Силовик МВД Республики Беларусь

— Где служите и как попали на службу? — Внутренние войска Республики Беларусь, изначально был на срочной службе, теперь на контрактной основе продолжаю службу. Служу уже 2,5 года, если сложить контракт и срочную.

— Каким образом оказались на протестах? — Изначально воинские части принимали минимальное участие, этим занимались спецподразделения, которые «прославилась» не на шутку. Но все это было до дня оглашения результатов. Так вот, последующие дни требовали больших усилий от силовых структур, поэтому нас тоже решили задействовать. Днём уже было видно, что людей собирается довольно большое количество, поэтому всё готовились заранее. Приказ, выезд, вот и на месте.

— Какие конкретно обязанности лежали на вас во время протестов? — Я не занимаю офицерскую должность, поэтому я никого не направлял куда-либо. По сути, это было сдерживание толпы, чтобы исключить проход иных лиц в определённые места.

— Почему, на ваш взгляд, люди вышли на митинги? — По поводу митингов. Многие хотят все-таки отдалиться уже от советского мира, быть ближе к Европе. Многие хотят перемен, но не знают, что предложить взамен, идут просто за всеми. У самого много таких знакомых, банально спрашивал у них о том, чего они хотят поменять. Отвечали, что президента, флаг… Такие, я думаю, есть на любом митинге. Есть люди, которые знают чего хотят, разложат все по полочкам и т. д. Всё связано с политикой и действиями президента. Хотя очень долгое время Он у нас был, и почему-то люди так не собирались.

Я не вникал в тему забастовок, но, насколько знаю, они начались из-за жесточайших действий силовых структур, да и в принципе не только забастовки.

— С чем столкнулись во время работы на протестах? Слышал, что сотрудникам часто приходилось несладко, было много работы. — Охх, к сожалению, тут всё верно услышали. Помимо обычных криков «Ты фа#ист, ублюдок» и тому подобное, кидали горшки с цветами даже с окон. В самую «горячую» ночь летали различные камни; бросали и коктейли молотова, мужика одного обожгло довольно сильно. Машина влетала прямо в строй, раскидала парней и уехала. Машины, конечно, легко находятся. Ну и бывали классические противостояния с людьми: удары и тому подобное, кто-то легко отделался — как я, синяки. А кто-то прилёг в госпиталь.

— Кто начинал первым действовать агрессивно? — У нас, как у военных, все по приказу, поэтому, как у нас говорят: «мы на предохранителе», сказано не отвечать, стоим, но если человек начинает противозаконные вещи делать, ответ следует.

Честно скажу, в случае моих сослуживцев и меня, старались не лезть на них, просто ждали

Если человек не агрессировал, бездействовали. Но если человек подбегает, начинает оскорблять, бить, приходилось отвечать. Хотя были такие моменты, что я делал даже это не взаправду, замахивался, но не бил, просто делал вид. Но если посмотреть на ситуацию со знаменитым омоном, то, конечно, там все по-другому. Я думаю, это все и так всё видели.

— Лично вы, до какого момента готовы исполнять приказы, где грань? — После тех дней, мне уже было не по себе, но, вроде как, все стало мирно (интервью бралось задолго до публикации). Правда, боюсь, лишь бы сейчас все не повторилось. Те, кто сейчас уходит со службы со стороны государства — предатель, со стороны народа — хороший человек.

Я буду смотреть по обстоятельствам, если дальше будут перегибы, придётся действовать. Армейский суд будет посерьёзнее, к сожалению, поэтому такие решения тяжело принимать. Некоторые офицеры скидывали щиты. В одном городе даже два срочника щиты кинули.

— В сети очень много видео и фото, показывающие «перегибы» со стороны правоохранительных органов по отношению к протестующим. Что думаете на этот счёт? — Что тут сказать, грустно об этом говорить. Точно могу сказать, что в некоторых случаях гражданские начинали первые, но это в основном с войсками. А вот спецподразделения — там по-другому ситуация обстоит. У них свобода действия есть, это не войска, у них, если так можно сказать, свои правила. Там идеологи очень хорошо работают к тому же. И да, я против такого. Много ужасного там увидел. Надеюсь, такого больше не повторится.

— Что вас удивило/поразило больше всего на протестах? — Бесстрашие в глазах многих людей, даже у девушек. Солидарность людей, количество людей. Если бы все они были радикально настроены, было бы несладко. Жестокость со стороны некоторых силовиков. Меня в принципе удивила вся эта ситуация, никогда не думал, что в моей стране такое может произойти.

— Если вы поймёте, что интересы народа и власти окончательно разошлись, с кем останетесь? — С народом.

— Как получилось, что А.Г Лукашенко привлёк к подавлению протестов войска? Ведь есть правоохранительные органы. Не справляются? — Внутренние войска имеют отношения к МВД Беларуси. Они нужны для разрешения конфликтов внутри страны. Это то же самое, что Росгвардия в России. ВВшники несут патрульно-постовую службу. Например, в столице в основном ввшники, только в некоторых патрулях старшим идёт один милиционер.

Как правило, гражданские особо не различают срочников и милиционеров, и принимают первых за вторых. Форма отличается только тем, что есть шеврон внутренних войск. Как выражался один офицер: «внутренние войска — это руки МВД»

— А их надо подавлять? По массиву видеозаписей с тех событий можно сказать, что протесты, в большинстве своём, мирные. — На самом деле, я тоже согласен, что там все началось из-за насильственных действий омона. Но с нами другая ситуация: мы выставлялись изначально не для подавления толпы, а для оцепления определённого участка, района. А там уже кто-то и на нас прыгал, и кидались различными предметами, это все было в следствии действий омона. В итоге все это переросло в большой конфликт. Если слушать людей, то там говорят, что никто ничего с их стороны не делал. Но это не так, немного, но есть среди них и реальные провокаторы, к сожалению. Что ими двигало, сказать не могу

— Опишите людей, которые в основном выходят на протесты. — Хмм, там есть все возрастные группы, различные люди, от врачей до айтишников. Есть мастера спорта, подростки. Ну что я тут скажу, наш народ. Некоторые не знают даже, за что идут, но это меньшинство, у них просто поверхностные знания о всей ситуации.

— Что надо изменить в стране? — Точно надо произвести реформу школьного образования. Милицейская реформа, чтобы милиционеры получали раза в два больше, но и остались там только самые лучшие кадры, там очень много людей набрано только для числа, примерно для вот таких ситуаций. Думаю, нужно восстановление статуса мовы, без упразднения русского языка. Например, сделать обязательным изучение мовы для всех чиновников и министров, чтобы она стала элитарной и все хотели ее выучить. Ну и рыночные реформы для экономического роста. В общих чертах все.

— Применяли ли вы спец.средства в отношении протестующих? — Спец средства приходилось применять, как минимум, для самообороны, т. к. многие люди не просто мирно стояли — кидались, прыгали прямо в меня.

— Многие сотрудники, участвующие в подавлении протестов, а также их семьи подверглись травле. Вы с этим столкнулись? — Да, видел много сюжетов об этом, да и некоторые знакомые рассказывали. Сам, к счастью, не подвергся такому, хотя такое ещё возможно. Только лишь друзья подкалывают, ничего серьёзного.

— Что о вашей службе думают родные/близкие? — Семья поддерживает меня, на то это и семья, правда брат у меня тоже выходил на протесты, но по отношению ко мне злости не испытывает.

— Какой видите финал всего происходящего? — Сейчас все неоднозначно: протесты, забастовки несут очень большой вред экономике страны. Страна сейчас переживает сложнейшие времена, и я хотел бы, чтобы они закончились как можно скорее. И, естественно, без массового кровопролития. Как всё закончится, я не могу пока представить, но ощущение, что президент не поменяется, присутствует.

— Насколько правдива информация о том, что протестующим платят? — Есть разная информация, в СМИ говорят, что это все проплачено, но все что там показывают всегда ставлю под сомнения. Среди знакомых много участвовало там, ни один про это даже не заикался, да и по поступками людей видно, что, скорее всего, это не так.

— Были ли среди ваших сослуживцев те, кто отказались участвовать в разгоне митингов? — Да, были как офицеры, так и срочники. Наказания могут быть разные. В основном, после этого все пишут по собственному. Правда, там огромные деньги надо выплачивать, если ты офицер и первый контракт не дослужил. Срочника могут и на «губу» отправить.

— На телеканалах любят сравнивать протесты в Беларуси с украинским майданом. Что думаете? — Ситуация похожая, я даже замечал на просторах интернета, как ребята с Украины показывали нашим, как правильно делать баррикады. Даже не знаю, что тут сказать, там много крови пролилось, хочу чтобы все мирно у нас вышло.

— Смогли бы вы открыть огонь по демонстрантам по приказу? — Тут ведь смотря от ситуации. Если боевыми, то, наверное, нет. Если будут резиновые, надо смотреть, что происходит. Ими уже открывали огонь, просто так я бы не стрелял, но если моей жизни мог прийти конец по вине протестующих, то да.

Мы ведь несем патрульно-постовую службу, сейчас из-за этой ситуации поопаснее стало, только за пару дней уже было много применений спецсредств, конфликтов, травм. Лишь бы не дошло до того, что, как в 90-е, начали ходить с автоматами и в бронежилетах.

Прим. редактора: Уважаемые читатели Изнанки, будьте корректны в комментариях, помните — по ту сторону Интернета сидит такой же человек, как и вы. Спасибо, что дочитали материал до конца.