ТЕЛЕФОННЫЙ ДЕБЮТ
Позвонил мне как‑то знакомый режиссёр. Дело было в Израиле, в начале девяностых. Я аж подпрыгнул от радости. Зачем режиссёр актёру звонит? Конечно же, роль предложить! И, хотя в начале алии режиссёрской деятельностью он пока не занимался, но — вдруг? Вот он, шанс!
— Слушай, — говорит, — у меня беда! Я тут, пока то да сё, на работу временно устроился — сумки проверять на входе в супер в Раанане.
— Ну? — сказал я упавшим голосом. Видимо, роли не будет.
— Так, представляешь, два месяца проработал, а денег мне не заплатили. А когда я заикнулся насчёт этого, вообще выгнали! Сейчас сижу без гроша!
— Понимаешь, — говорю, — меня самого недавно с мусорки выгнали, ты ж знаешь, я бы тебе помог, но сам на мели.
— Нет, — говорит, — я не про то! У меня телефон есть этого каблана, который мне должен. Ты бы позвонил ему, пригрозил как‑то.
— Да я, — говорю, — на иврите не очень!
— Да не надо на иврите, — обрадовался режиссёр. — Он наш, «русский»! Миша его зовут! Такой же, как мы, но такой, знаешь… наглый. Своего кинул, представляешь?
— Представляю, — говорю. — Какие уж тут «свои» — звериный оскал капитализма. Только я‑то тут при чём, не пойму.
— Ну, как причём? Ты же актёр. Позвони ему, голос хриплый сделай, напугай! Ну, как в сериалах. Не отдашь, мол, деньги, мы тебя на куски порежем, ломтями настрогаем! И так далее. Он испугается, он только с виду здоровый, а так — видно, что трус.
— А сам, говорю, — почему не позвонишь?
— Во-первых, он меня по голосу узнает, во‑вторых, я не умею, я ж не актёр.
Вот она, думаю, ваша режиссёрская сущность!
— Ладно, — говорю, — попробую. Хотя, конечно, абсурд всё это.
— Да ты не бойся, — говорит, — глаза боятся, руки делают! Будет у тебя такой дебют телефонный.
Несколько дней я готовился, проговаривал про себя возможные тексты, режиссёр накручивал меня звонками.
— Да, подожди, — срывался я. — Ты сколько времени спектакль ставишь?
— Ну, в Союзе где‑то месяца три.
— Ну, так и мне дай время верное состояние накопить. Дебют! Главная роль!
— Звони быстрей, — говорит, — жена из дома выгоняет, есть нечего!
И вот — звоню! Кое-что приготовил, остальное, думаю, сымпровизирую по ходу. Долгие гудки в трубке. Подумал про себя — господи, хоть бы никто не подошёл! Сердце из груди выскакивает. Но, нет! Это было бы слишком просто!
— Алё? — услышал я в трубке женский голос.
— Иди! — громко сказала женщина куда‑то вглубь квартиры.
— Кто? — спросил хриплый мужской голос.
— Не знаю, мужик какой‑то на русском…
Мишины тяжёлые шаги в трубке казались мне шагами Командора.
Я понизил голос на октаву, и сказал:
— Ну, здравствуй, Миша… — Дальше — без паузы заготовленный текст: — С тобой говорят из фирмы «Садко» (почему «Садко» — не знаю до сих пор, от стресса, наверное, последний раз вслух я произносил это слово в средней школе). Слышал о нас?
— Повезло тебе! Короче, мы занимаемся выбиванием долгов. К нам обратился Григорий Н.,
сказал, что некрасиво ты с ним поступил. Деньги должен…
— Да, понимаете, — вдруг залепетал Миша, — меня самого подвели.
— Короче, так, Миша! Это не мои проблемы. Сегодня третье, десятого мне звонит Гриша и говорит, что ты с ним рассчитался. И давай это сделаем по‑нормальному, интеллигентно и без лишней крови. (Откуда это во мне?!)
— Х-х-хорошо, — говорит Миша. — А скажите, дело в том, что мне самому многие должны деньги. Я бы тоже хотел к вам обратиться, куда мне позвонить?..
«Это провал, подумал Штирлиц…» Не давать же ему свой номер телефона! Но вывернулся я довольно ловко. Откуда что берётся?
— Давай, говорю, сделаем так! Сначала ты рассчитаешься с Гришей, чтобы мы поняли, что ты серьёзный клиент, а потом, — добил я его, — мы тебя сами найдём! — И тут же положил на рычаг вспотевшую трубку.
Смех смехом, но это сработало. Уже через пару дней позвонил мне Гриша и сказал, что Миша приезжал к нему домой, попросил спуститься и в машине передал наличными всю сумму. А потом, говорит, так посмотрел… с уважением.
Несколько дней назад этот режиссёр, который уже давно живёт не в Израиле, приезжал в гости. Вспомнили и эту историю. И узнав, что я сейчас пишу книгу , сказал:
— Вот про это напиши, только фамилию мою не указывай.
— А в том, что это единственная твоя роль, за которую я как зритель получил реальные деньги! А не какие‑то там мысли, чувства и переживания.