...
Сегодня утром я долго стоял перед зеркалом, вглядывался в отражение и не узнавал себя. Я сравнивал свои выложенные месяц назад в ВК фотографии с тем, что видел сейчас и… Есть такие упражнения для детей: найди десять отличий. В моем случае надо хорошенько напрячь воображение, чтобы найти сходства…
Черт… Почему-то тяжело писать… И не только. Вообще все тяжело.
Тяжело говорить, смотреть, слушать, держать спину ровно, сидеть на одном месте и куда-то идти тоже тяжело. Ничего не делать еще тяжелее. Тогда в голову лезут всякие мысли, от которых, кажется, вот-вот сойду с ума…
Может, психушка не самый плохой вариант? В американских фильмах люди часто оказываются там, потом выходят излечившимися и продолжают жить как ни в чем не бывало.
Нет, в России так не работает.
А если бы у меня получилось?
Вот от таких мыслей я и пытаюсь сбежать. Вокруг меня гора учебников и куча исписанных листов. Туда сбежать. Бороться с мыслями можно подменяя их. Как только я чувствую, что где-то на краю сознания маячит образ того злополучного дня, готовый вот-вот разрешиться полноценным воспоминанием или оформиться в идею… Идею… Идею… (О чем ты говоришь? Какая чушь!). Сотри все. Сотри к херам все свои дурацкие тексты. Они – бесполезный кусок дерьма, как и вся твоя жизнь, которой к тому же по-настоящему никогда и не существовало.
Только бегство в учебу, по уши, с головой, не замечая ничего вокруг, только так можно спастись от всего этого. Какая-нибудь идиотская история о кретинах из позапрошлого века, что устроили государственный переворот в центре Европы. Их расстреляли. Или нет – их повесили. И не в центре, а на окраине, в северном городе св. Петра, построенного в болотах, на чьих-то останках, каким-то безумцем, и все они безумцы: стоять на площади, когда в тебя палят из пушек, а через сто лет штурмовать Зимний, а еще через сто – стрелять по Белому Дому или они наоборот его защищали? Кто они? Кто они? Все они постоянно суют голову в петлю: от Достоевского до Сократа – в обратной последовальности.
Только так можно отвлечься от всего этого. Снова и снова погружать мозг в дебри истории, забивать его уравнениями, логарифмами, параметрами и неравенствами: имущественное, социальное, правовое – сегрегация и апартеид – две формы дискриминации (а какие еще ты знаешь?), снова и снова зубрить, как правильно жАлюзи или жалюзИ, каталОг или катАлог. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Не дать мозгу думать о другом.
Над кроватью висит календарь. Каждое утро я вычеркиваю наступивший день. До ближайшего экзамена осталось тридцать дней. Двадцать девять. Двадцать восемь. Двадцать семь. Отчет до конца света запущен в момент рождения. Эти цифры приводит в ужас моих одноклассников. Они, наверное, бегают по своим квартирам с вытаращенными от страха глазами, а я забываю, что мне тоже сдавать экзамены. Да и плевать. После всего случившегося провалиться на экзамене – плевать! Но как только повисает тишина, и голова медленно раскаляется от мыслей, я в панике хватаюсь за ближайший учебник.
Еще вчера я точно знал, что завтра не наступит. Но тот бомж оказался жив, а значит нельзя шагнуть в пустоту. Значит, завтра будет, и в это завтра надо как-то идти. А как было раньше? До бомжа? Как было тогда? Ведь как-то было. Но, кажется, до бомжа ничего не было.
Вселенная не заметила маленькой трагедии оного маленького человека. Галактика продолжила вращаться вокруг центра , где массивная черная дыра пожирает звездные системы, возможно с гуманоидной жизнью, разумными слизнями, которые корчатся в боли от спагеттификации пока их внутренности растягивает гравитацией полупрозрачная кожа лопается от вздувшихся волдырей из-за радиации проникшщей по вине истончения атмосферы а вам говорили чтобы вы сранные насекомы е следили за своей сраной планетой вы разве не знали что рано или поздно сдохните а вашему богу насрать потому что его никогда и не было.
Не верится, что моя жизнь могла в одночасье, разом, оборваться. Всего один шаг… И что было бы дальше? Темнота или ничто? Если меня нет, то как может быть темнота? Значит, ничто. Ничто – это страшно. Черт… как страшно. И глупо. До идиотизма. Бомж бы жил дальше. Вылечил ногу и живет дальше. А у тебя, дорогой Кирилл, ничто. То есть ты – ничто.
Вернись к учебникам. Назад к вещам! А точнее к таблице номер пять: «Философия XX века». Первая строка: «Работа сознания с феноменами». Вторая: «Бытие человека в мире, поиск сущего». Третья: «Логический анализ языка, употребление языка». И зафиналим таблицу четвертой строкой, конечно, постмодернизмом – «Деконструкция принятых в обществе правил поведения и ценностей»! или лучше громко, чтобы слышала соседская собака ДЕКОНСТРУКЦИЯ, мать ее! Вот что мы учим в школе на уроках обществознания при подготовке к сраному экзамену от которого у одноклассников дрожат коленки а тонкие натуры вроде наташи ростовой с растроенными нервами без продыху грохались бы в обморок а базаров с раскольниковым устроили расправу над Толстым безбожно расчленили старика и не было бы четырех томов пятьсот персонажей и три миллиона знаков с пробелами.
Вопрос номер четыре (тест). Внимание, копи-пат из интернета: «Художник K. создал образы мирового хаоса и пустоты, воспроизведя их в выставочном пространстве впервые с помощью различных предметов, мебели, бумаги, газет. Какие признаки свидетельствуют о том, что творчество художника К. относится к элитарной культуре? Запишите цифры, под которыми они указаны».
Варианты ответа перечислять? Нет? Или все же озвучить. Студия почему-то молчит. В студии никого. Эй вы! Там! На последнем ряду! Да-да я к вам обращаюсь. Прекратите совращать малолетних, господин гумберт-гумберт. Отвечайте на вопрос номер четыре. Вы не хотите, но я все равно озвучу варианты:
1) удовлетворяет сиюминутные запросы людей
2) трудна для понимания неподготовленного человека
3) имеет широкую аудиторию
4) не обладает художественной ценностью
5) имеет ограниченный круг почитателей
6) обладает меньшей художественной ценностью
Правильные ответы два и пять. Слышите? ДВА и ПЯТЬ. Это приговор. Ваше творчество трудно для понимания и имеет ограниченный круг почитателей. Знаете, что это значит. Это значит – идите в жопу со своим искусством!