Поплачь о нем, пока он живой.

Поплачь о нем или о ней, сядь рядышком, обними за плечи и присоединись к сладким слезам — оооой, как худо-то, хоссподи, не везет, не едет, нету ни счастья, ни здоровья, ни радости в жизни, а если и будет, то это ж ненадолго, хоссподи, как жить-то трудно, помереть бы скорей, ох, умру я, умру, пахххаааронят миняяяяаааа! Подпевай.

Сама грешна, знаю — вот заболею я, так где-то градусов с 38.8 и начинается — ой, бедная я, несчастная, не хочу болеть, дайте мне вкусненького в утешение, неет, не эту конфету, а вон тех, да, всю коробку, и я еще чаю хочу и поплакать. Делаю я это, правда, с полным пониманием того, что это я от температуры такая грустная и поплакать тянет — дайте мне в такой момент печальную книжку любого уровня сложности, и я с удовольствием поплачу. А потом буду падать в подушки от смеха над собой и своим "птичку жалко", а попавшие на первую часть спектакля домашние будут с удовольствием меня передразнивать.

Всем нам в какие-то моменты жизни может стать себя страшно жаль — не всегда все сплошь хорошо, бывает и с точностью до наоборот и совсем не зазорно сесть, вздохнуть, и сказать друзьям — "плохо мне, братцы. полоса такая, что ни к черту". И она ведь и правда ни к черту, есть такие черные беды, что горе от них выплакивать и выплакивать, заливать душу спиртом, не пьянеть и смотреть в черноту... Хорошо, если в этой черноте есть те, кто не скажут лишнего слова, а просто будут рядом.

Есть, однако, люди, у которых жалость к себе не привязана к температуре тела, она культивируется любовно и сознательно, бедные мы, убогие, пожалейте, ну что вам стоит, и не надо, не надо мне подсовывать пути решения моих проблем или показывать, что все в моей жизни не так плохо — подите вон, злые вы, вы б поплакали б лучше со мной, несчастненькой, о моей жизни молодой-загубленной, ох, да и не молодой уже, умру я скоро, чувствую — жаль тебе меня? а? жаль? оооой, никому-то я не нужнаааа...

Подаааайте же им милостыньку — ваши слезы и вашу жалость, подайте, потому что им больше ничего от вас не нужно, только еще немножко сладкой жалости к себе, вкусных чужих слез, тающего на поверхности душонки сочувствия.

Я, наверное, тоже подам. При условии, что они либо все же помрут, как обещают, либо станут людьми из попорошаек эмоций.