Часть пятая. От Гейдельберга к Шварцвальду
Черный лес, Шварцвальд, нас звал и манил. То странный треск раздавался под колесами автомобиля, то ступени гостиничных лестниц принимались скрипеть, и смеяться, и петь, то вдруг по ночам появлялись видения, метались по комнатам, врывались в сны. Какая-то странно знакомая женщина то летала, кружась надо мной, то усаживалась на кровати, нашептывая что-то важное, но забывающееся к утру. Мы колесили с Нориком по дорогам Германии, припоминая ночные сказки. Но кто же нам их рассказывал и что хотел нам сказать?
…Город Гейдельберг нас впустил, заключил в ласковые объятия и понес. Что ни шаг, то радость ждала нас с Нориком. На крепостной стене старейшего в мире университета уселись, болтая ногами, беззаботные облака. Они делились друг с другом секретами, они несли несусветную чушь и от хохота скатывались куда-то вниз, освобождая смотровую площадку. Рейн, если взглянуть на него из Гейдельбергского университета, выглядел куда величественнее, чем с туристических трасс. Изваяния немецких императоров, расставленные между землёй и кровлей учебных зданий, со скипетрами в одной руке и державами в другой, выглядели скорее потешно, чем угрожающе. Надутые губы, мощные складки на неповоротливых шеях, распухшие животы, - нет, никто не испытывал трепета при виде этих существ. А у каменных львов, стороживших бесчисленные ворота старого города, были такие милые морды, что хотелось приласкать каждого.
Двадцать семь тысяч студентов проживают в городе Гейдельберге. Двадцать семь тысяч велосипедов расставлены вдоль домов, под деревьями в парках, брошены на полянах. Первый мальчик, попавшийся нам на улице, был…в очках, сползающих с вспотевшего носа. Он был длинным, нелепым, с непомерно вытянутыми конечностями, с тонкой шеей, со взлохмаченными вихрами. Он улыбался, передвигаясь по улице.
-Смотри, смотри, что у него в руке! - Норик, вся, обратилась в нежность.
Мальчик нёс в руке книжку.
Люди, читающие на улице, люди, читающие в кафе, люди, лежащие на поляне с книжкой, - нигде больше нам не открылись столь милые сердцу картины. Ни фанерных цветов, ни фанерных свиней и птиц мы не видели в Гейдельберге. Зато видели книжный развал. Зато, бродя по городу, встречали то здесь, то там чудаков, размахивающих руками, погружающихся в раздумья, спорящих на ходу с товарищами и рождающих в спорах истину.
…Жанр путевых заметок позволяет коснуться темы, недостойной высокой литературы, однако небезынтересной для путешественников. Прощаясь с лучшим в Германии городом, мы зашли в помещение, на дверях которого виднелись две буквы - WC. У входа на женскую половину нас встретила дама в черной бархатной юбке, в лаковых туфлях на каблуках и белоснежной, утопающей в воланах блузке. Обычно, как мы догадались, эта дама сидит в отсеке холла, в кожаном кресле. Стены отсека пестрели портретами известных политиков, кинозвезд и фотомоделей. Дама стремительно поднялась нам навстречу. Она протянула ухоженную руку в перстнях и браслетах за данью. Деньги она уложила в обтянутую шёлком шкатулку и улыбнулась так лучезарно, будто пыталась нас уговорить стать завсегдатаями этих мест. Я продолжила было свой путь, но - нет! С двумя кусками материи эта милая дама преградила мне путь, прошествовала к кабинке, дверь которой она распахнула передо мной, как дворцовую. Я, растерявшись, остановилась. На моих глазах дама лёгким выверенным движением протёрла сиденье влажной материей, распространившей вокруг крепкий запах духов, а затем - сухой. Улыбнувшись ещё раз, она царственно удалилась.
Покидая это волшебное заведение, мы, воспользовавшись минутным отсутствием его хозяйки, пригляделись к развешанным фотографиям. Что за прелесть! Почти на каждой из них красовался автограф…
Едва мы тронулись в путь, перед стеклом машины закружились странные сгустки воздуха, обернувшиеся постепенно видениями, - теми самыми,что посещали нас по ночам. Кто-то звал нас вперёд, прокладывая маршрут. Но куда? Как и прежде, нас манили витрины. Ни кренделей там не было, к радости, ни колбас. Зато все больше и больше появлялось загадочных кукол, игрушечных королей, королев, принцесс, фрейлин, пажей, пастушков. Все колоритнее были городки, встречавшиеся на пути. Все ближе и ближе подступал к шоссе лес. Черный лес. Низко-низко к машине спускались тяжёлые ветви елей. То на гору вела дорога, то, огибая вершину, стекала вниз, где нас ждал опять магазин игрушек. Принцы с принцессами уже встречались реже, чаще - лесные чудовища и колдуны.
Иногда расступался лес, и мы видели чистые, хрупкие, словно фарфоровые, башенки с остроконечными крышами. Сквозь густую листву донеслись до нас странные звуки - сладостные, усыпляющие. Мы остановились у волшебного здания и вошли в магазин… часов. Их было миллион, нет, миллиард - гигантских, величиной с луну, и крошечных, величиной со спичечную головку. С маятниками, без маятников, играющих все мелодии мира, включая "Ах, мой милый Августин", звенящих, поющих. Открывались створки, вылетали птицы и ангелы, поднимались портьерки, и на вращающихся подмостках разыгрывались представления. Были часы, над которыми в определенное время кони под всадниками вздымались, были часы, из которых выдвигались качели с кукольными малышами, были часы, за которыми раскрывался небесный свод, и сменяли друг друга светила. Бронзовые, золотые, пластмассовые, деревянные, старинные, современные, они вытворяли невероятные вещи.
Мы, наверное, долго стояли бы там, в магазине посреди Черного леса. Но снова мелькнули наши знакомые, странно-прозрачные, призрачные существа и поманили вслед за собой. На берегу чистых горных холодных озёр они вдруг усаживались перед нами в кафе. Мы заказывали вино, а они, проносясь под руками, норовили выбить фужеры из рук. "Кыш!" - отгоняли мы их, но они, осмелев, уже устраивались у нас на плечах, цеплялись к шарфам, к подолу, потом устраивались на капоте машины и строили рожи. Что-то очень знакомое было в выражении их то появляющихся, то исчезающих лиц.
-Как ты думаешь, кто это? - спрашивала я у Норика, которая знает, как правило, все.
Но Норик была занята. Она тоже пыталась припомнить, где ей встречался кто-то похожий.
Гора задрожала под нами, заволновались деревья, выползли из-под земли древние мощные корни. Небо, вдруг потемнев, нависло над лесом. Мы были в нескольких километрах от Брокена, известного ведьминскими шабашами.
Сердце билось чаще и чаще. А видения наши проявлялись из воздуха все ясней и ясней. Я попросила Норика остановить машину. Я вышла и напрягла свое зрение что было сил. Из чащи леса вылетела мне навстречу светловолосая женщина в длинной юбке, закружилась рядом со мной, взметнулась вверх. Я протянула к ней руки. На душе стало легче, отпустили боли в спине.
-Норик, она на метле, - прошептала я. - Норик, да это же та самая ведьма, что являлась мне по ночам. Сейчас она повернется, и я разгляжу лицо… Норик, да это же ты! Почему ты летаешь?
-А ты? - поинтересовалась Норик.
Все, что будет предложено дальше под видом путешествия, на самом деле являет собой совершенное хулиганство… и немножечко иллюстрацию того, как невозможно мал любой формат, когда невыносимо несёт летать, и уносит, уноооооосит…
Но как же весело было жить и писать!