Тула. Июнь 2023 года. День 2: Ясная Поляна
Ясная Поляна не входит в городскую черту Тулы, но добраться до неё из города так легко, что мне не хочется считать этот выезд поездкой в Тульскую область. Область изучим когда-нибудь потом, а заголовок оставим в стиле «Тула, день второй». А ещё Ясная Поляна входит в число тех традиционных и, я бы сказал, банальных мест, которые хочется включить в списки обязательных к посещению. Однако ваш (не)путешественник уехал оттуда немного неудовлетворённым. Давайте расскажу, как же так вышло.
Усадьба Ясная Поляна стала музеем ещё в 1921 году: подчёркнуто уважительное отношение советской власти и лично Ленина к Льву Николаевичу Толстому предопределило «культурную канонизацию» писателя и его внесение в пантеон русских классиков. Усадьбу ежегодно посещают, по некоторым подсчётам, более 200 тысяч человек, то есть каждый день в среднем 500–700 человек пробегает.
На фото лишь некоторые из них скапливаются у въездных башен в усадьбу Толстого. Башни были построены при деде писателя по материнской линии, князе Николае Волконском, в 1820-е годы. Когда-то здесь стояли и ворота, но при Льве Николаевиче их уже не было. Башенки внутри пустые, чтобы в них могли сидеть сторожа.
В связи с тем, что в усадебный дом не пускают без экскурсовода, то придётся подождать сборную экскурсию. А пока прогуляемся по Ясной Поляне и немного погрузимся в её историю.
Сразу после въездных башен можно увидеть Большой пруд. Он очень старый, его вырыли в допетровские времена, когда усадьба только-только появилась и принадлежала дворянскому роду Карцевых. Был такой засечный воевода Григорий Карцев в первой половине XVII века, который служил на южных рубежах Русского царства и владел тут различными поместьями. (О роли Тулы в Большой засечной черте, напомню, я мельком рассказывал в предыдущий день.) Сельцо Ясная Поляна впервые упоминается в 1652 году.
На территории музея-усадьбы установлены таблички, по которым легко ориентироваться, если вы знаете один из шести представленных языков. А если знаете какой-то другой, страдайте!
Нижний, он же Английский парк появился в усадьбе при Николае Волконском. Ясную Поляну купил его отец Сергей Волконский в 1763 году, но купленная им земля была немного нецелостной. Николай же докупил кусочки земли, чтобы создать крупное имение, и занялся масштабным строительством. Правда, не успел реализовать все задуманные им масштабные планы и умер в 1821 году. Но вот Нижний парк сделать успел.
Это Средний пруд и реконструированная купальня. На месте парка был овраг, который перекрыли плотинами и создали три перетекающих друг в друга пруда – Верхний, Средний и Нижний. Рельеф местности получился весьма симпатичным и пасторальным. В Верхнем пруду разводили живую рыбу для барского стола, а в Среднем сделали купальню. То, что мы видим – реконструкция купальни, а по совместительству прачечной, на момент начала XX века. Надеемся, что стирку и купание всё-таки разводили по времени, хотя кто их, графьёв, разберёт.
Симпатично, ничего не скажешь. Мостик ведёт через едва заметную протоку, соединяющую Большой пруд с одной стороны главной усадебной аллеи и Нижний пруд в Нижнем парке с другой стороны.
После смерти Волконского имение досталось его дочери Марии, единственному ребёнку в семье. Вскоре Мария вышла замуж за молодого офицера, ветерана войны с Наполеоном Николая Толстого, и так усадьба Волконских стала усадьбой Толстых. Их семейное счастье, к сожалению, длилось недолго, уже в 1830 году Мария умерла, успев родить пятерых детей. А в 1837 году умер и Николай.
В целом усадьба была для Льва Николаевича (да и для других детей Марии, наверное, тоже) напоминанием о матери. Толстой писал в дневнике:
Нынче обхожу сад, и снова, как всегда вспоминаю о матери, о маменьке, которую я совсем не помню, но которая осталась для меня святым идеалом.
В Нижнем парке над Верхним прудом Волконским была обустроена оранжерея. В 1867 году она сгорела, Лев Николаевич не стал её восстанавливать и поставил на её месте более скромную теплицу с овощами и цветочной рассадой. Цветы на месте теплицы выращивают и сегодня, при желании за отдельную плату можно зайти и посмотреть.
Довольно скромный по размерам и не особо впечатляющий парк «Клины» во французском стиле. «Клины» – потому что планировка дорожек, которые сходятся в центре, разбивает квадратную площадь парка на восемь треугольников-клиньев.
Для непросвещённых напомню основное отличие французского парка от английского: французский – это когда всё ровно под линейку с циркулем, с прямыми дорожками или с использованием форм эллипса, а английский – это когда мы как будто на природе с её хаосом и «естественностью», хотя на самом деле все тропинки, холмы, ручейки и мостики задуманы хитрым проектировщиком. В яснополянских «Клинах» стиль французского парка, на мой субъективный взгляд, плохо чувствуется в связи с тем, что он довольно сильно зарос деревьями и травой, отчего гармония прямых линий не сразу считывается глазом.
Вот на главной усадебной аллее прямая линия очевидна. Аллея ведёт от въездных башен к усадебному дому, её в старину прозвали Прешпектом, так официально зовут и сейчас. При Волконском здесь росли берёзы, в 1900-е, ещё при Льве Николаевиче, его жена вместо старых берёз решила высадить ели, а в советское время в 1960-е вернули берёзы. Что считать толстовским каноном, если при Толстом росли и берёзы, и ели, решайте сами.
А тем временем подошёл экскурсовод, поэтому давайте прогуляемся по Прешпекту до усадебного дома.
По пути нам встречаются аккуратно высаженные сады. Я не запомнил, где что растёт, какие сорта яблонь и других плодовых деревьев, но где-то всё совсем заросло, где-то новые саженцы. Садов много, для любознательных в Ясной Поляне водят отдельные экскурсии по ним. Сады Ясной Поляны начал развивать Николай Волконский, при Марии Толстой-Волконской и при Льве Николаевиче тут выращивали яблоки, смородину, крыжовник, малину и землянику. При Льве Николаевиче росло несколько тысяч яблоневых деревьев. Яблочный магнат какой-то.
А вот и домик виднеется. Сперва кажется, что перед нами предстанет крупный дом с множеством флигелей, всё-таки усадьба была большой, Волконский стремился отгрохать с размахом образцовую усадьбу. Но реальность полна разочарований.
Перед нами всего лишь бывший правый флигель шикарного дома в стиле ампир с каменным цоколем и деревянным верхом. Его построили при Николае Толстом и именно в том несуществующем ныне доме родился малыш Лёва. Дом стоял между двумя флигелями – получается, правее от того места, откуда я делаю кадр.
Лев Толстой был одним из пятерых детей в семье, причём младшим из четырёх братьев. В 1847 году братья поделили между собой имущество родителей и Льву досталась Ясная Поляна. Поначалу он хотел посвятить себя жизни в деревне, но как-то романтика ведения хозяйства его не зацепила (ничего, зато потом зацепит так сильно, что от плуга не оттащить будет).
Толстой на несколько лет ушёл в армию. И вот, будучи на Кавказе, он решил издавать для солдат газету и журнал «Военный листок», на что нужны были деньги. А чтобы получить деньги, нужно было что-то продать. Продали дом. В прямом смысле продали, «на своз», то есть разобрали и увезли, собрав воедино на новом месте, в селе Долгом в 20 километрах отсюда. И дом стоял там до 1913 года, пока его не разобрали совсем.
Даже фотография сохранилась, так выглядел родной дом Льва Толстого в Долгом. Торжественнее, конечно, чем то, что теперь.
К слову, газету для солдат так и не получилось издавать, цензура не разрешила. А часть денег пошла на уплату карточного долга, поэтому иногда так и говорят: «Лев Толстой в молодости проиграл свой родной дом в карты».
Ладно, давайте зайдём в тот дом, который есть сейчас.
В смысле, внутри нельзя фотографировать? На телефон в том числе?
Экскурсовод строго потребовал не фотографировать во время экскурсии и один раз сделал жёсткое замечание барышне, которая нарушила это требование. Отчего такие строгости, я не понял. Самое рациональное объяснение может быть связано с очень плотным потоком экскурсионных групп в усадебном доме: едва экскурсовод заканчивает рассказ в одной комнате, так тут же мы видим, как за нашими спинами появляется другая группа. Группы несколько раз сталкиваются друг с другом в коридорах и уступают дорогу, а комнаты маленькие, и едва можно что-то рассмотреть, а уж фотографировать или делать лук... простите, селфи совсем некогда.
И это то, что меня действительно расстроило. Я понимаю, что поток посетителей большой, и я этому рад. Но проникнуться хорошим (действительно неплохим, было интересно) рассказом экскурсовода о жизни и смерти Толстого было трудновато, когда ты, ещё и с невысоким ростом, едва мог рассмотреть из-за спин других людей обстановку маленьких комнат, а потом тебя тут же подгоняли другие экскурсанты. Это же не Макдональдс, где «взял и пошёл», дайте хоть минутку проникнуться культурой!
Давайте покажу парочку не своих фотографий, а тех, которые мне удалось найти в открытых источниках, с увиденными мной понравившимися предметами.
Если дом, где родился Толстой, не сохранился, то диван, где родился Толстой, сохранился. На этом же диване родились его братья и сестра, большинство его детей и две внучки. Воистину плодотворный диван! Толстой даже упоминал его в нескольких произведениях. По крайней мере, так предполагают исследователи. На этом диване, по их мнению, несчастная «маленькая княгиня» Лиза Болконская родила сына в предсмертных муках:
Князь Андрей вошёл в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски испуганно и взволнованно, остановились на нём, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? Помогите мне», – говорило её выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал её.
Толстой неспроста вспоминал сей диван, ибо он стоит в его рабочем кабинете.
Не знаю, хорошо ли ведут каждую экскурсию в усадебном доме, но наш экскурсовод достаточно любопытно совместил рассказ о доме с историей смерти Толстого, акцентировав внимание в последних посещённых нами комнатах на противоречиях между супругами в последние годы жизни писателя, его желании претворять в жизнь идеалы аскетизма (что не особо-то поддерживала жена) и, наконец, его решении покинуть Ясную Поляну и последнем путешествии, которое не выдержал старый организм.
На фото – так называемая «комната для приезжающих», поскольку сюда часто селили гостей. Какое-то время здесь был кабинет Льва Толстого, тут, скажем, он писал «Анну Каренину». Бюст в комнате – это умерший в 1860 году старший брат в семье Николай, отсюда другое название комнаты – «комната с бюстом». Здесь в ноябре 1910 года поставили гроб с телом Толстого: благодаря удобному выходу на улицу сюда можно было пускать потоки посетителей, желавших попрощаться с величайшим писателем того времени.
Запоминающийся элемент усадебного дома – пристроенная к нему в 1892 году терраса с белыми балясинами и вырезанными на них лошадками, человечками и петушками. Наверное, если туда пройти, то можно было бы попозировать, облокотившись на ограду, но опять защита от надоедливых туристов – вход на террасу закрыт. Тем не менее, можно представить, как тут сидел постаревший Лев Николаевич за чашкой чая и беседовал с каким-нибудь своим гостем, объясняя ему сущность мироздания.
Рядом с домом – три мелкие постройки, которые вместе с домом образуют уютный хозяйственный дворик. На фото – Белая кухня, где пекли хлеб и обедала прислуга. Если я не ошибаюсь (поправьте, если ошибаюсь), белой кухней называли кухню для господ, чёрной – для слуг. Разумеется, не только блюда, но и набор ингредиентов в двух кухнях различался, оттого их было проще развести по разным зданиям.
Внутри сейчас служебное помещение, пройти нельзя.
Весной этого года рядом с усадебным домом поставили бочку и подвели к ней трубу с краником. Я не проверил, работает ли краник, но вроде он должен давать питьевую воду. Бочка служит напоминанием, как во времена Толстого примерно тут, на малом хозяйственном дворе, стояла большая бочка на 300 литров, а Лев Николаевич периодически запрягал бочку в лошадь по кличке Крыса и ездил к источнику за водой.
Это место, на котором стоял старый усадебный дом. Видите камень у тропинки? На нём надпись: «Здесь стоял дом, в котором родился Л. Н. Толстой».
А на брусьях Лев Николаевич отстаивал звание босса качалки. Это он на словах был Лев Толстой, философ и писатель, а на деле крепкий мужик, проживший до 82 лет благодаря активному образу жизни и физическим занятиям.
Так называемый Флигель Кузминских – другой флигель разобранного усадебного дома. Можете сравнить его архитектуру и размеры с домом Толстого и догадаться, что первоначально они были одинаковыми, но дом Толстого, после того, как он превратился из флигеля в главное усадебное строение, был расширен и достроен по бокам. А это здание так и осталось небольшим.
После того, как Толстой закончил военную карьеру и вернулся домой, в этом здании очень недолго, в 1859–1862 годах, была школа для крестьянских детей. Потом тут жили гости усадьбы. Часто здесь останавливалась Татьяна Кузминская, младшая сестра жены Толстого. (Я всё равно не запомню, что сестра жены – это свояченица, не заставляйте меня.) Поэтому за зданием закрепилось название Флигеля Кузминских.
Сейчас здесь литературная экспозиция и временные выставки. Что, и здесь фотографировать нельзя? Эх, ладно. Правила нарушать не буду.
И такие мелочи во всём. Вроде бы здания красивые, усадьба замечательная, экскурсовод хорошо рассказывает, но детали портят впечатление. Возможно, я просто не с той ноги встал и надо сюда приехать в другое время и в другом настроении.
Например, Кучерская изба. Здесь воссоздан интерьер крестьянской избы XIX века, проводятся интерактивные экскурсии и занятия для детей. Можно зайти внутрь самостоятельно, но сейчас тут закрыто, хотя вроде бы должно быть открыто. То есть надо идти обратно к кассе и покупать билет сюда, чтобы открыли, или как? Неясно.
Дом Волконского – самое старое каменное здание в усадьбе. Предполагают, что в нём мог жить Николай Волконский до строительства крупного усадебного дома, но, скорее всего, данное здание появилось ещё до него. При Льве Николаевиче в Доме Волконского жила прислуга, была чёрная кухня и министерство культуры прачечная, а в одном крыле дочь Толстого Татьяна держала художественную мастерскую. Сейчас здание предназначено для администрации музея, библиотеки и временных выставок. Но и их не посетишь, поскольку дом недавно закрыли на реставрацию, что заметно и снаружи. Обещают открыть в следующем году.
Давайте хоть на коняшек посмотрим, что ли. Конюшня здесь была при Толстом, а ещё при ней был устроен каретный сарай. Сейчас в конюшне живёт полтора десятка лошадей и шетлендские пони, тут работает конноспортивный клуб «Ясная Поляна», который проводит занятия по верховой езде, конные экскурсии и прогулки.
Центральную территорию усадьбы, где стоят исторические и реконструированные здания, можно довольно быстро обойти: она занимает примерно квадрат 500 на 500 метров. В целом же территория бывшей усадьбы с рощами и садами немаленькая, раз в десять больше. Наверное, стоило заранее спланировать выезд в Ясную Поляну так, чтобы вдоволь прогуляться по этой местности. В глубинах усадьбы можно найти любимую скамейку Льва Толстого, купальню на реке Воронке и некоторые другие мелкие объекты, в основном, конечно, воссозданные. Да и природа красивая.
Мы же сегодня посмотрим только один относительно отдалённый объект – могилу Льва Николаевича.
[Переходит на шёпот.] Хорошо, хорошо. Я не громко рассказываю.
Толстой просил, чтобы его похоронили в Ясной Поляне без каких-либо обрядов. Так и сделали. Ни креста, на надгробного камня, лишь холмик на краю оврага. И это очень красиво, особенно после моего бурчания относительно музейных объектов в усадьбе.
Лев Николаевич хотел, чтобы его закопали примерно здесь, где должна быть «зелёная палочка». Легенду о зелёной палочке придумал брат Льва Николай в детстве: есть некая великая тайна, которая записана на зелёной палочке на краю оврага в Ясной Поляне, и тайна эта, если её прочесть, позволит сделать так, что больше не будет войн и болезней, никто не будет умирать и все станут «муравейными братьями». Наверное, толстовство и было попыткой писателя найти ту самую зелёную палочку. Жаль, мы так до сих пор её не нашли, если не совсем уж потеряли след...
Вот такая Ясная Поляна, которую я ни в коем случае не ругаю и не критикую, просто констатирую факт, что немного неудачно приехал и не «распробовал» место. Кроме этого, как и в Михайловском в Пушкинских горах, не стоит ограничиваться стандартной программой и посещать только усадебный дом и окружающие постройки. Толстой и его эпоха оставили свой след и в округе. Чтобы в этом убедиться, я решил вернуться в Тулу по железной дороге со станции Ясная Поляна в 3,5 километрах отсюда.
Станция Ясная Поляна до революции носила более оригинальное название – Козлова засека. Когда-то давно в этих местах жил воевода Данила Козловский Козлов и здесь располагалась засека (с ударением на а) – оборонительное сооружение из поваленных деревьев, которыми была наполнена засечная черта.
В конце XIX – начале XX века этой станцией часто пользовался живший рядом Лев Толстой, сюда приходила многочисленная корреспонденция на его имя. А потом, в 1910 году, сюда привезли гроб с его телом после того, как он умер на станции Астапово Рязанской губернии. В начале 2000-х годов решили не просто отремонтировать изрядно обветшавшую станцию, но превратить её в историко-культурный комплекс, где бы всё было похоже на состояние станции до революции. В здании вокзала расположен небольшой музейчик, посвящённый и Льву Толстому, и истории железнодорожной станции.
Поначалу, когда здесь провели железную дорогу в 1860-е годы, Козлова засека была полустанком с небольшим зданием вокзала. В 1902 году здесь появилось и багажное отделение, и погреб, и путейский дом. Всё это постарались воссоздать на небольшой территории, и сделали настолько отлично, что хочется спросить у РЖД: а каждую мелкую станцию вы не могли бы в такой вид привести? Ну так чтобы без замазанных серой краской заборов и завешанных пластиком исторических зданий XIX века?
«Жду с большим волнением твоего письма, милый друг, и иду за ним в 5 часов вечера на Козловку», – писал Толстой жене. Козловкой он сокращённо называл Козлову засеку. Расположение недалеко от усадьбы способствовало тому, что станцией пользовались и гости Толстых.
Стоит отметить, что Лев Николаевич в последнее путешествие по железной дороге отправился не с Козловой засеки, а со станции Щёкино, она через одну станцию по ходу на юг отсюда. Тем не менее, о его путешествии напоминает бюст перед входом в музейчик с цитатой, произнесённой им во время последнего пути: «Все мы пассажиры в этой жизни...»
Когда Толстой был уже в Астапово и ему пришлось заполнять карточку на проживание в квартире, которую выделил при станции её начальник, он надиктовал данные в графы Ф.И.О., возраста и прочего и задумался над графой «должность». По словам присутствовавшего при этом старшего врача железнодорожной амбулатории Стоковского, писатель улыбнулся и произнёс: «Какая разница? Пишите – пассажир поезда № 12. Все мы пассажиры в этой жизни. Но один только входит в свой поезд, а другой, как я, схожу». Так и было написано в итоге: «должность – граф, пассажир».
В музей при станции я уже не попал, ибо подошёл поздно. Но твёрдо убедился, что стоит ещё поездить по толстовским местам: на упомянутой станции Щёкино, например, тоже постарались облагородить пространство и сделать на вокзале выставку, в Тульской области работают в качестве музеев усадьбы семьи Толстых Малое Пирогово и Никольское-Вяземское. Впрочем, как уже говорил, Тульская область будет ждать когда-нибудь потом.