Когда я была маленькой… Колыбельная
Когда я была маленькой, мне было лет пять.
Баба Люся уже переехала жить в Иркутск, и бывала у нас часто — то мы к ней, то она к нам. Каждый её приезд был как праздник.
Она была не просто бабушкой — она была присутствием любви.
Когда бабушка была с нами, никакой дневной сон нам с сестрой был не нужен.
Как можно спать, когда рядом баба Люся? У неё всегда находилось что-то важное: пирожок, рассказ, клубочек ниток, или просто её тёплая рука на твоей ладошке.
Но режим — есть режим. И вот наступал час, когда нас укладывали спать. Мы нехотя ложились, переглядывались, перешёптывались, строили планы на «потом». И тогда бабушка приходила в комнату.
Садилась тихонько. И начинала петь.
Колыбельные?
— Нет, спасибо.
Мы с сестрой серьёзно отказывались: слишком уж нежные, слишком как для малышей. Нам хотелось песен по-настоящему, как у взрослых.
Она пела нам песни про Щорса.
С мягким, спокойным голосом, в котором было столько уверенности, что не страшны были ни враги, ни тучи, ни закат за окном.
«Шёл отряд по берегу,
Шел издалека…»
А потом —
«На границе тучи ходят хмуро…»
И тогда прямо в полутьме комнаты возникали просторы, государственная важность, силуэты героев. Мы не знали слов, но чувствовали, что это — мужественно и правильно.
Или вдруг —
«Три танкиста, три весёлых друга»
— и бабушкины ладони чуть двигались в такт, словно укачивали не нас, а всё небо над кроватью.
Мы замирали. Слушали.
И засыпали.
Сейчас я понимаю: бабушка не просто пела.
Она входила в наш мир. Без нажима. Без назидания. Просто была рядом, говорила с нами на том языке, который мы могли слышать — языке доверия, силы и песни.
И если сегодня я случайно услышу:
— «На границе тучи ходят хмуро…»
мне становится тепло. Как будто издалека — из комнаты с занавесками, тёмными шторами и мягким бабушкиным голосом —
мне снова шепчут:
«Спи, моя хорошая. Я рядом. Всё будет хорошо».
А тебе кто пел перед сном?
Какие песни остались с тобой навсегда?
Поделись.