее висел рюкзак с парашютом. Что шанс все испортить был равен чертовому нулю! Как я мог дойти до этого? Всё просто.
— Дружище, подай двадцать рублей, будь добр.
Раздражение вскипело в груди, достигая своего апогея. Я резко обернулся, встречаясь взглядом с мужчиной. Ободранная одежда, всклокоченная седая борода и живой взгляд голубых глаз, метавшийся по моему лицу, поставил все на свои места. Чёртов бомж, этого мне ещё не хватало.
— Приятель, иди гуляй, — дёрнул плечом, собираясь уходить, но тут меня схватили за локоть, окончательно срывая остатки самообладания.
— Всего двадцать, парень! Добро вернётся тебе...
Резкий толчок, разворот и громогласный крик, раздавшийся на всю улицу:
— Тебе же сказали — пошёл к чёрту! Нет у меня сраных двадцать рублей для тебя, нет у меня больше ничего, я-просто-хочу-умереть!
Последние слова вышли с надрывом, рассыпая в груди ледяную крошку, враз остудившую взбушевавшийся огонь. Бездомный отступил на шаг, изумлённо опуская руки. В вечерних сумерках был едва различим блеск его глаз, который я счёл за злость, разворачиваясь, чтобы скрыть выступившие слезы.
Грёбаный неудачник. Плачешь посреди улицы.
Пустота заполнила голову, а к горлу подкатил ком, когда я, стараясь не обращать внимания на случайных прохожих, устремился дальше по темной улице. Вчера я лишился работы, всего лишь по глупости напившись за день до этого. Сегодня меня выгнали из университета. А часом ранее я вышел из квартиры своей девушки, решившей окончательно закончить наши отношения.
И мне было совершенно плевать на бездомного, которому я пожалел двадцатку.
Старик поглаживал бороду, задумчиво смотря мне в след. И, если бы в тот момент я обернулся, то увидел бы легкую улыбку на его лице.
— Осторожнее! — женский голос настиг меня будто сквозь туман.
Я не заметил ее, случайно толкнув плечом. Когда я понял, что ничего перед собой не вижу из-за слез, и внутреннее давление взорвется истерикой прямо посреди улицы, меня окатило холодной водой. Я так и замер с открытым ртом, наблюдая за стекающими с моей одежды канализационными потоками, пока прохожие провожали Камаз, обрызгавший всех на остановке, недовольными криками.
А меня порвало. Крикнув что-то вроде «А к чёрту всё это!», я, игнорируя красный сигнал светофора, помчался на ту сторону дороги. Плевать, Господи, пронесёт, это день просто не может стать ещё хуже...
Пронзительный гудок, яркий свет фар и удар, прежде чем я успел что-либо сообразить. Острая боль разлилась по телу, мысли спутались, а в сознании на пару мгновений появилось сожаление и жгучее желание жить. А после меня накрыла темнота.
Я замер на месте, уставившись вслед женщине, толкнувшей меня плечом. В сознание проникал шум автомагистрали, где-то на остановке недовольно кричали люди, облитые водой неаккуратным водителем.
А я стоял в ступоре, прокручивая в голове последние две минуты. Я толкаю девушку. Подхожу к остановке. Меня окатывает водой, я бегу, попадаю под машину...
Осознание накрывает и я молниеносно смотрю то на часы, то на своё тело, просто не понимая, что происходит. Видение? Галлюцинация? Я умер и... Я жив?
Мысли прерывает телефонный звонок. Лучший друг что-то бормочет в трубку о том, чтобы я держался, что сегодня нам с ним стоит пойти на вечеринку, развеяться и все спокойно обсудить. И внезапная идея приходит в голову.
— У меня есть встречное предложение. Сегодня бухаем у меня.
Шумная компания на миг перестала смеяться, глянув на меня. Сегодня я был их королём — организатор сногсшибательной пьянки, плавно перетекшей с моей квартиры на улицу, а теперь — на крышу высотки, причем. А теперь они смотрели на меня с блеском в глазах, ожидая, видимо, очередного чуда.
— Сейчас будет небольшой сюрприз.
Под дружное улюлюканье я обернулся, медленно подходя к краю крыши. По мере моего приближения радость утихала, сменяясь взволнованным шёпотом. Я встал на край, подставляя лицо прохладному ветру.
— Миша, что ты делаешь? — первым всполошился лучший друг, тут же дёрнувшись в мою сторону. Одним жестом я остановил его, поставив ногу ближе. — Ты что, с ума сошёл?! Слезь немедленно!
Студенты всполошились, послышались отрывки фраз:
— Сколько он выпил?..
— Он что, прыгает?..
— Снимите его оттуда!
Как же я хотел тишины. Сегодня мой вечер.
Парой фраз я заставил толпу замолчать, прислушиваясь ко мне. И дальше я не смог остановиться, все говоря и говоря, рассказывая о той кромешной тьме, творившейся со мной последнее время, о девушке, бросившей меня в самые ужасные дни моей жизни, о вечных неудачах и о том, что я, наверное, сошёл с ума, но просто хочу отдохнуть.
— Миш, не делай этого, — друг осторожно подошёл, протягивая руку, — Нет нерешаемых проблем. У тебя всё будет хорошо!
— Будет. Но не в этой жизни. А сейчас дай в этот вечер хотя бы раз сделать всё так, как я хочу.
Я делаю шаг. Нога проваливается в пустоту под синхронный крик ребят, перед глазами сверкает небо, тёплый свет окон, а асфальт стремительно приближается. Секунда. Две. Три. В сознании мелькает — а может, не стоило так спешить с решением?
Удар, тело горит в агонии, кости ломает от боли, а внутри всё переворачивает, пока меня не обступает тьма.
Мой лучший друг подбегает ко мне, стоящему на краю крыши, а я отчаянно осматриваю изумленные лица друзей и гляжу на свои руки. Целые и невредимые.
Мне показалось, или минутой ранее меня размазало по асфальту? Или это опять видение, как и несколькими часами ранее, там, на остановке?..
— Ты о чем? — казалось, друг вообще перестал что-либо понимать. Ох, как же я с ним согласен. — Ты же не собираешься прыгать?
Минута молчания, вторая. Кажется, я начинаю слышать стук собственного сердца.
Что бы не произошло только что, я должен покончить со всем этим, ибо просто схожу с ума! Что вообще происходит?!
Торопливый шаг вперёд, крик друга, леденящих уши, и удар, враз прекративший все размышления и унёсший вместе в болью в темную пустоту.
— Да что за хрень?! — вырывается раньше, чем я успеваю что-либо сообразить. — Что я делаю? Да чёрт его знает, я здесь уже третий раз оказываюсь.
Опять крыша. Опять испуганное лицо друга, снова взволнованные студентов, пьяно покачивавшиеся в нескольких десятках метрах от меня.
— Именно это я и пытаюсь сделать, но, кажется, или я, или этот чертов мир просто окончательно сошёл с ума!
Отчаянный шаг, почти прыжок, и вырвавшийся крик, на этот раз мой, сопровождаемый пугающими мыслями о том, что это никогда не кончится. С этим надо разобраться. Определённо.
И удар вновь избавил меня от переживаний.
— Минута вни... — я вовремя замолчал, пока ребята не обратили на меня внимания.
Я снова был на крыше. Компания обступила меня, в воздухе витала дружная атмосфера, пахло пивом, были слышны шутки.
Я был жив. И был чертовски напуган этим фактом.
— Миш? Ты что-то хотел сказать? — пьяненькая Лера повернулась ко мне, озаряя белоснежной улыбкой и заставляя меня, наконец, навести резкость.
— А? Да, хотел, — я быстро нашелся, натягивая отвернул улыбку, — Ребят, я, наверное, пойду. Не очень себя чувствую.
Друзья провожали меня расстроенными прощаниями, а я, отнекиваясь, уже спускался на первый этаж, единственной своей целью имея желание разобраться с тем, что я не могу умереть.
И, чёрт возьми, я ведь потратил на пьянку все свои последние деньги!
Спустя месяц на моей счету было семьдесят три жизни. Мои жизни.
Каждый раз, когда я умирал, я приходил в себя за несколько секунд до смерти. Пару раз мне удавалось засечь время — воскресаю я за сто шестьдесят две секунды.
Благодаря своей новой способности я немного пересмотрел свои взгляды на жизнь. И почти все свободное время уходило на исследование этого дара. Или проклятия, тут уж как посмотреть.
Двадцать один раз меня сбивала машина. Семь раз я прыгал с высотки, двенадцать раз стрелял себе в висок. Один раз даже решил проверить, каково это — порезать себе вены. Был и весёлый случай: однажды, напившись с горя в стельку, пошёл дебоширить к своему старому знакомому, мажору, кинувшему меня на бабки несколько лет назад. К слову, было очень неприятно умирать от того, что два мощных телохранителя разбивали мою голову об раковину, и с тех пор я уяснил: всегда стоит носить с собой оружие. Хотя бы для того, чтобы отправить себя на эти три минуты назад в случае совершенной ошибки.
Несмотря ни на что, от приобретённой способности мне легче жить не стало. Всё так же были ссоры в семье, проблемы с деньгами, тщетные поиски найти нормальную работу и чёртово одиночество. Только теперь я не мог выйти в окно. Бессмертие сыграло со мной злую шутку, вынуждая по новой проходить все страдания.
Я бы согласился даже на преисподнюю, лишь бы прекратить этот кошмар. Но моя жизнь и являлась ней.
Было ли это моим наказанием? Возможно, я уже находился в аду, но легче от этого не становилось.
И тогда я понял, что дальше так продолжаться не может. Я вспоминал всё, что сделал плохого, пытался исправить это любой ценой. Помирился с отцом, стал помогать матери, извинился перед бывшей. Стал отдавать последние деньги на лечение смертельно-больных детей, подобрал кошку со сломанной лапой, отходив её у себя дома. Теперь Блэки жила у меня, скрашивая своим благодарным мурчанием мое одиночество по вечерам.
А недавно я попытался спасти человека. Молодая девушка, казалось ещё школьница, погибла мучительной смертью под колёсами грузовика. Метнувшись на проезжую часть, я дал сбить себя, ощущая, как мои внутренности разрывает, а крик вырывается изо рта от адской боли. И через пару мгновений уже толкал её с дороги, падая под мчащуюся машину и вновь переживая все эти мучения. Потом во второй раз. И в третий.
Я понял, что больше не выдержу, когда в пятнадцатый раз на девушку наезжал грузовик, а я уже не бросался за ней, понимая, что это обязательно повлечёт за собой мою гибель. Сразу стало понятно, что спасти ее я не могу.
Тогда-то во мне что-то сломалось. Я отчаянно проклинал себя, ненавидел весь мир, а больше всего — свой чёртов дар.
Если я особенный, то почему не могу никого спасти?
Шрамы, тянувшееся через всю грудную клетку, сбили меня с толку.
Я изумлённо вглядывался в зеркало, пытаясь понять, откуда они могли взяться на моем теле. Пятнадцать смертей под колёсами грузовика — все, что отличало этот день от предыдущего. И тут я понял.
Каждая моя смерть оставляет отпечаток. И если следы от пуль в висок почти ни были заметны, шрамы на голове скрывали волосы, а на внутренней части руки — браслеты, то тело, множество раз изломанное колёсами машины, не могло остаться без следа. Это-то и привело меня к мысли, что если умереть так, что от тела уже ничерта не останется, возможно, удастся не воскреснуть.
Мысль о скорой смерти принесла такое облегчение, что стало страшно. Я хохотнул. Этот мир уже давно свёл меня с ума, если останусь ещё ненадолго — поеду окончательно. Именно поэтому я выбрал способ, который должен был сработать окончательно.
Прыжок с самолёта. Без парашюта.
Трудно было объяснить пилоту своё желание. Но, как говорится, продаются и покупаются все. Поэтому, отправив второго пилота и инструктора домой, он поднял самолёт в воздух.
Пистолет, сопровождавший меня на протяжении последних месяцев, покоился дома, Блэки была отдана матери, а лучший друг не подозревал о том, что скоро меня не станет.
Голос пилота, прозвучавший в наушниках, вывел меня из приятного оцепенения, пока я разглядывал российские леса, пролетающие внизу в нескольких километрах.
— Да, можем начинать, — бодро отозвался я, подходя к открытой части корпуса.
— Парашют взял?
— Я же сказал, что буду прыгать без него.
— Слушай, парень, мне глубоко плевать, что творится у тебя в голове и почему ты хочешь, чтобы твоё тело разорвало на верхушках деревьев. Но если ты прыгнешь с парашютом, а он случайно отстегнется в воздухе, проблем у меня будет гораздо меньше. Смекаешь?
Чёртов ублюдок.
Впрочем, мне это было только на руку. Главное — прыгнуть, а о прогнившей морали этого мира мне уже незачем задумываться.
Живописный вид расстилался насколько хватало глаз. Солнце стояло в зените, освещая просторы родной страны, и мое сердце переполнилось гордостью и любовью к месту, где я живу. И где я собрался умирать.
Глубокий вдох. Медленный шаг вперёд. И перед глазами всё снова завертелось.
Парашют я отстегнул в первые секунды, наслаждаясь чувством свободы. И вдруг что-то кольнуло в груди.
Я хотел довести начатое до конца, как и два месяца назад, но теперь меня мучали мысли о том, что я поспешил с решением. Вновь. Моя жизнь была полна боли и неудач, но все проблемы сейчас казались ужасно ничтожными. У меня есть Дар, а с ним я могу буквально всё!
Я с нетерпением стал ждать удара, чтобы вернуться назад и всё исправить.
Земля приближалась. Двести метров. Сто. Десять. Удар и мгновенное беспамятство.
Я опять оказался в воздухе. Внезапное осознание того, что мою жизнь можно изменить, заставило меня раскрыть парашют. Я протянул руку к кольцу.
Я что, успел отстегнуть парашют? Страх сковал сердце, а через несколько минут последовал удар.
Снова воздух. И опять никакого парашюта. Нет, нет, нет!
Каждые 162 секунды я умирал и снова оказывался в воздухе, ведь сам лишил себя последнего шанса на спасение.
Раньше я хотел умереть, но стоило мне захотеть жить, осознать, насколько мои проблемы ничтожны, как я оказался втянут в замкнутый круг, из которого не было никакого чёртового выхода!
Мне предстояло падение в бесконечную бездну. И теперь это было моей главной проблемой.
Крик безысходности разнесся над лесом.
А где-то в мире тихо смеялся старик, поглаживая седую бороду.