Ангар и ледник
Я верю в глубину человеческого подсознания. Уверен в том, что есть некая часть нас, которая крепко и далеко засела в нас. Это не просто часть, а целый фундамент, отдающий импульсы в мозг, душу и сердце. Оно управляет нашими чувствами, мыслями. Каждый раз, стараясь войти в состояние, где мысли не летают как назойливые мухи, а шум в голове умолкает полностью я пытаюсь найти себя настоящего. Я плыву к нему на плоту, ищу его среди хрущевок в заполярье, бегу к нему сквозь сосны покрытыми мхом и поглощенными ночью. Каждый раз, когда ищу, не могу уловить границу между сознанием и подсознанием. Не вижу, кто является проводником — лже-я, то есть мое сознание, или я настоящий, что представляет собой подсознание. Мне могут говорить, что я заблуждаюсь, такого нет и это попытка играть со спорным состоянием транса, но те два видения под ****** в Киеве в августе 2020 года изменили мою жизнь на до и после. Те видения не были сном. Я осознавал, что я не сплю и что могу прекратить его в любой момент. Если сравнивать мое нутро с рекой, то сейчас это замкнутая глубоко в Минской канализации Немига. В тот момент мое нутро превратилась в плодородный и величественный Нил, превращающий свои берега в знойной Африке в место полное полезных плодов и прекрасных растений. Видения было два и они были очень разными. Одно про социальное одиночество, второе про любовь и поиск себя. В этот момент, лежа на кровати в одной из съемных квартир на Хрещатике, я слушал треки Aphex Twin. И только на двое треков из множества внутренний я решил выбраться изнутри и показать мне чарующий спектакль из образов и моих глубоких переживаний.
Я оказался среди огромного ангара, который сильно напоминал ОК16, увеличенный в 8-10 раз. Все люди были одеты официально — девушки в вечерних платьях, мужчины в смокингах. Стоял в самой середине зала, наполненного по ощущениям в 1000 человек. Статичного света не было, лишь блики светомузыки раз в 3-4 секунды освещали лица людей. Постепенно я стал понимать, что зал наполнен не просто людьми. Каждый, находящийся в зале был мне знаком. Чем ближе к середине, тем человек был мне более близким ментально. Музыка становилась все громче и динамичнее. В какой-то момент мне стало очень плохо. Внутри меня закралась сильнейшая моральная боль, которую я хотел рассказать близким, вывернуть душу наизнанку. Первой я увидел мою тогдашнюю возлюбленную. Я решил пойти к ней, но в том пространстве любое мое приближение к ней также и отдаляло ее от меня. Я звал ее, пытался обратить на себя внимание, но я видел, что она занята общением со своими друзьями, своими близкими. Решил, что не хочу ее тревожить и смогу рассказать о боли кому-то другому. Следующим моим объектом стали Николай, Женя, Никита и остальные члены грибовенса. Ситуация ближе-дальше повторилась. Ребята были увлечены неким диалогом, сильно смеялись. До меня им не было никакого дела. Наконец, один из моих друзей все же смог подойти ко мне физически. Разговору не суждено, однако, было сбыться. Это был Тимур. Обычно общительный и неумолкаемый Тимур с глубокой яростью в глазах и спокойным лицом жестоко промолчал и, посмотрев мне в глаза, удалился. Первым же человеком, который подошел ко мне спросить, что случилось была Воля — тогда девушка Тимура. Несмотря на то, что мое желание вывернуть всю боль из себя было сродни жажде, я увидел глаза Воли, которые выдали в ней необязательную эмпатию. Воле тоже нужна была помощь, но только поговорив и усмирив недовольного Тимура, к которому она стремилась. Все это было видно в ее глазах. Она хороший человек и не могла пройти мимо моей беды, но я понимал, что я тут не важен, ей нужно к нему, а ему нужно к ней. К тому моменту я устал искать и решил в одиночестве выйти на единственный в помещении выход на балкон. Никому до меня не было дела, как уже и мне. Я вышел на балкон, растянул верхнюю пуговицу на рубашке, выкинул галстук в бесконечную фиолетовую тьму, которая была за пределами балкона и закурил сигарету, начав смотреть в пустоту под гул вечеринки за моей спиной.
Трек кончился
Вторым треком шел Stone in focus.
Я стоял напротив величественного ледника. Он был втрое или вчетверо больше того, что я видел в Исландии 10 месяцев назад. Внутри ледника была трещина, которая вела в самое его сердце. Я знал, что мне нужно идти внутрь. Моими попутчиками были холодные ветра, которые скользили по стенкам гигантской ледяной глыбы. Это не были те пугающие ветра, они нежно бодрили, заставляли меня трепыхать перед встречей с чем-то важным. Мне сложно это описать, но они шептали мне “Лишь во льдах твое спасение”. Это вкупе с играющей песней и грандиозностью ледника кричало о том, что я иду на встречу с собой. Дойдя до центра ледника, я встретил взрослого мужчину. Он был скорее близок к старости, чем молодости. Я не мог разглядеть его лицо. То ли глаза все время падали на его шею, бороду и плечи, то ли я боялся. Увидев мужчину, я словно оказался в предыдущем ведении, где снова во мне было много боли и грязи, которую я едва сдерживал. Мужчина приблизился ко мне и нежно, но по-отцовски обнял. “Поверь мне, все будет хорошо” — сказал он мне. Это объятие не сравнится ни с одним, которые были в материальном мире. В том объятии я испытал всю любовь и понимание, доброту и принятие. Он испарился, в сердце ледника остался лишь я один. И именно в этот момент стены ледника залило северным сиянием, которое стало отражать самые счастливые моменты моей жизни: прогулка с мамой и папой по Италии, рождение брата, первый поцелуй, победы на школьных конкурсах, поступление в ВУЗ, победа на выборах в студсоюз. Свет от моментов, в котором я утопал становился все ярче. В какой-то момент все стало полностью белым. Белизна начала рассеиваться под самый конец трека. В нем я уже наблюдал как старый я, выходя из избушки на холме нес горячий чай своей возлюбленной на деревянные качели-скамейку. Она сидела одна, укутавшись в плед и была молодой. Отдав кружку чая, я сел рядом и обнял ее за плечи. Наш взгляд устремился в черный пляж, по-которому расползлись лучи золотого солнца, пробивающихся из серо-желтых туч. Ветер все также свежий нежно нас обдувал: меня и ее, дым, выходящий из домоходной трубы нашего домика и зеленую исландскую траву.
