ОТНОСИТЕЛЬНО ГОСУДАРСТВЕННОГО КАПИТАЛИЗМА В СССР

Среди различных представителей левого движения беспрерывно бушует спор о том, что было в Советском Союзе. Был ли построен социализм? Если да, то до какого времени он существовал? А если нет то, что же тогда было? Наша работа ставит перед собой цель по-научному, по-марксистски ответить на этот вопрос, а также обосновать позицию нашей организации.

В начале нам стоит рассмотреть ошибочные, оппортунистические или вовсе буржуазно-клеветнические подходы к нашей теме. Первый такой подход, как ни странно, является «левацким», которое говорит само за себя. Он означает, что система взглядов, о которой пойдет речь, строится на левом уклоне. Его суть состоит в утверждении, что в СССР был построен социализм. Такой взгляд является в корне неверным. Чтобы это понять, достаточно прояснить суть социализма. Прежде всего стоит различать социализм в целом, как таковой и социализм окончательно победивший. Если говорить о социализме в целом, его существенные черты заключаются в следующем:

1. Установление диктатуры пролетариата, утверждение пролетарской демократической системы (управление «снизу—вверх»);
2. Концентрация всех средств производства в руках государства;
3. Ликвидация товарно-денежного обмена с последующим переходом на продуктообмен.

В следствии этого мы можем сделать вывод: социализм— переходный период от капитализма к коммунизму, характеризующийся безденежным продуктообменом, единой государственной собственностью, диктатурой пролетариата, подкреплённой пролетарской системой управления «снизу—вверх», ведущий к поголовной диктатуре пролетариата.

Хочется подметить, во имя избежания недопонимания, что социализм и окончательно победивший социализм — немного разные вещи. Для социализма в целом существенной чертой является отсутствие многообразия форм собственности, ведущего к продуктообмену. Для окончательно победившего социализма (т. е. социализма, доведённого в ходе своего развития до крайности)характерны следующие черты:

1. В ходе развития пролетарской демократической системы рабочий класс приходит к поголовной диктатуре пролетариата;
2. Не существует угрозы капиталистической интервенции;
3. Положено начало отмирания классов и вместе с ними и государства.

Рассмотрим некоторые существенные признаки социализма. Что ответить на вопрос о наличии социализма в СССР?

В политической сфере необходимым условием установления социализма является доведение сознания всех рабочих до уровня авангарда. Что это значит? Это в первую очередь достижение сознательности большинством членов общества, осознание себя как власти в пролетарском обществе. Их тяга к управлению государством и их желание самым активным образом участвовать в жизни и руководстве в экономических и политических структурах. Во-вторых, это конечно же повышение их знаний. Недостаточно хотеть участвовать самым прямым образом в развитии страны, нужно знать, как это делать. Это достигается как повышением уровня и качества образования, так и активной помощью во внедрении рабочих в государственные структуры. Ведь ничто так хорошо не учит, как практика. А в-третьих, это осознанность и понимание марксизма и классовой борьбы. Когда путем огромных экономических, культурных и политических успехов эти условия соблюдаются, весь пролетариат доходит до уровня авангарда, а потому, ликвидируя тот самый авангард. Только после этого становится возможным социализм, поскольку сама суть авангарда состоит в том, чтобы довести пролетариата до своего уровня, а когда фактически все трудящиеся массы представляют собой авангард, то необходимость в пролетарской партии отпадает. Об этом писал и товарищ Владимир Ильич:

«И для нас важно привлечение к управлению государством поголовно всех трудящихся. Это – гигантски трудная задача. Но социализма не может ввести меньшинство – партия. Его могут ввести десятки миллионов, когда они научатся это делать сами.

Нашу заслугу мы видим в том, что мы стремимся к тому, чтобы помочь массе взяться за это самим немедленно, а не учиться этому из книг, из лекций» [1].

Вторая часть вопроса — экономическая. Социализм — это в первую очередь слом прежней, капиталистической системы, коренная замена ее новой, пролетарской системой. Но когда же это становится возможным? После завершения социалистической революции. Однако было бы анархизмом понимать «завершение революции» в качестве даты взятия политической власти. Ведь революция — это длительный процесс преобразования общества, свержение старой системы во всех общественных сферах. Если рассматривать конкретно экономическую часть, то в социалистической революции это означает прежде всего перевод всех средств производства в единую государственно-социалистическую собственность. Без этого нельзя говорить о завершении социалистической революции, а значит и о победе, об установлении социализма. О чём нам говорил Энгельс:

«Овладев всеми средствами производства, чтобы общественно-планомерно распоряжаться ими, общество должно уничтожить господствовавшее до сих пор порабощение людей их собственными средствами производства. Само собою разумеется, такое самоосвобождение общества не может совершиться без того, чтобы не освободился и каждый отдельный член его. Ввиду этого старый способ производства должен быть изменен до основания...» [2]

Такой необходимый критерий установления социализма, как перевод всех средств производства в единую государственную собственность ведёт за собой и неизбежность устранения товарно-денежного обмена, который может зиждиться в условиях строительства социализма лишь на существовании разных форм собственности. Эту необходимость понимал и вышеупомянутый Энгельс:

«Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продуктов над производителями» [2].

Но почему вопрос о слиянии всех форм собственности в одну, государственно-социалистическую, так важен для ликвидации товарно-денежного производства и для замены его на продуктообмен, а вместе с тем и установления социализма? Потому что именно благодаря наличию многообразия форм собственности неизбежна торговля, неизбежен товарно-денежный обмен, а вместе с тем и капитализм. Лишь при полном слиянии всех форм собственности в одну товарно-денежный обмен становится не нужным, излишним, потому как нет надобности поддерживать торговлю и товарно-денежные отношения между разными формами собственности. Вместе с соединением всех средств производства в государственной собственности, приходит и возможность замены товарно-денежного обмена на продуктообмен (т. е. социалистической формы распределения). Это понимал и товарищ Сталин:

«Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов, государственного и колхозного, появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжения всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его «денежным хозяйством» исчезнет, как ненужный элемент народного хозяйства» [3].

Третья часть вопроса – внешнеполитическая. Каждому марксисту должно быть ясно как день, что при окончательной победе социализма государство начинает отмирать вместе с классами, а если они отсутствуют, то и причина существования государства сводится на нет. Потому как революция совершена, буржуазия в ее экономической и политической форме разбита; пролетариат доведен до уровня авангарда, а совместно с этим начинает поголовно управлять государством; вся собственность начинает перерастать из государственно-социалистической в общественную. Эти условия создают нерушимый фундамент социализма и отмирания классов. Но при таком анализе нельзя забывать и о внешнеполитическом факторе. Даже при условии должного внутреннего развития, говорить об отмирании государства нельзя при наличии сильного окружения капиталистическими государствами. Здесь классовая борьба из внутреннего аспекта переходит во внешний. Тут уже представляется картина борьбы буржуазии с пролетариатом на уровне стран. А следовательно, классовая борьба сохраняется, а вместе с ней и наличие государства. Поэтому окончательная победа социализма, т. е. уверенность в отсутствии какой-либо опасности реставрации капитализма, без торжества мировой революции не представляется возможной. Эти неоспоримые положения констатировал еще товарищ Сталин:

«Это было достигнуто, во-первых, путем трактовки «полной победы социализма» как «полной гарантии восстановления старых порядков» возможной лишь в порядке «совместных усилий пролетариев нескольких стран», и, во-вторых, путем провозглашения, на основании брошюры Ленина «О кооперации», той неоспоримой истины, что мы имеем всё необходимое для полного социалистического общества» [4].

Это, конечно, далеко не все важные черты социализма, но они дают более или менее четкое его понимание. Советский Союз не смог достичь доведения сознания пролетариев до уровня своего авангарда, а вместе с тем стране не удалось достичь поголовного управления рабочими своим государством. Не были огосударствлены все средства производства, сохранялись разные формы собственности: государственная и кооперативная, из-за этого не был ликвидирован товарно-денежный обмен; не говоря уже о капиталистическом окружении, которое самым активным образом пыталось осуществить попытки интервенции и проводившее многократное вооруженное сопротивление диктатуре пролетариата. Из вышеизложенного вытекает следующий вывод: в СССР не был построен не то, что окончательно победивший социализм, но и социализм в целом.

Однако многие могут указать на различные слова Иосифа Виссарионовича Сталина. Сказать нам: «Глядите-ка! Сталин что, по-вашему, ошибался??? Вы будете в Сталине сомневаться???» — на подобные выкрики вся наша Редакция с ответственностью заявит: «Да!» И пусть это не пугает наших читателей. Мы, как ответственные марксисты, обязаны подвергать критическому анализу каждое утверждение и вопрос и не бояться указывать нашим товарищам на ошибки. Мы не создаем культ личности Сталина, не делаем его непогрешимым и святым, а потому мы на его ошибки смело указываем и объясняем их. Тем более, что эти ошибки являются ошибками лишь по форме, в чем мы еще убедимся. Однако в отличии от И. В., многие левые делают ошибку не по форме, а именно по содержанию, громким голосом провозглашая победу социализма, они демонстрируют не только непонимание, незнание политэкономической и марксисткой теории, но и оказывают помощь буржуазным идеологам, ведь именно благодаря подобным взглядам на опыт СССР получается, что укрепившийся социализм, т. е. победившая социалистическая революция, взял и сам себя изжил и внутренне сгнил. Разве это не самый яркий показатель нежизнеспособности социализма? Тут-то и оно.

Второй подход – это уже не прикрытое левацкое фразерство, а открытое оппортунистическое и антимарксистское воззрение. Это троцкистская теория деформированного рабочего государства. Апологеты этой теории, троцкисты, пытаются нам представить следующую картину: с приходом к власти кровожадного Сталина, бюрократия стала вырождаться, и, хотя диктатура пролетариата сохранялась, бюрократия в процессе своего перерождения стала формировать свои интересы и в соответствии с ними осуществлять диктатуру. При чем формирование у бюрократии своих собственных отличных интересов является не нашими домыслами, а конкретными положениями Троцкого:

«У нового правящего слоя скоро оказались свои идеи, свои чувства и, что еще важнее, свои интересы» [5].

И:

«Бюрократия ковала железо, пока горячо. Эксплоатируя растерянность и пассивность трудящихся, противопоставляя их наиболее отсталые слои передовым, опираясь все смелее на кулака и вообще мелкобуржуазного союзника, бюрократия в течение нескольких лет разгромила революционный авангард пролетариата» [5].

И:

«Наряду с экономическим фактором, диктующим на данной стадии капиталистические методы оплаты труда, действует параллельно политический фактор, в лице самой бюрократии. По самой сути своей она является насадительницей и охранительницей неравенства. Она с самого начала возникает, как буржуазный орган рабочего государства. Устанавливая и охраняя преимущества меньшинства, она снимает, разумеется, сливки для себя самой» [5].

И:

«Падение нынешней бюрократической диктатуры, без замены ее новой социалистической властью, означало бы, таким образом, возврат к капиталистическим отношениям, при катастрофическом упадке хозяйства и культуры» [5].

Даже только из этих фрагментов видно, что Троцкий выставлял бюрократию в качестве буржуазии, ярко противопоставлял ту самую бюрократию пролетариату, внушал читателю мысль о борьбе между ними. Более того, провозглашал, что у бюрократии есть собственные интересы. Здесь демонстрируется незнание марксизма. Ведь интересы всегда классовы, особенно если речь идет о политике, формирование отдельных интересов возможно исключительно с формированием отдельного класса. Мы уже не говорим о том, что борьбу с другим классом может осуществлять лишь другой класс. Но разве мы можем такое допускать по отношению к бюрократии? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны сначала вспомнить, что бюрократия является лишь частью государственного аппарата. А что в свою очередь определяет государственный аппарат? Класс, который с помощью него осуществляет свою диктатуру. Следовательно, аппаратчики, т. е. та самая бюрократия, не могут быть ничем иным, кроме как исполнителями интересов господствующего класса. Вспоминая еще то положение, что Троцкий признавал существование одновременно со всем вышеперечисленным диктатуры пролетариата, картина получается совсем смехотворной:

«Советская бюрократия экспроприировала пролетариат политически, чтоб своими методами охранять его социальные завоевания. Но самый факт присвоения ею политической власти в стране, где важнейшие средства производства сосредоточены в руках государства, создает новое, еще не бывалое взаимоотношение между бюрократией и богатствами нации. Средства производства принадлежат государству. Но государство как бы «принадлежит» бюрократии. Если б эти совсем еще свежие отношения упрочились, вошли в норму, легализовались, при сопротивлении или без сопротивления трудящихся, то они в конце концов привели бы к полной ликвидации социальных завоеваний пролетарской революции. Но сейчас говорить об этом, по меньшей мере, преждевременно. Пролетариат еще не сказал своего последнего слова. Бюрократия еще не создала для своего господства социальной опоры, в виде особых форм собственности. Она вынуждена защищать государственную собственность, как источник своей власти и своих доходов. Этой стороной своей деятельности она все еще остается орудием диктатуры пролетариата» [5].

Просим обратить внимание на такое обстоятельство: диктатура пролетариата по существу является политической властью рабочего класса. В этой цитате Троцкий так распинается о политической экспроприации пролетариата, что своим последним суждением ставит крест на всех своих антимарксистских выкладках про «диктатуру бюрократии».

Получается, что исполнители интересов диктатуры пролетариата осуществляют чужие интересы? Так в таком случае ни о какой диктатуре пролетариата речь не может идти. Да и еще чьи интересы! Свои, отдельные, т. е. интересы исполнителей! Видите тут марксизм? Мы вот тоже не видим.

Бюрократия по вышеизложенным причинам не может отстаивать какие-то свои интересы, либо она проводит политику в интересах пролетариата, но тогда не может идти и речи о какой-то «деформации», либо интересы буржуазии, но в таком случае не может идти и речи о диктатуре пролетариата. Потому как осуществление буржуазной воли через гос. аппарат возможно лишь при политическом господстве капиталистов, т. е. при диктатуре буржуазии. Однако, боясь, что все коммунистическое движение закидает Троцкого тухлыми яйцами, Лев Давидович так и не решился прямо признать, что вся его теория базируется на признании в СССР диктатуры буржуазии, он принял другой путь: сохранить свой красный платок, за которым он укрывается, но в тоже время продемонстрировать свое полное непонимание основ марксистской науки. Самое печальное, что тысячи левых идут по его стопам, выставляя на всеобщее обозрение свой оппортунизм и клевеща на период торжества диктатуры пролетариата.

Но в таком случае встает резонный вопрос: на какой же позиции должны стоять марксисты? Марксисты должны осознавать, что период 1917-1953 гг. является периодом сначала системы Пролетарского государственного капитализма, а затем Пролетарского государственного монополистического капитализма. Тут многие наши читатели могут быть шокированы, мол, «как так? С чего вы это взяли? Как при диктатуре пролетариата может быть капитализм? Что вы выдумали?» Мы попросим читателя не впадать раньше времени в ужас, а внимательно понять наши положения.

Начнем с того, что положения о госкапитализме — не наши выдумки, которые мы как-то сами поняли и теперь убеждаем остальных. Эти мысли были развиты еще товарищем Лениным. Эти положения он очень хорошо раскрывал в период НЭПа, но дабы разные оппортунисты и заблуждающиеся не «тыкнули» нам, что якобы эти измышления относятся только к первому периоду НЭПа (т. е. тогда, когда делался упор на развитие и укрепление мелких хозяйств с 1921 по 1928 гг.), мы в первую очередь разберем более ранние работы Ленина, написанные им еще в период т. н. «военного коммунизма»:

«Если слова, приведенные нами, вызывают улыбку, то прямо уже гомерический смех вызывает открытие, сделанное «левыми коммунистами», будто Советской республике, при «правобольшевистском уклоне», грозит «эволюция в сторону государственного капитализма». Вот уже подлинно, можно сказать, напугали! И с каким усердием повторяют «левые коммунисты» и в тезисах, и в статьях это грозное открытие... А того не подумали, что государственный капитализм был бы шагом вперед против теперешнего положения дел в нашей Советской республике. Если бы, примерно, через полгода у нас установился государственный капитализм, это было бы громадным успехом и вернейшей гарантией того, что через год у нас окончательно упрочится и непобедимым станет социализм» [6].

Как мы видим, бояться государственного капитализма не нужно, т. к. это именно то состояние, которое приближает нас к социализму. Но почему? Как так получается, что для построения социализма нужна система, с которой коммунисты должны бороться? Чтобы это понять, достаточно вспомнить положения, которые выводил еще Энгельс. Что же это за положения такие? Да очень простые: когда государство окончательно укрепляется как совокупный капиталист, сосредотачивая в своих руках все больше средств производства, ему становится легче прийти к победе социализма. Потому что благодаря тому обстоятельству, что один аппарат сосредотачивает в своих руках практически все средства производства, становится легче взять в свои руки всю старую экономическую машину и разбить её, т. е. заменить буржуазную гос.систему на пролетарско-демократическую, а затем и передать все средства производства в общественную собственность, ведь отныне нет необходимости сращивать, укреплять и развивать другие формы собственности, поэтому госмонкап является материальной основой социализма. Но ведь республика является Советской, социалистической! Разве это не исключает того, что в ней не может развивается какой-то госкапитализм? На это лучше всего ответил сам Владимир Ильич:

«Ни один коммунист не отрицал, кажется, и того, что выражение социалистическая Советская республика означает решимость Советской власти осуществить переход к социализму, а вовсе не признание новых экономических порядков социалистическими» [6].

А потому то, что СССР являлся советской и социалистической республикой, не исключает того обстоятельства, что в нем может развиваться государственный капитализм.

Но как государственный капитализм может уживаться с диктатурой пролетариата? Они разве не являются взаимоисключающими понятиями? В том то и дело, что не являются. А те, кто признает их таковыми, лишь демонстрируют свое незнание политэкономии и марксизма. Ведь чем является диктатура пролетариата? В первую очередь это неограниченная политическая власть рабочего класса, не связанная никакими законами. А значит рабочие через нее обязаны проводить политику в своих интересах. А какие у них интересы? Кто-то скажет: построить социализм, а затем коммунизм — и он будет прав. Но мы не утописты и понимаем, что социализм нельзя учредить или постановить. Социализм — это определенные общественно-экономические отношения, которые могут быть построены, лишь опираясь на материальные условия. И тут как раз вскрывается суть дела: социализм может быть построен лишь с помощью общественного характера производства, доведенного до крайности, когда средства производства сосредоточены в руках одного аппарата, который самым тесным образом соединяет все отрасли хозяйства, всё производство, а за ним и распределение. В реалиях России таких условий не было, у нас не было даже господства крупно-буржуазной собственности. У нас господствовала мелкая собственность. При таком раскладе не может идти и речи о том, чтобы говорить о наличии условий для быстрой победы социализма. Те самые условия нужно было обеспечить. А благодаря какому аппарату это могло быть обеспечено? Какой аппарат лучше всего может контролировать различные формы собственности и сосредотачивать в своих руках все большие и большие средства производства, сохраняя власть пролетариата над ними? Конечно же государственно-капиталистический. Именно государственный капитализм может лучше всего сосредотачивать в своих руках все большие средства производства, вести учет, а также помогать другим формам собственности по мере их развития слиться в одну единственную – сначала в государственную, а затем в общественную собственность. Эти перечисленные возможности и стали для пролетариата необходимыми, ведь достигнув этого с помощью приведенных инструментов сосредоточения в руках одного аппарата всех средств производства, будет легче всего разом разбить эту машину довести в будущем все средства производства до уровня общественной собственности. При этом тот самый госкапитализм является лишь аппаратом, которым руководит пролетариат, в свою очередь распоряжающийся и развивающий его в своих интересах. И только тогда, когда в руках пролетариата будет вся необъятная власть над хозяйством, сосредоточенная в аппарате госкапитализма, тогда создадутся самые благоприятные условия для решительного разбития той самой капиталистической машины, которую мы довели до вершины развития. Противоречие? Да. Но это противоречие не формально-логическое, а диалектическое. В этом и состоит задача госкапитализма, в этом задача пролетариата. Сделав это, пролетариат обретет, как говорил т. Ульянов:

«Рабочий класс, научившийся тому, как отстоять государственный порядок против мелкособственнической анархичности, научившийся тому, как наладить крупную, общегосударственную организацию производства, на государственно-капиталистических началах, будет иметь тогда, – извините за выражение, – все козыри в руках, и упрочение социализма будет обеспечено» [7].

Но многие продолжают бояться этого «госкапитализма», даже самого названия, все равно не понимая или не желая понимать, как при Советской социалистической республике он может сохраняться? На это Ленин отвечает:

«А во-вторых, в нем (госкапитализме) нет для Советской власти ничего страшного, ибо Советское государство есть государство, в котором обеспечена власть рабочих и бедноты» [7].

«Левые коммунисты», также совершали эти ошибки, не понимая характера, сущности и необходимости госкапитализма в построении социализма. Про них товарищ Ильич отзывался так:

«Левые коммунисты» не поняли этих бесспорных истин, которых, конечно, не понять никогда «левому эсеру», не умеющему связать в голове вообще никаких мыслей по политической экономии, но которые вынужден будет признать всякий марксист. С левым эсером не стоит и спорить, на него достаточно показать пальцем, как на «отталкивающий пример» пустомели, но с «левым коммунистом» спорить надо, ибо тут ошибку делают марксисты и разбор их ошибки поможет рабочему классу найти верный путь» [7].

Но почему же мы применяем выражение Пролетарский государственный монополистический капитализм (ПГМК)? И как он должен работать и выглядеть? Здесь товарищ Ильич снова пытается конкретизировать, дабы не возникло недопонимания:

«Чтобы еще более разъяснить вопрос, приведем прежде всего конкретнейший пример государственного капитализма. Всем известно, каков этот пример: Германия (поясним, что Ильич использует пример именно Германии не потому, что это идеальный образец, по которому и должен строиться и сверяться каждый ПГМК, а потому что на том отрезке времени Германия была самым ярким примером, когда государство сосредотачивало в своих руках все хозяйство. А следовательно, Германия являлась самым красочным примером госкапитализма на то время — от редакции). Здесь мы имеем «последнее слово» современной крупнокапиталистической техники и планомерной организации, подчиненной юнкерски-буржуазному империализму. Откиньте подчеркнутые слова, поставьте на место государства военного, юнкерского, буржуазного, империалистского, тоже государство, но государство иного социального типа, иного классового содержания, государство советское, т. е. пролетарское, и вы получите всю ту сумму условий, которая дает социализм» [8].

Вот! Ленин уже прямо говорит, что нам нужно развивать госкапитализм, что мы его и строим, но он радикально отличается от того госкапитализма, который мы видим в буржуазных странах. Один очень важный фактор, нами упомянутый: им управляет пролетариат — это ленинский анализ.

«Кто этого не понимает, тот делает непростительную экономическую ошибку, либо, не зная фактов действительности, не видя того, что есть, не умея смотреть правде в лицо, либо ограничиваясь абстрактным противоположением «капитализма» «социализму» и не вникая в конкретные формы и ступени этого перехода...» [9]

Но подождите! Может это Ленин развивал лишь в одной своей работе и больше об этом не говорил? Это опровергается нашими изначальными словами. Но больше того, это разоблачает и сам Ленин! Он самостоятельно указывает что эти положения были им развиты еще до революции. В тех более ранних работах он говорит не только о необходимости госкапитализма в качестве ступени к построению социализма, но и снова акцентирует внимание на важности именно того, кто этим государством руководит, а также вводит термин госмонополистического капитализма, именно в том контексте какая социальная основа им управляет:

«Об империализме говорят все. Но империализм есть не что иное, как монополистический капитализм. Что в России тоже капитализм стал монополистическим, об этом «Продуголь», «Продамет», сахарный синдикат и пр. свидетельствуют достаточно наглядно. Тот же сахарный синдикат показывает нам воочию перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм.

А что такое государство? Это организация господствующего класса, — например, в Германии юнкеров и капиталистов. Поэтому то, что немецкие Плехановы (Шейдеман, Ленч и др.) называют «военным социализмом», на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих, военная охрана прибылей капиталистов.

Ну, а попробуйте-ка подставить вместо юнкерски-капиталистического, вместо помещичье-капиталистического государства государство революционно-демократическое, т. е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и шаги к социализму!

Ибо если крупнейшее капиталистическое предприятие становится монополией, значит оно обслуживает весь народ. Если оно стало государственной монополией, значит государство (т. е. вооруженная организация населения, рабочих и крестьян, в первую голову, при условии революционного демократизма) — государство направляет все предприятия — в чьих интересах?

— либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику,

— либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму» [10].

Мало этого? Так Ильич продолжает:

«Диалектика истории именно такова, что война, необычайно ускорив превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму.

Империалистская война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, — никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, — а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его...» [11]

При чем это Ильич говорит не в преддверии буржуазно-демократической революции. Обозначает ее не как как задачу, относящуюся к «программе-минимум» (свержение царизма и преддверие буржуазно-демократической революции) а как основу, через которую необходимо пройти, т. к. государственный монополистический капитализм (но уже с другой социальной основой во главе) есть, по словам самого же Ленина, материальная база социализма.

Но особо внимательные могли заметить, что тут Ильич говорил о революционно-демократическом государстве. Может быть это неприменимо для диктатуры пролетариата? Но, во-первых, Ильич говорит, что Госмонкапитализм является именно «полнейшей материальной базой», «преддверием» социализма; во-вторых, чтобы избежать спекуляций сам Ильич на это отвечает:

«Заметьте, что это писано при Керенском, что речь идет здесь не о диктатуре пролетариата, не о социалистическом государстве, а о «революционно-демократическом». Неужели не ясно, что, чем выше мы поднялись над этой политической ступенькой, чем полнее мы воплотили в Советах социалистическое государство и диктатуру пролетариата, тем менее нам позволительно бояться «государственного капитализма»? Неужели не ясно, что в материальном, экономическом, производственном смысле мы еще в «преддверии» социализма не находимся? И что иначе, как через это, не достигнутое еще нами, «преддверие», в дверь социализма не войдешь?» [12]

Так что Пролетарский государственный монополистический капитализм (ПГМК) — обоснованный ленинский принцип построения социализма, а не выдумка каких-то маргинальных слоев.

Однако стоит также разобрать одну из важнейших тем в анализе экономического положения в Советском Союзе. Это вопрос о кооперации. Почему же он настолько важен? Во-первых, кооперация была основой сельского хозяйства, а потому являлась основополагающей в советской экономике. Во-вторых, непонимание ее политэкономической сути. Многие левые, по незнанию или по своему невежеству, утверждают: «В СССР был социализм! Потому что оба вида собственности: государственная и кооперативная, были социалистическими. А если вся собственность социалистическая, значит и строй был социалистическим!»

Что не так с этими суждениями? Все. Государственная собственность, которая была в СССР, еще не социалистическая, потому что социалистической собственностью может быть только единой собственностью (либо государственной — первая фаза социализма, либо общественной — окончательная победа социализма), а для этого необходимо вовлечение в управление страной не только авангарда, но и всего пролетариата, доведенного до уровня авангарда, и когда средствами производства начинает руководить весь пролетариат поголовно, тогда и осуществляется принцип общественной собственности, а до этого, в период руководства авангарда, господствует именно государственная, не общественная собственность, но ее используют и ей управляют в интересах пролетариата. Интерес пролетариата, в первую очередь состоит в доведении государственной собственности до уровня общественной. Это что касается первого вида собственности. Но что с кооперативной? Чем же она является? Многие путаются, называя ее социалистической. Однако она не может ею быть потому как она несёт за собой существование многообразия форм собственности. Но что она тогда? Как говорил Ленин: «Кооперация есть тоже вид государственного капитализма». При этом не стоит впадать в заблуждение, будто бы это означает, что кооперация — это антисоциалистический путь. Переход к кооперации хоть является частью госкапитализма, но при этом осуществляет огромный толчок к построению социализма. Больше скажем, в условиях в которых был Советский Союз, кооперация являлась огромным рывком на пути к социализму, потому что Россия и дружественные республики были в условиях, когда господствовало мелкое, частное хозяйство, которое противоречит единой форме собственности, а создание и укрепление коллективных хозяйств как раз побеждало, перерастало из рамок аграрной, мелкохозяйственной экономики и приближало сельское хозяйство к социализму, а также упрощало дело централизации средств производства и учета с контролем. Путь по переходу сельского хозяйства к социализму предполагалось осуществить в шесть ступеней:

1. Господство мелкого частного хозяйства;
2. В ходе укрепления этого мелкого хозяйства появляется потребность на всех уровнях в кооперации, как более прогрессивного и простого введения сельского хозяйства;
3. Господство коллективной собственности;
4. В ходе укрепления коллективной собственности различные коллективные хозяйства начинают расти и срастаться, превращаясь во все более крупную собственность;
5. Господство единым аппаратом над всеми средствами производства в с/х;
6. Уничтожение противоположности между городом и деревней.

Как мы видим, диктатура пролетариата смогла достичь 4-й ступени на пути к строительству социализма в деревне. Не ясно ли теперь, что коллективная или кооперативная собственность по сравнению с мелким хозяйством, которое господствовало в России, было огромным шагом вперед на пути к построению социализма? Что именно потому колхозы и были просоциалистическими организациями, не смотря на то, что являлись частью госкапитализма? Из всего выше изложенного можно сделать вывод, что к данной проблеме надо подходить диалектически: с одной стороны, если рассматривать кооперативную собственность с позиции государственного монополистического капитализма, то такая собственность является частной собственностью, но той частной собственностью, которой руководит коллективный частник (колхоз), примеры подобного, но при буржуазной диктатуре, мы можем наблюдать на примере акционерных обществ, которые не перестают быть частной собственностью, несмотря на коллективное управление. При этом, если смотреть с позиции реалий той Советской России, в которых она находилась в начале 1920-х годов, то кооперация была социалистическим хозяйством. Именно потому что продвигало вперед и закрепляло развитие социализма. Об этом говорил и сам Владимир Ильич:

«Несомненно, что кооперация в обстановке капиталистического государства является коллективным капиталистическим учреждением (мы напомним, что с момента 1921 года, Ильич неоднократно подчеркивал, что в России государственный капитализм, но под управлением пролетариата — от редакции). Несомненно также, что в обстановке нашей теперешней экономической действительности, когда мы соединяем частнокапиталистические предприятия, — но не иначе, как на общественной земле, и не иначе, как под контролем государственной власти, принадлежащей рабочему классу, — с предприятиями последовательно-социалистического типа (и средства производства принадлежат государству, и земля, на которой стоит предприятие, и все предприятие в целом), то тут возникает вопрос еще о третьем виде предприятий, которые раньше не имели самостоятельности с точки зрения принципиального значения, именно: о предприятиях кооперативных. При частном капитализме предприятия кооперативные отличаются от предприятий капиталистических, как предприятия коллективные от предприятий частных. При государственном капитализме предприятия кооперативные отличаются от государственно-капиталистических, как предприятия частные, во-первых, и коллективные, во-вторых. При нашем существующем строе предприятия кооперативные отличаются от предприятий частнокапиталистических, как предприятия коллективные, но не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству, т. е. рабочему классу» [13].

Многие входят в культурное непонимания последних строк, говорят, что «вот, Ленин сам подчеркивает, что кооперация не отличается от социалистических предприятий». При этом не учитывается, что Ленин говорит о существующем строе. А какой же строй был в России в первой половине 1920-х годов? Период Государственного немонополистического капитализма, где в экономике господствовало частное мелкое хозяйство, но политическая власть уже была взята, она стала пролетарской. С этой позиции — да, кооперация не отличается от социалистических предприятий, потому что является на той ступени развития полностью социалистическим преобразованием, на которое надо опираться. Эта мысль развивается дальше:

«Теперь мы вправе сказать, что простой рост кооперации для нас тождественен (с указанным выше «небольшим» исключением) с ростом социализма, и вместе с этим мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм. Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную «культурную» работу» [14].

При чем здесь является главным то, что в условиях госкапитализма и госмонополистического капитализма кооперация все еще остается частной собственностью, на что и указывает Владимир Ильич.

Стоит сказать и про сам государственный аппарат. А вернее о его бюрократической части. «Наука марксизм» в своей статье «Дискуссия о профсоюзах и социализм» касается этого вопроса. И делает следующий вывод:

«2) В переходный период от капитализма к социализму, диктатура пролетариата имеет бюрократические извращения.

Иначе говоря, пролетариату после завоевания государственной власти в наследство от старого буржуазного государства достается бюрократическая гос. машина, система управления, которую пролетариат должен разбить — это было доказано еще Марксом в ходе исследования Парижской Коммуны. Но пролетариат должен не просто разбить буржуазно-бюрократическую систему управления, но и выстроить новую взамен неё — основанную на пролетарской демократии. А пролетарский социализм и есть ничто иное как ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА, ОСУЩЕСТВЛЯЕМАЯ ВСЕМ ПРОЛЕТАРИАТОМ НА ОСНОВЕ ПРОЛЕТАРСКОЙ ДЕМОКРАТИИ».

Вывод этот, безусловно правильный, однако далеко не полный. Почему же? Потому что не исследуется и не говорится о причинах, почему пролетариат не может сразу разбить эту бюрократическую машину. Ведь именно об относительно быстром ее разбитии и говорили классики марксизма. Здесь, к сожалению, «Наука марксизм» оставляет многих своих читателей в некотором недоумении. Но ответ, на самом деле, достаточно прост. Причина, по которой тот самый бюрократический аппарат достается пролетариату, и с которым он достаточно долго обязан работать и постепенно разбивать, кроется в необходимости самого ПГМК, а именно в раздробленности хозяйства, вызванного мелкохозяйственным характером производства в России. Именно из-за раздробленности хозяйства, а вовсе не из-за буржуазного характера гос.аппарата невозможно с наскока разбить бюрократический аппарат. Причин тому предостаточно, но в первую очередь еще в том, что из-за раздробленности и децентрализации хозяйства появляется необходимость в поддержании множеств систем бюрократического учета, ведь иначе централизовать действия становится невозможным. Об этом писал и Владимир Ильич, анализируя корни бюрократизма:

«Каковы экономические корни бюрократизма? Главным образом эти корни двоякие: с одной стороны, развитая буржуазия именно против революционного движения рабочих (частью и крестьян) нуждается в бюрократическом аппарате, в первую голову военном, затем судейском и т. д. Этого у нас нет. Суды у нас классовые, против буржуазии. Армия у нас классовая, против буржуазии. Бюрократизм не в армии, а в обслуживающих ее учреждениях. У нас другой экономический корень бюрократизма: раздробленность, распыленность мелкого производителя, его нищета, некультурность, бездорожье, неграмотность, отсутствие оборота между земледелием и промышленностью, отсутствие связи и взаимодействия между ними» [15].

Отсюда следует вывод, что именно в процессе концентрации средств производства в единой собственности кроется ключ к уничтожению бюрократизма, т. к. именно в таком случае становится проще управлять всем хозяйством сразу, вести контроль и учет, а значит и привлекать к руководству государством все бОльшие слои рабочих. Из-за более простых инструментов централизации их проще обучить и включить в работу того самого аппарата, в чем и кроется истинная возможность по избавлению от бюрократизма. Для этого не может быть лучшего инструмента чем хозяйство, доведенное до уровня ПГМК, а также культурные революции. К сожалению, это очень важное обстоятельство «Наука Марксизм» не упомянула, не смогла марксистский анализ провести до конца.

Теперь же нам стоит лишь разобрать миф о том, что Советская власть якобы сворачивала НЭП. Этот миф разбивается, когда мы начинаем анализировать что такое НЭП. А также он разбивается товарищем Сталиным. Обратимся к нему. И. В. говорит нам: НЭП есть «...товарооборот и допущение капитализма при условии, что государство оставляет за собой право и возможность регулировать торговлю с точки зрения диктатуры пролетариата». Разве непонятно, что это сохранялось в СССР вплоть до свержения диктатуры пролетариата? Разве не ясно, что даже в период конца 30-х — конца 40-х — начала 50-х эти коренные положения сохранялись? Был допущен товарооборот, капитализм, торговлю, которую (между городом и деревней в основном) осуществляла в своих интересах диктатура пролетариата и которая была направлена на дальнейшую ликвидацию того самого капитализма и товарооборота. Если эти самые яркие положения не ясны, то для человека политэкономия является самым черным и густым лесом. «Но как же? — воскликнут некоторые — Ведь это Бухарин хотел сохранить НЭП, а Сталин выступал против Бухарина!» Тут стоит прояснить людям, озвучивающим подобные тезисы, что корень отличия коммунистической тактики от тактики правой оппозиции были не в том: завершать НЭП или нет? А в том, что у НЭПа есть 2 стадии: отступление, направленное на укрепление частно-хозяйственного капитализма, для того, чтобы появилась материальная возможность его перерастания в кооперацию, и наступление, направленное на частный капитализм, которое несет за собой укрепление и развитие просоциалистических производственных сил и отношений. И как раз суть разногласий была в том, что Бухарин совместно с правой оппозицией хотел остановиться на первой стадии НЭПа, не идти дальше, а идти уже по пути развития частного капитализма. Коммунисты же твердо стояли на позициях необходимости наступления, они стояли на пути развития, на пути социализма. При этом этот путь был двояким: с одной стороны, это путь укрепления капитализма, путем вышесказанного строительства Пролетарского государственного монополистического капитализма, но именно благодаря этому и осуществлялось укрепление и развитие социализма. О чем, в сущности, и говорил товарищ Сталин:

«НЭП есть капитализм, говорит оппозиция. НЭП есть отступление по преимуществу, говорит Зиновьев. Всё это, конечно, неверно.

На самом деле НЭП есть политика партии, допускающая борьбу социалистических и капиталистических элементов и рассчитанная на победу социалистических элементов над элементами капиталистическими. На самом деле НЭП только начался отступлением, но он рассчитан на то, чтобы в ходе отступления произвести перегруппировку сил и повести наступление. На самом деле мы наступаем уже несколько лет, и наступаем с успехом, развивая нашу индустрию, развивая советскую торговлю, тесня частный капитал.

Но каков смысл тезиса — НЭП есть капитализм, НЭП есть отступление по преимуществу? Из чего исходит этот тезис?

Он исходит из неправильного предположения о том, что у нас происходит теперь простое восстановление капитализма, простой «возврат» капитализма. Только этим предположением можно объяснить сомнения оппозиции насчёт социалистической природы нашей промышленности. Только этим предположением можно объяснить панику оппозиции перед кулаком. Только этим предположением можно объяснить ту поспешность, с которой ухватилась оппозиция за неправильные цифры о дифференциации крестьянства. Только этим предположением можно объяснить особую забывчивость оппозиции насчет того, что середняк является у нас центральной фигурой земледелия. Только этим предположением можно объяснить недооценку удельного веса середняка и сомнения насчёт кооперативного плана Ленина. Только этим предположением можно «обосновать» неверие «новой оппозиции» в новый путь развития деревни, в путь вовлечения деревни в социалистическое строительство.

На самом деле у нас происходит теперь не односторонний процесс восстановления капитализма, а двусторонний процесс развития капитализма и развития социализма, противоречивый процесс борьбы элементов социалистических с элементами капиталистическими, процесс преодоления элементов капиталистических элементами социалистическими. Это одинаково неоспоримо как для города, где базой социализма является государственная промышленность, так и для деревни, где основной зацепкой социалистического развития является массовая кооперация, смыкаемая с социалистической промышленностью.

Простое восстановление капитализма невозможно хотя бы потому, что власть у нас пролетарская, крупная промышленность в руках пролетариата, транспорт и кредит находятся в распоряжении пролетарского государства» [16].

Подводя итоги, можно сказать следующее:

В условиях раздробленности экономики становится необходим Пролетарский государственный монополистический капитализм. Он важен именно как аппарат, подчиненный и исполняющий волю пролетарского класса, совершающий сосредоточение в своих руках всех средств производства, а также культурную работу по вовлечению пролетариата в поголовное управление страной. Именно поэтому он и является материальной базой социализма, тем инструментом, благодаря которому и становится возможным быстрый слом бюрократической машины, установление государственно-социалистической собственности с дальнейшим преобразованием в общественную собственность и последующее отмирание государства.

Советский Союз сделал огромный шаг к этому, он смог перейти от государственного капитализма к государственному монополистическому капитализму, он осуществлял построение социализма и достиг огромных высот. К сожалению, эти достижения были опорочены и в дальнейшем были сведены на нет, когда в СССР произошел буржуазный контрреволюционный переворот в 1953 году, приведший к устранению пролетарской диктатуры и установлению диктатуры буржуазии. Однако опыт СССР всегда будет служить нам как ориентир, как хороший урок, который дал нам понять, какие ошибки были допущены, и на чем нужно ставить акцент в дальнейшем, несмотря на реставрацию буржуазной диктатуры, Советский Союз внес огромный вклад в дело коммунистического строительства, который сохраняет свой огромный вес до сих пор.

Источники:

[1] В. И. Ленин. ПСС. Т. 36. С. 53.

[2] Ф. Энгельс «Анти-Дюринг».

[3] И.В. Сталин «Экономические проблемы социализма в СССР»

[4] И. В. Сталин «Вопросы ленинизма». Изд. 10-е. 1935. С. 133.

[5] Л. Д. Троцкий «Преданная революция».

[6] ПСС. Ленин. Т. 36. С. 295

[7] ПСС. Ленин. Т. 36. С. 299.

[8] ПСС. Ленин. Т. 36. С. 300.

[9] ПСС. Ленин. Т. 36. С. 301.

[10] ПСС. Ленин. Т. 34. С. 191-192.

[11] ПСС. Ленин. Т. 34. С. 193.

[12] ПСС. Ленин. Т. 36. С. 303.

[13] Ленин ПСС. Т. 45. С. 375.

[14] Ленин ПСС. Т. 45. С. 376.

[15] Ленин ПСС. Т. 43. С. 230.

ВА[16] И. В. Сталин, Сочинения, т. 8, ОГИЗ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, Москва 1948, С.83