9. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ

Хотя в исследовании Мура можно рассматривать Британию XIX в. как относительно капиталоемкую, а Россию как страну с преобладани­ем земельных активов, имеются большие вариации в связи с различия­ми экономических институтов даже в более аграрных обществах.

Эти идеи также могут объяснить вариации в Латинской Америке. Возьмем, к примеру, Центральную Америку. Несмотря на высокую специализацию в одних и тех же видах экономической деятельности, особенно связан­ных с кофе, имеются большие различия в путях политического разви­тия, по которым шли разные страны Центральной Америки [Williams, 1994; Paige, 1997].

Например, в Никарагуа была одна из самых одиозных личных диктатур — диктатура семьи Сомоса — в течение большей ча­сти XX в. до тех пор, пока она не пала в ходе Сандинистской революции 1979 г. В Гватемале и Сальвадоре не возникло такого клептократического режима; вместо этого власть мертвой хваткой держали земельные элиты при поддержке военных. Эта хватка ослабла лишь ненадолго в Гватемале в 1940-е годы и в Сальвадоре в конце 1920-х годов. В обеих странах элиты пошли по пути репрессий, а не демократии, в результате им пришлось столкнуться с продолжительными партизанскими война­ ми. Эти войны удалось закончить благодаря переговорному процессу в 1990-е годы, но несомненно в Гватемале те же, элиты по-прежнему об­ладают существенным политическим влиянием. В то же время соседняя Коста-Рика, возможно, наиболее демократическая страна в Латинской Америке и является демократией с 1948 г.; даже и до этого в ней правили относительно демократические и нерепрессивные режимы.

Что может быть объяснением таких разных результатов? Один фак­тор ясен — это отсутствие крупных земельных владений в Коста-Рике [Williams, 1994; Gudmundson, 1995; Paige, 1997; Yashar, 1997; Lehoucq, 1998; Nugent, Robinson, 2000; Wood, 2000; Mahoney, 2001]. Кофе там вы­ращивался обладателями небольших участков и в середине XIX в., го­сударство приняло ряд актов о наделении сравнительно небольшими участками земли для выращивания кофе любого, кто хотел занимать­ся их обработкой. Напротив, в других странах Центральной Америки развитие мировой экономики в конце XIX в. привело не к такого рода реформам, а к серии экспроприаций земель политическими элитами и теми, кто обладал связями в политике. Это способствовало не форми­рованию общества мелких собственников, как в Коста-Рике, а созданию крупных поместий и большого неравенства во владении землей. Большинство исследователей рассматривают различные формы организации сельского хозяйства, существование «земельной элиты» в большей части Центральной Америки, а ее отсутствие в Коста-Рике — как ключ к объяснению различных путей политического развития в этих странах.

Ситуация в относительно демократической Колумбии удивительно похожа на костариканскую. И в Коста-Рике, и в Колумбии политиче­ские элиты значительно больше занимались финансированием, покуп­кой и экспортом урожая кофе, чем его выращиванием (см.: о Коста- Рике [Paige, 1997; Mahoney, 2001] и о Колумбии [Palacios, 1980; Nugent, Robinson, 2000]).

Одним из результатов этого было то, что институты рынка труда стали значительно более «репрессивны по отношению к труду» в Гватемале и Сальвадоре. Принудительный труд существовал в Гватемале до первоначального создания демократии в 1945 г., хотя в Колумбии он перестал существовать в начале 1820-х годов. Это имело важное значение для демократии, потому что в Гватемале и Сальвадоре элиты с земельными активами также предвидели утрату предпочитае­мых ими институтов рынка труда в случае демократизации, как это дей­ствительно и произошло в Гватемале в 1945 г.

В более общем плане, литература по сравнительному развитию стран Северной и Южной Америки основывается на идее о том, что перво­начальные условия в испанских и португальских колониях привели к экономическим институтам, созданным для того, чтобы извлекать доходы из труда коренного населения и контролировать колониальные элиты [Lockhart, Schwartz, 1983; Coajsworth, 1993; Engerman, Sokoloff, 1997; Acemoglu et al., 2001; 2002; 2004]. Эти институты, такие как прину­дительный труд, отсутствие хорошо определенных прав собственности или равенства перед законом и крайне меркантилисткая политика, со­хранялись долгое время. Представляется, что они были главной причи­ной неспособности латиноамериканских стран осуществить индустри­ализацию в XIX в. Они также помогают объяснить, почему неравенство стало таким высоким. Тем самым в долгосрочном плане расхождение в экономическом развитии между странами Северной и Южной Америки, по крайней мере отчасти, объясняется сохранением различных эконо­мических институтов, происхождение которых связано с различными начальными условиями в колониях (например, плотностью коренного населения).

Эта аргументация говорит о том, что те или иные комплексы эко­номических институтов сохраняются в течение длительного времени. Действительно, если бы институты не сохранялись, они вряд ли мог­ли бы структурировать социальную, экономическую и политическую жизнь так, как они это делают. Они также указывают на то, что далеко не все институты (и в том числе большинство экономических) можно свободно изменить вслед за сменой политического режима. Несмо­тря на интересные примеры корреляций между демократизациями, переворотами и изменениями экономических институтов, которые мы рассматриваем в этом разделе, это первая причина того, что мы не проанализировали их детально. Здесь ситуация подобна той, что рас­сматривалась в главе VI, когда речь шла о политических институтах. Будучи однажды созданными, институты — и политические, и экономические — имеют сильную тенденцию сохраняться (относительно механизмов такой устойчивости см.: [Acemoglu et al., 2001]). В любом обществе те институты, что существуют в текущий момент, являют­ся результатом сложных исторических процессов. На определенном уровне в Гватемале и Великобритании произошли важные изменения экономических институтов во время демократизации; на другом уров­не наблюдались значительные, исторически определенные различия в экономических институтах. Это означает, что, предлагая объяснения тому, что демократизация осуществилась быстрее в Великобритании, чем в Гватемале, полезно трактовать эти различия экономических ин­ститутов параметрически.