Я — ЕВРЕЙ!
Эта история произошла во времена царствования Александра Второго. В местечке Шушвинишки жил почтенный и уважаемый еврей Арон-Лейб Энтин. Он умел очень красиво молиться, и потому всегда на Йом-Кипур и Рош-Ашана занимал место у амуда (место ведущего молитву) и вел молитву. Немало сладких слез было пролито прихожанами благодаря силе и звучности его голоса. А сколько правильных решений приняли они в свое сердце, слушая, как Арон-Лейб величаво и торжественно выводит грозные слова гимнов.
У Арона-Лейба была большая семья. Все дети как дети, но один пошел по кривой дорожке. Не захотел, как нормальный еврейский юноша, сидеть в ешиве, разбирая проблемы талмудических споров, а подался в далекий Петербург учиться на доктора.
Как это у него получилось, откуда он раздобыл деньги на университет, как сумел выжить в огромном и чужом городе — никто не знает. Известно лишь одно: доктор из него получился очень хороший. Что же касается еврейских качеств — о них история умалчивает. Он не крестился, это точно, но к заповедям относился довольно прохладно. Еще бы: жизнь в столице иная, чем в Шушвинишках. Евреи местечка (а они, как известно, лучше всех знают всё обо всех) нехотя произносили его имя. Еще бы: такой успех в светской жизни и такой провал — в духовной. Возможно, поэтому имя доктора до нас не дошло. Доктор -- и все. Раввин местечка не любил конфликтов, и потому также старался не упоминать имя доктора. Но однажды вернувшийся из Петербурга еврей поведал историю, заставившую раввина изменить свое отношение к отступнику.
Великая княгиня, сестра императора (ее имя также выпало из еврейской памяти) рьяно занималась здравоохранением. Немалую часть своего времени она посвящала инспектированию больниц и госпиталей. Понятное дело, к приезду августейшей особы инспектируемую больницу приводили в порядок. Мыли заброшенные углы, снимали с потолков паутину, обновляли запасы лекарств. Правда, разгрести многомесячные завалы за одну уборку невозможно, но все-таки пользу от таких инспекций трудно недооценивать. Великая княгиня хорошо понимала истинное положение дел и поэтому не жалела времени на поездки.
Как-то раз она посетила больницу, главным врачом в которой был наш доктор. Так рассказывает предание. Мы не станем выяснять, каким образом еврей в царской России стал главврачом, да и мог ли он, не крестившись, занимать такой пост. Доверимся преданию и поплывем дальше по руслу истории. Великая княгиня долго ходила по больнице. И чем больше она ходила, тем в больший приходила восторг.
Все было в порядке: и лекарства, и отчетность. Полы были чисты не для показухи, а по-настоящему, основательно чисты — в этом великая княгиня знала толк. На пальцах, словно бы невзначай проведенных по филёнкам и подоконникам, не оставалось пыли.
И главное — больные. Она давно не встречала таких довольных больных. Великая княгиня несколько раз внезапно останавливалась посреди коридора, сворачивала в первую попавшуюся палату и принималась расспрашивать больных об уходе, кормежке, отношении медперсонала. Не то чтобы ей хотелось обнаружить недостатки, но такое благополучие настораживало . Инспекция затянулась вдвое дольше обыкновенной .
Все было замечательно. Секретарь княгини уже сделал по ее указанию несколько записей в дневнике посещения. Вечером, на семейном обеде у императора она намеревалась рассказать о больнице, в которой — даже не верится — все делалось как положено. И уж конечно расхвалить главврача. Главврач, молчаливой тенью следовавший за высокой гостьей, ни разу не помешал ей своими пояснениями, предоставляя возможность говорить сотрудникам. Это тоже очень понравилось княгине. Закончив обход, она остановилась в вестибюле и перед тем как закутаться в шубу, обратилась к главврачу:
– Я очень, очень довольна. Сегодня же расскажу брату о вашей больнице. Вы, голубчик, просто молодец. Если бы все главврачи были такими... — она не закончила фразу, но тяжелый вздох и горькая улыбка не нуждались в словах.
— Всего доброго, милейший, — княгиня приподняла золотой, осыпанный бриллиантами крестик, висевший на длинной цепочке, обвивающей шею, и протянула для поцелуя главврачу. По вестибюлю прокатился шумок восхищения. Такой жест далеко выходил за рамки обычного благоволения .
Судя по всему, главврача ожидало блестящее будущее. И тут... и тут произошло непонятное. Вместо того чтобы, склонившись, почтительно прикоснуться губами к крестику, главврач замялся, покраснел, а потом тихо, но твердо произнес:
— Я — еврей, ваше императорское высочество. Я — еврей.
— Еврей? — презрительно приподняла брови княгиня. Она молча опустила крестик, слегка нахмурившись, надела шубку и покинула больницу. Вот, собственно, и вся история. Дерзкий поступок главврача изменил намерения княгини, и вечером, обедая вместе с венценосным братом, она даже не вспомнила о посещении больницы.
Выслушав рассказ до конца, шушвиницкий раввин пригласил к себе Арона-Лейба .
— Мне известно, что говорят в местечке о твоем сыне-докторе, — сказал он кантору. — Думаю, что эти разговоры причиняют тебе немало огорчения. Знай же, что его «я – еврей» ценится на небесах дороже всех твоих замечательных молитв.
на фото: Императрица Александра Феодоровна (справа) и княжна В. И. Гедройц (слева) перевязывают в лазарете раненого