Эпистемологическая схема новой теологии

Полный текст лекции можно найти во второй главе цикла лекций "Новая теология", прочитанного Гейдаром Джемалем осенью 2004 года.

...

Теперь, в порядке напоминания нашей прежней вводной лекции, я хотел
бы набросать на доске эпистемологическую схему новой теологии, которую
мы будем развивать – уже развиваем – в процессе наших лекций.
Здесь обозначим так: некая крестовина, подобная крестовине под елкой,
– надо понимать, что это некая плоскостная крестовина, которая является
базой, корнем, и которая называется «кризис реальности», из которой растет
древо новой теологии. Его ствол, который идет вверх, назовем условно
«футурологическим стержнем». Это стержень, который проходит через все
дисциплины, через все аспекты, и который является динамикой перехода от
кризиса реальности к ее альтернативе, которая возникает в результате
катарсиса, в результате пароксизма, взрыва и явления тотальной альтернативы
этой реальности, которая носит характер совершенно новый (рисунок 1).

Это точка вверху – мы ее пока не определяем, но мы определяем этот ствол, и мы говорим, что это, условно, футурология, «футурология теоса». Это особая футурология. Мы вообще пользуемся словом «футурология» условно, потому что это динамика перехода: если применить коранический образ, это динамика перехода от ближней жизни к жизни дальней. От мира, который называется Дунья — «мир здешний», причем включающий в себя и небесные измерения, и невидимые: Дунья, состоящая из миров. Но это все здесь, здесь и теперь, и переход, что называется Ахират, – финал, который вместе с тем есть абсолютный ноль. В этом смысле футурология. У этой дисциплины, новой теологии, есть уровни исследования – эпистемологическая внутренняя структура. Начинается она отсюда, здесь: в этой точке номер один изучается мысль, или мышление, которой посвящена лекция, потому что мышление является специфически теоморфной чертой человеческого существа (рисунок 2). Единственной теоморфной чертой, благодаря которой человек может рассматриваться – сегодня, по крайней мере виртуально, а в перспективе, возможно, и реально – как наместник Бога в центре реальности. Вот эта наместническая характеристика, теоморфная черта – это мышление, которое в нашем дискурсе радикально противостоит таким достойным и гигантским измерениям даже сверхчеловеческого порядка, как интеллект, интуиция, созерцание, медитация, прозрение (имеется в виду прозрение субъективно индивидуального порядка, не Откровение). Всему этому противостоит мышление – самая расхожая и малоуважаемая вещь, потому что принято считать, что мыслят все. Но я объясню, что мышление и мысль – вещи, которые несовместимы и не совпадают с обыденной «головной» практикой рядовых людей.

Мысль, которая является теоморфной и делает человека наместником, тесно связана с его «устройством», это дисциплина, идущая под номером два (а кризис, как вы понимаете, это введение в тему), – это человек, то есть антропология (рисунок 3). Это первый, основной ряд презентации.

Дальше идет второй ряд. Здесь у нас эпистемологическое ответвление под номером три, которое изучает отношение теологии к бытию, а точнее – антионтологизм теологии, то есть теология, которая исходит из кризиса бытия, рассматривает суть этого кризиса и выступает как фундаментальный критик предиката есть в качестве характеристики якобы утверждения (рисунок 4). Человек утверждает по поводу реальности, что «она есть», и думает, что словом есть он исчерпал как бы всю мощь, всю наличность, однако это есть чревато. Оно заражено, как яблоко червяком, и теология вскрывает эту червоточину, она критикует слово есть, оно онтологично, и здесь мы пишем тему «Бытие», имея в виду, что это антионтологическая направленность исследования бытия. «Бытие» мы пишем в кавычках – как направление внимания. Критика Бытия неизбежно приводит нас к критике того, чем представлено Бытие в самом конкретном и наиболее касающемся нас варианте – общества, социума, который являет для нас второй контур Рока или второй контур Бытия как давящей на нас среды.

Далее мы пишем четвертое направление – это социология (рисунок 5). Заметьте: здесь у нас антропология, а здесь – социология, но антропология переходит в социологию не как в философии или в традиционных академических исследованиях, где антропология и социология связаны напрямую, нет. В новой теологии антропология занимается обществом через бытие, потому что социум для новой теологии – это транслятор кризисных аспектов существования, кризисных аспектов бытия в той мере, в какой бытие заражено кризисом. И социум тоже является транслятором, носителем этой кризисного.

Далее – третий уровень. На первом уровне мы постигаем, что такое мысль, на втором постигаем, каким образом человек является основой, базой и инструментом реализации этой мысли, как подсвечник является подставкой для свечи или, лучше сказать, сама свеча является базой для огонька. Огонек на свече – это мысль, а сама свеча, на которой эта мысль горит, потребляя человека, – это антропология, устройство человеческое: человек является подставкой для мысли. Далее мы переходим к критике онтоса, к критике того, что утверждение передается в той форме, которую мы получили по наследству от онтологически ориентированных эллинов и не только от них. Далее мы рассматриваем социологию как ту форму бытия, которая конкретно давит на человека, враждебна человеку, «прессует» человека, является человеческим фактором по преимуществу, является зараженной всей полнотой кризиса. А встречное действие человека приводит к преодолению социума, которое начинается с организации и производства перспективного знания, в котором этот кризис – сначала виртуально – снимается. Это интеллектуальный джихад, это интеллектуальная борьба за организацию совершенно нового знания. Здесь мы пишем «проектирование знания», «интеллектуальный джихад» (рисунок 6).

И это виртуальное преодоление кризиса ведет нас к новой организации социума, к новой организации внешнего человеческого пространства, которое является предпосылкой для реализации провиденциального обетования. Это община верующих, это система общин, это организация свечей, которыми является человек, таким образом, чтобы сумма горящих в них язычков пламени составила тот канделябр или ту огненную пелену, то огненное покрывало, в котором расцветает прорыв через объект к абсолютно новому порядку манифестации, которая является обратным от нынешнего нашего окружения, которая является манифестацией исполненной справедливости, манифестацией исполненной гармонии, тем моментом обращения бытия против самого себя, который предшествует финалу, – финалу, за которым последует альтернатива всей реальности.

Сейчас я говорю, может быть, немного «темно», с точки зрения человека, который не сведущ в авраамических, коранических, евангелических обетованиях, но я надеюсь, что по ходу более подробного рассмотрения данных тем, мы проясним «темные» моменты.

Вот этот момент мы назовем условно «Община» (рисунок 7). Вы понимаете: здесь – Общество, а здесь – Община в том смысле, что это община, в которой специфическая черта общества как отчужденной системы угнетения преодолена и преодолен сам принцип отчуждения в сакральном смысле.

И куда мы теперь приходим? Мы приходим к теме «Власть», или способность творить новое. Это, естественно, приводит нас к тому, что целью теологии является появление человека в истинном смысле, который непосредственно ведом Богом и который завершает историю, который открывает врата в финал – в то, что называется по-арабски Ахират: то есть это проблема власти в ее финальном, сакральном выражении. Теология ведет к осмыслению власти в абсолютном смысле (рисунок 8).

Вот такова структура новой теологии, такова вкратце эта лестница или эта «елка, выросшая под Новый год», и, если вы обратите внимание, она в чем-то напоминает еврейский семисвечник. Возможно, связь и не такая случайная, как может показаться, потому что, несмотря на то, что семисвечник происходит (а я упомянул свечу с огоньками: человек как подставка для огонька-мысли) не из Синая, а из Вавилона, тем не менее в контексте авраамической традиции семисвечник может рассматриваться как некий прообраз исчерпывающего теологического деления. Потому что предполагается, что здесь – с точки зрения непосредственного интереса носителя сакральной воли, верующего человека, который несет сакральную волю как интенцию по отношению к противостоящей ему реальности, – как бы исчерпано все: теоморфная характеристика, ведущая к позиции человека в мире, критика бытия, критика социума, проектирование нового знания и через него – создание совершенно нового человеческого пространства. Заметьте, что все это выстроено на оси футурологии, в результате которой открывается перспектива абсолютной теологической, теоморфной трансформации реальности (рисунок 9).