25 августа 2020. Вторник
– Поступил?!
Я слушал громкое дыхание Ани в телефонной трубке, сверху вниз пробегал глазами по светящемуся в темноте монитору и молчал.
– Не томи! Говори, что там?
Я молчал не для эффектной паузы. Я не мог оторвать глаз от того места в приказе о зачислении, где длинный список в алфавитном порядке доходил до буквы «Ч», и не верил, что там, сразу за неким Цирюльниковым, стояло мое имя. Несколько раз я гнал страницу вверх – в начало списка – и быстро, как по крутой лестнице, спускался по незнакомым фамилиям, боясь, что, когда дойду до того места, где только что видел себя, обнаружу пустую строчку.
– Кирилл, я сейчас умру от волнения! – закричала Аня.
Она привела меня в чувство.
– Да все в порядке, – сказал я как можно спокойней, изо всех сил стараясь сдерживать себя, хотя лицо растянуло от улыбки, сердце вытворяло кульбиты где-то под кадыком, а в голосе ясно проступало довольное похрюкивание. – Уже точно поступил!
Весь вчерашний день мы ждали приказы о зачислении из тех вузов, куда подали свои согласие. Аня сказала, что не может ничем заниматься, пока «не удостоверится собственными глазами», и поэтому осталась дома. Я же, чтобы не томиться пустым ожиданием, позаимствовал у Димы фотоаппарат (сам Дима тоже ежеминутно обновлял страницу браузера в ожидании списка поступивших) и до вечера бродил по городу, делая снимки памятных для меня мест.
Потом на сайте университета появились списки. У меня к этому времени как раз сел телефон, так что я поспешил домой. Не раздеваясь я запустил компьютер, воткнул в телефон капельницу питательного шнура, чтобы реанимировать его как можно быстрее, и полез искать свою фамилию в перечне счастливчиков, зачисленных на первый курс бакалавриата. Через пару секунд из небытия возвратился телефон. О своем воскрешении он сообщил несколькими пронзительными смсками – это Аня уже полчаса пыталась до меня дозвониться. Тут же телефон затрясся, на экране высветился Анин номер, и она без предисловий и приветствий выпалила:
– Поступил?!
О том, что что-то не так, я должен был догадаться сразу. Может, я и замечал странности в ее поведении в последнее время, но поглощенный поступлением в университет и предстоящим отъездом не придавал им большого значения. Аня стала более замкнутой. Менее разговорчивой. Я ловил ее на том, что мои слова она пропускала мимо ушей, а когда сама о чем-то рассказывала, то перескакивала с мысли на мысль, зачастую обрываясь на полуслове. Мы как будто поменялись ролями: теперь я постоянно говорил, а Аня, погруженная в собственные мысли, чаще молчала.
Но самое странное – это тема наших разговоров: выбор университета для поступления. Точнее полное ее отсутствие. Если пару недель назад мы только об этом и говорили, то теперь, когда ничего изменить нельзя, мы к ней даже не приближались. Я вдруг понял, что не знаю в какой университет поступала Аня. Она, конечно, как и все, отправила документы в пять вузов, но на каком в конце концов она остановилась? Как победителя олимпиады ее брали в любой вуз без экзаменов, так что в отличие от меня она не участвовала в общем конкурсе – она заранее знала, куда поступила. Почему не сказала?
Все эти мысли пронеслись у меня в голове вчерашним вечером, когда на вопрос Ани «поступил?», я сказал «да» и следом, не задумываясь, спросил: «А ты?» А она не ответила.
– Давай так, – сказала она. – Мы с тобой завтра встретимся. Я обо всем расскажу.
Какое-то время мы оба молчали. Я думал, она шутит – что-то вроде игры, как в таких случаях выражаются, набивает себе цену, пока она не прервала молчание словами:
– Нам надо поговорить.
Мы должны были встретиться возле ДК им. Горького. Перед этим я зашел к Диме отдать фотоаппарат – он увязался следом. Потом к нам прибавилась Арина (ее позвал Дима). Мимо к магазину за хлебом пробегал Виталик. Увидев нас, он остановился, мы разговорились, он остался. Как всегда из ниоткуда появился Эдик. Недалеко гуляли Миша с Сашей. Они тоже к нам присоединились. Когда к назначенному месту с опозданием на час пришла Аня, ее дожидался не я один, а добрая половина нашего класса.
Мы двинулись привычным маршрутом: мимо Диминого дома, мимо ДК Химиков, через городской парк с колесом обозрения к набережной Кубани, где вдали ниже по течению красной крышей торчала плотина. Все хвалились друг перед другом своими университетами: Дима – «Вышкой», Миша – «Физтехом», Саша – «Менделеевкой», Арина – «Плешкой», Эдик – «Губкой», Виталик – «Тимирязевкой». Все, кроме Ани. Она загадочно молчала до тех пор, пока на нее как следует не насел Эдик.
– Признавайся! – кричал он.
Аня отбивалась как могла, но Эдик умеет быть настойчивым и до неприличия нетактичным. Не выдержав его напора, она призналась.
– В СПбГУ на историю искусств.
Мы гуляли вдоль набережной. От удивления я даже остановился.
– Подожди, ты же хотела поступать с языками.
– Это родители хотели…
Вместе со мной остановились остальные. Внезапным порывом ветра с Димы сорвало кепку. Ее, прибивая к ограждавшему реку забору, потащило по набережной. Дима бросился за кепкой. Миша засмеялся.
– Я так и собиралась сделать. Подала документы. Папа даже лично проверял… Закрыл глаза только на один… Потому что в Питере… Мы туда не планировали… Но в последний момент я передумала. Он, конечно, разозлился. До сих пор со мной не разговаривает… Понимаешь, надо прислушиваться к своему сердцу… Поступить не хотят родители, а как я сама… Ты убедил меня в этом.
– Я?
– Ты никогда никого не слушаешь кроме себя. Я тоже хочу… Я чувствую, что не буду счастлива, если сделаю, как они говорят.
Она на мгновение замолчала. Я ошарашенно смотрел на ее раскрасневшееся от волнения лицо. Вновь поднявшийся ветер трепал ее волосы.
– Буду изучать искусство. Как всегда и мечтала.
– Да это же замечательно! – наконец, обрел я дар речи.
– Но я буду учиться в Питере…
– Питер – отличный город! Северная столица! Разводные мосты! Эрмитаж!
– Кирилл, Санкт-Петербург… Не Москва…
И тут до меня, наконец, дошел смысл ее слов.
– Ребят, давайте пройдем чуть дальше, – бойко воскликнула Арина собравшимся вокруг нас.
Она бесцеремонно схватила Эдика, открывшего было рот, чтобы что-то сказать, и потащила его по набережной. Остальные поспешили за ними.
– Я хотела сказать тебе лично, наедине. Думала, мы сегодня встретимся, обсудим… Эдик блин… Все испортил…
За спиной Ани бежала река. По ее бурой воде, походившей на болото, шли большие мутные разводы. Где-то в горах шел дождь.
– И с Питером случайно получилось! Я правда хотела в Москву с тобой, чтобы мы вместе…
На другом берегу реки под напором ветра гнулись деревья. Ветка одного, стоявшего особняком от остальных, не выдержала, с громким треском надломилась, обнажив белые внутренности. Ветер вновь вернулся в город. Он всегда возвращается в конце августа. Он приносит с собой осень.
– Я просто думала испробую силы… Так, не всерьез… Я не планировала соглашаться…
По небу со стороны заводов ползли набухшие ядом облака. Рыжие внизу и ослепительно белые на макушках, они напоминали плывущие по бирюзовому небу айсберги, на которые кто-то в шутку или от безвыходности справил нужду.
– Дура! Я такая дура! Если бы я с самого начала решила… Если бы не тянула до последнего…
Аня заплакала. Я обнял ее за плечи. Она уткнулась мне в грудь, и долго не могла успокоиться. Когда она притихла, я спросил, какого числа у нее поезда. Она ответила, что через три дня.
– Тогда пойдем, – сказал я. – Не будем терять время.