Порой мне хочется быть счастливой
— Порой мне хочется быть счастливой.
Тогда я не догадывался, о чём она говорит. Сейчас же, спустя несколько лет, я всё понял, когда всплыла правда про её семью. Будучи взрослым, мне было её безумно жаль.
— Иногда мне хочется выть от несправедливости жизни.
Цепи качелей, на которых она сидела, тихо поскрипывали. Я же мёртвым взглядом смотрел перед собой. На улице был октябрь. Листва деревьев окрасилась во все тёплые цвета и теперь застилала землю. Мы тогда сидели поздним вечером. Небо закрыли тучи, и оно окрасилось в странный бледно-алый цвет. Мне всегда было интересно, откуда берётся этот оттенок. Я все думал у неё спросить, но как-то смелости не хватало.
— Почему всё так? Вот ты счастлив?
— Не знаю. Я... Не знаю. — Тихо ответил я.
Действительно. А счастлив ли я? Вроде всё есть. Ни в чём не нуждаюсь. Родители, сестра. Семья не бедная. Но всё равно чего-то не хватает.
— Мне чего-то не хватает. Всё есть, но, в то же время, не всё. — Поделился я своими мыслями.
— Когда ты будешь взрослым, то обретёшь все. И будешь счастлив.
— Не думаю. — Уныло покачал головой. — Мне всегда будет чего-то не хватать. Даже если будет много денег и любящих людей, я все равно не буду счастлив.
— Странный ты. — Хмыкнула она.
Она посмотрела на меня своими карими, как шоколад, глазами и сказала:
— Сейчас — нет. А в будущем я уеду отсюда, заведу семью, и у меня всё будет прекрасно.
Она вдохнула холодный осенний воздух, собираясь ответить, но потом просто покачала головой и сказала: «Неважно». Я не стал настаивать.
Начал накрапывать дождь. Все люди забились в дома: кто от холода, кто от нечего делать, кто просто проводит время в кругу семьи. Но не мы двое. Мы были чужими. Её не принимала семья, а я не принимал семью. На улице было так одиноко и тихо. Но это одиночество было как раз уместным. Из окон панельных многоэтажек доносились различные слова, разговоры, крики. Словно вся жизнь заключалась в этих панельках. Обстановка была очень интимной и сокровенной, словно только для нас двоих. Лишь наши слова отдавались эхом в голове.
— Ты когда-нибудь думал, что будешь делать в будущем?
— Почему? Я вот думаю художницей стать.
Я лишь одобрительно покачал головой.
— Какой-то ты молчаливый. Случилось что?
— Нет. Я просто немногословен.
— Ну, так поясни мне в двух словах, кем хочешь быть.
— Да я не знаю. У меня нет целей и желаний. И меня это порой пугает. — Ответил я с небольшим раздражением.
Она лишь смотрела на меня, а потом загадочно улыбнулась и отвернулась. Я продолжал созерцать унылый, но такой завораживающий вид панельки. Монотонные бетонные плиты и окна, между которыми были равные промежутки.
Улицу освещал лишь фонарь на столбе, да и от этого странного бледно-алого неба складывалось ощущение, что немного светло. Я даже машин не слышал. Весь мир остановился. И только мы сидели на этих старых качелях.
Когда ей надоело сидеть, она просто начала раскачиваться. Туда-сюда, туда-сюда. Медленно так. Спокойно.
— Не навернись. — Сказал я скорее просто по привычке, нежели чтобы предупредить её.
Так мы просидели полночи, после чего я проводил её до самого подъезда, где она обняла меня. Так крепко, но нежно. Словно я тот самый единственный, что её понимает.
Сейчас я уже повзрослел. Она потерялась в моих мыслях и делах. Честно сказать, после той ночи я видел её всего пару раз. Один раз в школе, и еще один на похоронах. Её похоронах. Тогда я понял, что она имела ввиду, когда говорила, что несчастна. Её отец был пьяница, ублюдок, каких поискать ещё надо. Один раз напился до такой степени, что избил её. Она не выдержала и выпрыгнула из окна.
Жизнь занесла меня на ту площадку, что служила нам когда-то местом для откровений. Качели стали ещё ржавее и скрипучее.
Я сел на свою сторону и, ссутулившись, стал медленно и тихо раскачиваться. Взгляд упал туда, где она должна сидеть. Но её там не было. Я лишь отвернулся и вновь стал созерцать эту захудалую панельку. В голову начали лезть всякие мысли. Счастлив ли я? Нет.
Сейчас я начал осознавать всю ситуацию. Я понял, кем мы были. Она была человеком, что отчаянно просил и мечтал о счастье. Но она так и не получала его. А я был тем человеком, которому постоянно предлагали и давали счастье. Но я отчаянно плевался.
Она умерла, а я так и не спросил её, почему небо бывает бледно-алого цвета.