Мастерская Джордана в тазике

Writober | День 5

Casus Bellae*

*Термин, обозначающий повод для наступления; формальная причина начала войны, несмотря на скрытые мотивы.

Сначала было чувство. Оно пронзало грудь Моцзэ, когда привычное ему уединение разбивалось звучанием тихого голоса, и тишь, ставшая тенью его тени, исчезала. Утопая в молчании, мужчина терпеливо ждал, когда во взволнованном море его сердца вновь воцарится штиль, но уход спокойствия затягивался с каждой вашей встречей, отчего Моцзэ раздраженно вздыхал.

Следом возникло вторжение. Его личное пространство нарушалось редкими касаниями невзначай: то невинный жест девичьей кисти, смахнувший упавший листок с его волос, то невесомые касания пальцев к его руке при близкой ходьбе бок о бок. Все это наводило Моцзэ на определенные размышления, но сухие выводы быстро затуманивались, как только ваш нежный взгляд встречался с его. В такие моменты негодование в душе мужчины разглаживалось, но на смену ему приходило желание стать тем, кто на этот раз невзначай коснется вас. Отгоняя глупые мысли, он решил применить тактику избегания, потому как продолжающиеся намеки с вашей стороны могли привести к тому, чего сам Моцзэ не мог ожидать. Однако напористость той, кто так легко могла взбудоражить кровь в жилах, не отступала и давала лишь больше причин для его собственного наступления.

Последней каплей в чаше терпения стал тонкий аромат, добравшийся до его сознания от чересчур близкого нахождения. Вы сделали шаг, второй – и расстояние между вами сократилось до дистанции дыханий. Моцзэ обомлел, застыв на месте, и продолжил ждать ваших дальнейших действий. Вот кисть приподнялась над бледной щекой, и кончики пальцев очертили острую скулу, но мужчина не двинулся, недвижно наблюдая. Касания переместились, и короткий ноготь вжался в край его нижней губы, чуть загибая ее так, что плотно сжатые уста разомкнулись, выпуская наружу вздох. Он заметил жажду, что скрывалась за скользящим по его губам взглядом, и тогда натянутая тетива, наконец, выпустила из своего плена стрелу, которая стремительно ринулась в атаку. Повод для начала войны был получен.

Один рывок – и воздух вырвался из груди, когда мужчина с силой прижал ваше тело к стене. Шершавый камень впечатался в спину, но все неудобства сгорели под натиском голодного поцелуя. Моцзэ не жалел страсти, овладевшей его разумом: пальцами он схватился за вашу щеку, пока свободная рука обвила девичью талию; губы соприкоснулись с вашими, а язык вторгся в рот, пытаясь завладеть территорией. Он обжигал горячим дыханием припухшие губы, кусал их, чуть оттягивая зубами и оставляя ранки, не позволял оторваться для вдоха и двинуться из его хватки. В этих жестах не было постепенного подогрева, не было нежности и заботы, только борьба, в которой Моцзэ намеревался одержать победу, даже если самому придется сгореть дотла.