15 марта 2020. Воскресенье
Выходные прошли странно. В смысле вполне обыкновенные выходные, но вот осадок после них какой-то… странный. Не могу определить, что чувствую – и уж тем более не получается одеть чувства в слова, чтобы они стали текстом… Это вроде как опустошенность… Но и какая-то свобода что ли… А причина всему – вчерашняя встреча с Мишей и Димой.
Я сидел дома – по обыкновению тупил в интернете. Неожиданно для себя наткнулся на «Темные начала». Когда-то я читал книжку, и вот теперь по ней снят сериал. Есть какое-то особое удовольствие смотреть киноверсию ранее прочитанного и сравнивать фильм/сериал с книгой. Конечно, посмотрев, нужно обязательно покивать головой и заявить, что книга лучше, и потом спешно броситься смотреть следующую экранизацию. У меня так было с «Террором». Правда, будто вмерзший в лед корабль, я застрял на предпоследней серии и дальше не продвинулся ни на минуту экранного времени.
Так вот я нашел сериал на одном из пиратских сайтов, запустил видео, честно просмотрел две рекламы казино перед фильмом, и, когда уже пошли первые кадры, в Вотсап неожиданно пришло сообщение от Димы. Я остановил сериал, думая, что вернусь к нему чуть позже, но так и не вернулся. Сначала меня затянула переписка с Димой, потом она перекочевала в диалог на троих с Мишей, а дальше я, быстренько собравшись, отправился к Диме домой.
Если коротко о содержании нашей переписки, то Дима от скуки позвал к себе Мишу, а потом и меня. Я колебался недолго – секунд тридцать. Сериал не волк, в лес не убежит. Его правда могут заблокировать, а платить за подписку на какой-нибудь Нетфликс или Амедиатеку денег нет. В конце концов, я подумал: «Что станет с этим миром, если между тусовкой с друзьями и сериалами все станут выбирать второе?» И, откинув сомнения, выдвинулся к Диме.
Миша уже был там. Он и открыл мне дверь. Мы пожали друг другу руки. Повисло молчание. Из глубины квартиры доносились звуки выстрелов. Я снял куртку. Миша переминался с ноги на ногу. В соседней комнате что-то взорвалось. Я повесил куртку. Разулся. Миша перегораживал проход. На мгновение мне показалось, что он меня не пустит.
– Ну… идем, – сказал я.
Получилось невразумительно: то ли вопрос, то ли уточнение. Миша словно опомнился от транса. Он быстро закивал и исчез в соседней комнате. Я проследовал за ним. Там на диване, полуразвалившись, сидел Дима с джойстиком в руках. Он в телевизоре убивал врагов из автомата.
– О, привет! – воскликнул он.
Миша со вторым джойстиком устроился рядом. Я сел в кресло поодаль. Мы стали по очереди играть в Battlegrounds. У меня никогда не было Xbox, и я плохо справлялся с джойстиком – меня почти сразу выносили, так что очередь быстро переходила к следующему. Потом Дима запустил «Мортал Комбат» и ушел, надолго засев в туалете. Мы с Мишей не говорили ни слова. Раунд заканчивался – начинался новый. Я с каким-то дурацким упорством выбирал одного и то же персонажа – Кун Лао. Миша наоборот играл за Китану, Соню Блэйд и Скарлет, и каждый раз эти бабы изничтожали моего Кун Лао на мелкие кусочки.
Вернулся Дима – упал в кресло и заявил:
– Как-то скучно мы сидим!
Миша ему что-то ответил. Я сосредоточенно нажимал на кнопки. У Димы с Мишей разгорелся увлеченный спор. Поглощенный игрой, а точнее попытками окончательно не упасть в грязь лицом, я не вслушивался. Я изо всех сил старался остановить очередное избиение моего персонажа. На экране телевизора Джейд в зеленом бюстгальтере-доспехе в очередной раз избивала бедного шаолиньского монаха в длиннополой шляпе. Когда Кун Лао опять получил по голове зеленой палкой, мне пришлось окончательно сдаться. В сердцах я отбросил джойстик и услышал, как Миша сказал Диме:
– Ты знаешь, где тут можно купить?
– Да. На пьяном углу всегда продают.
Я насторожился. Судя по тону, они говорили о выпивке. На всякий случай, я решил уточнить:
- Так, стойте. Вы о чем?
Миша замялся. Дима, выпятив грудь колесом, заявил:
– Мы хотим купить пива.
Я в упор посмотрел на него – хотел убедиться, не шутит ли он. Потом перевел взгляд на Мишу. Тот смутился.
– Если не хочешь – не будем, – поспешно вставил он.
– Будем-будем, – сказал Дима.
Конечно, я поддержал его – ненавязчиво, аккуратно, типа «ну я не знаю, не то, чтобы я часто пью пиво, но раз вы хотите, то, конечно, давайте попробуем» и все такое.
Мы пошли на пьяный угол. Остановились возле маленького ларька. Сквозь дверное окошко мы видели толстощекую продавщицу за прилавком. Она всегда продавала Ягичи нам с Авдеем. Несколько минут мы не решались войти. Миша все время повторял, что нам нет восемнадцати, и никто ничего не продаст. Я оглядывался по сторонам, боясь встретить кого-нибудь из знакомых, например, Авдея или Севу, а еще стремался, что, когда мы войдем внутрь, продавщица поставит меня в неловкое положение какой-нибудь дурацкой фразой, типа «тебе как обычно?».
Мы еще какое-то время тупили на одном месте. Риск встретить знакомых все возрастал. Нужно было срочно на что-то решаться. Тогда я сказал ребятам:
– Короче, давайте сюда деньги и ждите здесь. Я все куплю. Вы что будете?
– Хайнекен, – сказал Дима.
Я кивнул и повернулся к Мише. Тот растерянно пожал плечами.
– То же самое, наверное.
Уже в магазине я посмотрел на них через маленькое дверное окошко. Они походили на Джея и Молчаливого Боба. Походили не внешне – общим впечатлением, которое они производили – стоя на бордюре, они жались к стене дома напротив ларьков, и я невольно усмехнулся такому сравнению.
Продавщица подтвердила мои опасения: увидев меня, она полезла за банкой Ягича и потом спросила, где мой друг, имея ввиду Авдея. Я открестился от Ягуара и потребовал шесть бутылок пива: по две на каждого. Расплатившись, я вышел к ребятам.
К Диминому дому мы почти бежали. Не знаю почему. Впереди широкими шагами летел Миша. Я едва за ним поспевал. Дима тащился последним. На пешеходном переходе на секунду остановились – горел красный – и почти сразу, не дожидаясь зеленого, вместе с потоком ломанулись через дорогу. Само собой, мне пришло в голову сравнение со стадом баранов, выпущенным из загона. Говорят, его обычно возглавляет козел.
Когда мы оказались в квартире и дверной замок за нашими спинами защелкнулся, я почувствовал, что запыхался как после пробежки на физкультуре. Дима с тяжелой одышкой рухнул на диван. Миша сразу же откупорил бутылку и сделал несколько больших глотков.
– А чего мы чипсов не взяли? – спросил Дима, отдышавшись и принявшись за свою бутылку.
Миша пожал плечами.
– А чего мы убегали? Нас ведь никто не догонял, – сказал я.
Несколько секунд мы молчали – потом нас прорвало смехом. Мы ржали как упоротые и не могли остановиться. Живот схватило судорогой – я грохнулся на пол. Дима стучал руками по обивке дивана. Миша закрывался руками. Сквозь пальцы проступали слезы.
Сейчас мне с трудом верится, что мы могли так смеяться. Ну это же глупость какая-то. Одно дело, накурившись, как тогда Авдей с Тарасом в заброшке с бомжом. Другое дело просто так, без причины.
Отсмеявшись, мы еще какое-то время молчали, глядя друг на друга. Я сидел на полу, опершись спиной о кресло. Дима, откинувшись на подлокотник, лежал на диване. Миша, стоя посреди комнаты, лакал пиво из бутылки. Казалось, любое произнесенное слово вызовет новую бурю абсурдного смеха.
Постепенно атмосфера в комнате стабилизировалась. Миша как-то чересчур быстро допил пиво и повалился на диван. У нас с Димой еще плескалось по полбутылки. Мы не спеша распили остаток пива. Мише подгонял нас – ему не терпелось перейти ко второй бутылке.
Дальше мы устроились на балконе. Небо посерело – медленно приближалась ночь. Во дворе у соседнего подъезда на лавочке расположилась шумная компания. Мы откупорили по второй бутылке. Накинув куртки на плечи, уселись на пол, так что весенние ветра шумели над головами, и их ледяные пальцы не могли до нас дотянуться. Снизу доносилось жалобное тренькание гитары. Я даже на миг подумал, что там Игорь: сейчас он запоет свои чудные трели, и души наши, всех троих, взмоют вверх, к небу, ибо нет ничего более прекрасного, чем гитарная музыка…
Дима с Мишей схватили меня за свитер – в попытке разглядеть гитариста я наполовину перевалился через перила, и они решили, что я сейчас выпаду. А я и вправду слегка не рассчитал и чуть не свалился с пятого этажа.
– Тебе жить надоело?! – закричал Дима, когда мы снова сидели плечо к плечу на полу балкона.
– Ладно … ничего ведь не случилось, – ответил я.
Гитарист внизу запел. Точнее запела гитаристка. Поднимаясь к нам от самой земли до пятого этажа, песня теряла разборчивость – оставалась только тональность, и мелодичность, и ритм гитарных струн. Казалось, сами ангелы небесные поют нам хором.
– Вы когда-нибудь думаете о смерти? – вдруг спросил Миша.
Я удивленно повернулся к нему. Меня поразил не его вопрос – в нем как раз не было ничего необычного, но Мишина речь: его язык заплетался. И вообще Миша выглядел изрядно поднакидавшимся. И это после одной бутылки пива! Вторую он крепко держал в руках.
– Очень редко, – ответил Дима, глубокомысленно глядя в серое небо и опрокидывая содержимое бутылки в горло.
– А я вот иногда думаю, – сказал Миша и грустно повесил голову.
– Эй! Вы чего? – подал голос я.
Гитаристка, будто подслушав нас, запела: «Прыгай вниз и ни о чем не беспокойся…»
– О! Судьба подает знаки, – сказал Миша.
Мне захотелось вновь высунуться с балкона и повторить свой вопрос тем, кто внизу. Но я не нашел в себе силы подняться – больно хорошо сиделось. Да и потом: голос девушки звенел так восхитительно, что я готов был слушать ее до тех пор, пока солнце не померкнет, луна не погаснет, звезды не спадут с неба, не восплачут племена земные, и силы небесные не поколеблются – короче пока не навернется все человечество из-за своих тупых деяний…
«Прыгай вниз, прыгай вниз, не бойся. Твоя жизнь сплошная ложь…» – продолжала гитаристка.
– Мне иногда действительно кажется, что все вокруг не по-настоящему, – сказал Миша заплетающимся языком, так что у него едва получалось выговаривать слова. – Как будто кто-то заранее все придумал. Построил что-то типа лабиринта, понаставил туда ловушек и всех нас запустил туда бегать…
– О, как тебя расперло, – сказал Дима.
– Ты точно кроме пива ничего не пил?
Миша отчаянно помотал головой. Почти пустая бутылка у него в руках раскачивалась как маятник.
– Я никогда ничего не пил, – выговорил он.
– В смысле ты вообще ни разу не пил ничего алкогольного? – уточнил я.
Миша попытался кивнуть – его голова бухнулась на грудь, потом тяжело вернулась в исходное положение.
– Даже пива? – спросил Дима.
– До сегодняшнего дня вообще ничего, – подтвердил Миша.
Я неумело присвистнул.
– А ты что же? – вскинулся Миша на Диму.
– Ну.. Я… Пару раз…
– И ты? – Миша обернулся ко мне.
– Да. Бывало, – как можно беспечней ответил я.
– Алкаши, – без злобы фыркнул Миша.
Получилось, как будто с ударением на последнем слоге. Я невольно засмеялся. Дима тоже.
- А что нам остается, когда самая крутая роль – роль местного Эйнштейна уже занята, – сквозь смех сказал я, кивая на него.
– Пф-ф-ф, – ответил Миша.
Гитара внизу видимо сменила руки – послышался сначала быстрый бой, потом пошел перебор, затем гитара умолкла, будто подавилась, и заиграла совсем медленный знакомый мотив. Мужской голос отчетливо и громко, будто стоял на ковре-самолете прямо за перилами нашего балкона, запел: «Холодный ветер с дождем усилился стократно. Все говорят об одном, что нет пути обратно…»
– Это ты у нас в классе самый крутой, – сказал Миша. – Причем с самого первого дня. Пришел такой… самоуверенный… на оценки пофиг… на учителей кладет… ни с кем не разговаривает, типа ни до кого нет дела… подкатил к самой красивой девушке… Как это у тебя получается? Мы с ней одиннадцать лет учились в одном классе… А ты тут такой приходишь, и все сразу становится твоим…
Я, не веря своим ушам и глазам, – не веря, что это происходит на самом деле, переводил взгляд с уставившегося в пол Миши на кивающего Диму и обратно. Казалось, мир сошел с ума – перевернулся с ног на голову, и теперь пляшет вверх тормашками на костях здравого смысла. «Что он несет?! Это я самоуверенный? Я? Да я самый неуверенный человек в мире! Неуверенность – мое второе имя, черт побери! Синоним к фамилии Чаадаев!»
Голос снизу воскликнул под аккомпанемент гитары: «О-оу-и-я-и-е! Батарейка! О-оу-и-я-и-е! Батарейка!»
– Вот, например, с Сашей… Вы еще встречаетесь?
«Села батарейка!» – продолжал с надрывом гитарист.
Я подумал: а правда – встречаемся или нет? Мы ведь ни разу не говорили об этом. И слово «встречаться» у нас не звучало. Или я подлец, раз придираюсь к словам? Как сраный изворотливый юрист ищу лазейку, чтобы не выглядеть моральным уродом?
Очевидно, с нашими отношениями (о, как я люблю это дурацкое слово) что-то не так. Не как в самом начале или хотя бы месяц назад. Почему так случилось? Что произошло?
«О-оу-и-я-е! Батарейка!»
– Встречаетесь или как? – вновь повтори он заплетающимся языком.
Я откинулся назад, затылком почувствовал холодную стенку балкона, мысленно натянул на глаза кепку – как это делают брутальные парни из фильмов про гангстеров или хулиганов – перекусил воображаемый фильтр несуществующей сигареты, пожевал его немного и сказал Мише:
– Нет. Забирай ее себе.
На этом наш разговор кончился. Миша, бедняга, совсем раскис. Видимо две быстро выпитые бутылки пива для первого раза слишком много. Дима пытался оставить его ночевать у себя, но тот ни в какую. Он с трудом залез на заднее сидение такси, и новенькое китайское авто лихо понесло его за город в ближайшую деревню, где Мишу, по его неразборчивым словам, ждала бабушка. Мы с Димой еще сыграли партию шахмат – я проиграл – и тоже отправился домой.
Всю ночь мне снилась какая-то несусветная ересь. Я от кого-то убегал. Впереди, держась за руки, бежали Миша с Сашей. Потом я вдруг с топором, как Джек Торренс из «Сияния» ломился в женскую раздевалку в торговом центре, где за тонкой ширмой Саша примеряла джинсы. Под утро я превратился в шахматного коня – стоя на черной клетке аккурат перед королем и королевой в образе Миши и Саши, я угрожал белым фигурам шахом, одновременно готовя удар по ферзю.
Проснулся я утром после этого дурацкого беспокойного сна с каким-то жутким похмельем. Разумеется, оно никак не связано с двумя бутылками обыкновенного пива – слишком мало, чтобы от них страдать. Похмельное состояние было следствием вчерашнего разговора.
К середине дня я более-менее отошел. Ощущение чего-то потерянного, чего-то недостающего, как если забыл телефон, и карман кажется слишком пустым, или, когда привык ощущать рюкзак за спиной, и, если его нет, кажется, будто потерял. Это ощущение прошло. Вместо него возникло новое – пока не пойму какое. Как будто теперь вместо рюкзака можно нацепить парашют и, взлететь над домами – подгоняемый ветром, пуститься над улицами города, над ДК им Горького, над Кубанью, над зелеными полями и черными огородами – как у Шагала – и может, как и на его картине: не одному, а с Аней.