Теорема VII.3.

Теорема VII.3.
В модели с варьирующей политической властью, увеличе­ние Х делает менее вероятным то, что условие угрозы переворота будет выполняться, и более вероятным то, что общество будет иметь консо­лидированную демократию.
Из этого результата следует, что граждане в неконсолидированной демо­кратии могут желать ограничить свою собственную власть и подкрепить власть элит.
Хотя это сокращает их (граждан) доход, при прочих равных условиях это также может устранить угрозу переворота. Очевидный способ для граждан сделать это — изменить институты таким образом, чтобы дать элитам избыточное представительство в демократической системе, т.е. дать им больше власти, чем они заслуживают в силу одной своей численности.

Тем не менее если даже такое осуществимо для граж­дан, это не означает, что они решат так сделать. В реальности точно не известно, будет ли переворот, и если и будет такая попытка, то окажется ли она успешной. Перед лицом такой неопределенности граждане могут не желать усиления власти элит в демократии, поскольку это сократит выигрыши граждан навсегда, тогда как переворот может провалиться и в будущем может исчезнуть сама угроза переворота. Следовательно, есть некоторый баланс при разработке институтов, которые помогают избежать переворотов. Из этого следует, что, даже когда в демократии могут свободно разрабатываться институты, способствующие увели­чению власти элит, для демократических властей не всегда оптимально предпринимать такие действия; в результате, перевороты иногда случа­ются в равновесии.

Однако, как подчеркивалось в главе VI, многие из соответствующих институтов являются результатом длительных исторических процессов и высокоустойчивы. По своей природе институты трудно поддаются из­менениям, и поэтому нереалистично воображать, что демократические власти или даже власти недемократические могут свободно оптимизи­ ровать структуру политических институтов в любое время. Действи­тельно интересно, что институциональная инженерия для подкрепле­ния власти элит, такая как конституция Зимбабве 1980 г. или договорное решение, покончившее с апартеидом в Южной Африке, имеет место только в контексте довольно больших нарушений в развитии общества.

Иные попытки переустройства институтов, такие как предполагавший­ся переход от президентской к парламентской системе в Бразилии после окончания военной диктатуры, обычно терпят крах.

Связь между институциональной структурой и консолидацией демо­кратии также подчеркивается в политологической литературе.

Напри­мер, Д. Рюшемейер, Э. и Дж. Стефенс отмечают, что:

… когда была установлена демократия, партийная система стала иметь решающее значение для защиты интересов господствующих классов и, таким образом, для удержания их от стремления к авторитарным аль­тернативам. Демократия могла быть консолидирована только там, где было две или более сильных соперничающих политических партий, и по крайней мере одна из них успешно защищала интересы господству­ющих классов, или где партийная система допускала прямой доступ господствующих классов к государственному аппарату.

[Rueschemauer etal., 1992, р. 9].

Далее они отмечают, что

«демократия... могла быть консолидирована, только если она прямо не угрожала интересам капиталистических клас­сов

[Ibid., р. 9].

Нами уже были рассмотрены два важных исторических примера важности партийной системы и консолидации демократии: в Аргентине до переворота 1930 г. и при объяснении длительной демокра­тической истории Колумбии. Это, очевидно, важная область для даль­нейших исследований.

Нами уже были рассмотрены два важных исторических примера важности партийной системы и консолидации демократии: в Аргентине до переворота 1930 г. и при объяснении длительной демокра­тической истории Колумбии. Это, очевидно, важная область для даль­нейших исследований.

В этом контексте наибольшее внимание привлекла идея, что прези­дентские демократии более подвержены переворотам [Linz, 1978; 1994].

А. Пшеворский и соавторы находят, что эмпирические данные поддер­живают это утверждение, и заключают:

...ясно, что президентские демократии менее прочны, чем парламент­ские. Это различие не есть следствие ни богатства стран, в которых наб­людаются эти институты, ни их экономических успехов. Также это не есть следствие каких-либо политических условий, при которых они функцио­нируют.

Президентские демократии просто более хрупки при всех эко­номических и политических условиях

[Przeworski et al., 2000, р. 136].

Таким образом, эти эмпирические данные хорошо согласуются с идеей о том, что президентские демократии нестабильны, потому что прези­дент имеет тенденцию выражать предпочтения медианного избирателя.

При парламентской системе часто имеются коалиционные правитель­ ства, и предпочтения граждан не обязательно находят полное выраже­ние в равновесной государственной политике. Это означает, что парла­ментские системы могут быть не столь угрожающи для элит. Напротив, в президентской системе в политической повестке дня могут появлять­ся более радикальные меры, поскольку они привлекательны для кан­дидата в президенты, пытающегося обрести поддержку большинства населения.

#Аджемоглу