Одно Древо Жизни / 一树人生: Прист
Глава 40
Мелодрама
Можно было придумать тысячу разных вариантов повторной встречи с Се Шоучжо. Например, притвориться незнакомцем и просто пройти мимо или подойти и снова врезать. Однако, Се И никогда бы и предположить не мог, что это произойдёт при подобных обстоятельствах
Когда дверь позади него распахнулась, то из неё вывели мужчину. Взгляд глаз этого мужчины бегал из стороны в сторону. Он с тревогой посматривал на людей, бросая быстрые косые взгляды и опасаясь встретиться с кем-нибудь глазами.
Он практически не узнал этого мужчину. В его воспоминаниях Се Шоучжо всё равно оставался высоким и красивым человеком даже в самые ужасные периоды своей жизни. Даже когда он прогнил изнутри - он всё равно блистал, как золото. Казалось, что черты его лица были тщательно и тонко выгравированы талантливым мастером, доведя их до совершенства. Одно лишь движение его глаз уже казалось изящным и исполненным манер. А мимолетный взгляд, брошенный случайно, заставлял тебя поверить в то, что весь мир для него не имеет никакого значения и всецело и полностью он сосредоточен лишь на тебе.
Этот человек, будучи самым настоящим подонком, обладал невероятным обаянием, заставляющим сердца людей трепыхать от восторга.
Но у жалкого старичка, что предстал перед его глазами, виски были покрыты сединой, кожа под глазами и на лбу была затянута сеткой глубоких морщин вперемешку с безобразными, давно зарубцевавшимися шрамами, уродующими лицо. Кожа была желтоватого оттенка, а глаза - мутными и затуманенными. Из его плеч торчала маленькая голова с коротким волосом "под ёжик" на макушке. Его плечи были скрючены, а спина выгнута дугой в "знак вопроса", словно его тело с двух стороны было чем-то сжато. На его лице застыло безжизненное выражение, свойственное человеку, который не может ничему противостоять и остаётся жалким и .... сломленным духом.
Как будто время внезапно высосало из него все жизненные силы, заставив этого человека дряхлеть и разваливаться у других на глазах со скоростью, которую было видно невооруженным взглядом.
Се И вдруг понял, что одежда, которую он принёс, будет больше нужного размера.
И хотя обе руки Се Шоучжо были свободны, он не мог удержаться от того, чтобы не перекрутить их вместе. Он тайком быстро взглянул на Се И, и вдруг понял, кем является этот хорошо одетый молодой человек перед ним. Он внезапно поднял голову и уставился на Се И с неописуемым выражением на лице.
Пролетело больше десяти лет, а ни отец, ни сын - никто из них не знал с каким выражением и эмоциями нужно смотреть друг другу в лицо.
Хуан Цайсян, глядя на них из загробного мира, скорей всего, даже не знала плакать ей лучше или смеяться, глядя на них.
Спустя какое-то время Се И заставил себя собраться с мыслями и протянул Се Шоучжо принесённую одежду, спокойно сказав: "Переоденься и поедем".
Се Шоучжо робко взял одежду и шепотом спросил: "Поедем? Куда поедем?"
"Возвращайся к моей маме". Се И почувствовал, что фраза, которую он сказал, прозвучала как-то нелепо. Дом, который изначально хранил в себе все воспоминания о восемнадцати годах его юной жизни, теперь превратился в такое расплывчатое понятие, как "то, где была его мама". Даже когда Ван Дашуань был болен, и он приехал ухаживать за ним, то он жил этажом выше в квартире Ван Шуминя. У него никогда не возникало желания вновь вернуться в то место и опять увидеть его своими глазами. Это место было для него как кошмарный сон, который мучил его на протяжении многих лет.
Ни один из них не мог найти тему для разговора. Когда солнечный свет впервые коснулся лица Се Шоучжо, то он, невольно, не сдержался и ускорил свой шаг. Его лицо было поднято вверх, и он прищурился, чтобы посмотреть на гряды белых облаков плывущих в небе. Он прислушался к едва различимым звукам вокруг и голосам свободных людей, а затем сделал глубокий вдох.
Се И посмотрел на него, открыл дверцу машины и кивнул Се Шоучжо: "Садись. Поехали?"
Се Шоучжо, казалось, на мгновение заколебался и тихо спросил: "Это твоя машина?" Он так и продолжал разговаривать практически шепотом, как ребёнок, которого отругали и который после этого не осмеливался даже голову поднять и не мог посмотреть кому-либо в лицо. Он протянул руку, словно хотел дотронуться до черной дверцы машины, но потом целенаправленно одернул её и несколько раз вытер свои руки с деформированными пальцами об одежду.
"Ну же, садись", - Се И вёл машину из самого Шанхая и немного устал после десятичасовой поездки.
Се Шоучжо повернул лицо и посмотрел на этого человека, который уже не выглядел как его сын в детстве. Он был стильно и элегантно одет, и от него исходил аристократический дух. Каждое его движение было пропитано мощной харизмой и скрытой силой, которые невольно заставляли людей безропотно подчиняться его распоряжениям. Хотя он был немногословен и оставался полностью спокоен...
Что-то сверкнуло в глазах Се Шоучжо, но он молча забрался в машину и слегка сконфуженный присел на заднее сиденье. Трудно сказать, что он ощущал в этот момент... Никто не смог бы угадать его истинные чувства.
Се И завёл машину и, не говоря ни слова, медленно уехал.
Спустя долгое время Се Шоучжо, казалось, набрался смелости и спросил: "Как ты... жил все эти годы?"
Се И взглянул на него через зеркало заднего вида. Выражение его лица осталось спокойным, и Се Шоучжо не мог понять какие эмоции скрываются в глубинах этих глаз. Но именно этот взгляд вновь заставил Се Шоучжо почувствовать себя неуютно. Он склонил голову, переплел руки вместе, прислонив запястья друг к другу, словно его кто-то арестовал и одел на него наручники.
Через некоторое время Се И тихо ответил: "Нормально".
Се Шоучжо открыл рот, чтобы еще что-то спросить, но вдруг опустил голову и ничего не сказал.
Уголки рта Се И дрогнули в усмешке, и он с горечью обнаружил, что только что, в мгновение ока, в его сердце зародилось громадное ожидание. Он предвкушал, что этот человек поведёт себя как обычный родитель и задаст ему ещё несколько вопросов в непринужденной, но с долей заботы, манере. Например, спросит где именно он жил? Где и кем работает? Всё ли хорошо у него на работе? Есть ли у него друзья или семья? Легко ли ему живётся или нет?...
Он прищурился и сосредоточился на вождении. Но за всю поездку он так и не получил того, что ему причиталось.
Религиозные люди говорят, что Всевышний никогда не подвергает нас испытаниям, которые мы не в состоянии вынести. Однако, то чрезвычайно горькое чувство, которое Се И ощутил внутри, казалось, разъедало все его внутренние органы. Это свидетельствовало о том, что ожидания Всевышнего в отношение него были излишне завышены. Всевышний слишком много хотел от него еще когда тот был маленьким мальчиком, который даже не достиг своего совершеннолетия, который был худой, как бамбуковый шест, и не привык громко разговаривать.
Пока они пребывали здесь в сложной ситуации, привычную жизнь семейства Ван в этот момент трудно было назвать размеренной. Выражение лица Цзя Гуйфан было настолько свирепым, словно в данный она была приглашенной актрисой и играла роль в "Повести о странном из кабинета Ляо". Её глаза были налиты кровью, когда она смотрела на Ван Шуминя, вернувшегося домой после долгого отсутствия, а также на молодого человека, который стоял рядом с её сыном... от которого веяло какой-то демонической энергией, а взгляд был полон искушения, что делало его таким же соблазнительным, как женщину.
Со зрением у этого парня проблем явно не было, поэтому, когда он увидел эту ситуацию, то воспользовавшись моментом тут же спрятался за спиной у Ван Шуминя. Его пальцы с накрашенными ярким лаком ногтями слегка придерживали руку Ван Шуминя, а сам он с опаской поглядывал на пожилую леди перед собой, которая, судя по всему, обладала удивительной боевой силой.
Мышцы Ван Шуминя незаметно напряглись в том месте, где парень касался его руки, но он всё равно продолжал стоять, бесстрашно и непоколебимо глядя на свою мать, сойдясь в битве лицом к лицу и не желая уступать.
Цзя Гуйфан протянула руку и указала на пёстрого мужчину за спиной Ван Шуминя. Её палец, голос и даже всё тело сотрясалось от мелкой дрожи: "Кто, ты сказал, это? Как ты его назвал?"
Стальной характер Ван Шуминя, который он долгое время закалял в армии, смог проявиться в полной мере. Он остался неподвижным и ответил Цзя Гуйфан: "Матушка, я предельно ясно дал понять, что мне нравятся мужчины".
Глаза Цзя Гуйфан широко раскрылись, словно еще чуть-чуть и они вылезут из орбит. Она смотрела на эту "пару кобелей" напротив неё так, словно они были врагами народа, так, словно готова в любой момент наброситься на них вырвать куски мяса и выпить их кровь. Ван Шуминь вздохнул и тихо произнёс: "Матушка, выслушай меня..."
Цзя Гуйфан медленно изменила положение своего пальца, указав на дверь, и сказала: "Убирайся отсюда".
"Убирайся! Пошёл вон отсюда! Убирайся! Я больше тебя знать не знаю! У меня больше нет такого сына, как ты! Сначала я убью тебя, а потому пойду и сдамся полиции, чтобы заплатить за твою жизнь!" - Цзя Гуйфан пришла в бешенство и швыряла в Ван Шуминя всё, что попадалось ей под руку: журналы с дивана, наполовину связанный свитер, пульт от телевизора... и, в конце концов, пепельницу".
На первых предметах Ван Шуминь прикрывал голову руками, но когда в него, как цунами, полетел последний предмет, то был ошеломлён, но смог уклониться. Пепельница с громким звуком упала на пол. Ван Шуминь усмехнулся и практически не двигаясь с места спросил: "Матушка, ты действительно хочешь убить меня?"
В этот момент дверь открылась и в комнату вошел Ван Дашуань, опираясь на трость. Увидев Ваш Шуминя он очень сильно обрадовался, не обратив внимание на то, что происходит вокруг: "Мой сын вернулся!" Он широко улыбнулся, но вдруг ощутил, что атмосфера какая-то странная. Он в растерянности посмотрел на Цзя Гуйфан и Ван Шуминя, а потом увидел пепельницу у себя под ногами и, почесав затылок, сказал: "Старуха, ты сошла с ума?"
Цзя Гуйфан уже была так зла, что не могла разговаривать. Когда Ван Дашуань поднял глаза, то заметил красивого мужчину рядом с Ван Шуминем. Он моргнул и неудержался от вопроса: "Эй, а кто этот молодой человек?"
Ван Шуминь спокойно ответил: "Это человек, которого я привел вам представить".
Ван Дашуань отреагировал не сразу. Он прищурился и внимательно осмотрел молодого человека с головы до ног, а затем причмокнул губами и покачал головой: "С моими глазами что-то не то. Видимо это от старости - смотрю и ничего не могу понять. Не принимайте близко к сердцу. Я просто хотел сказать, что в наше время взрослые девушки любят одеваться как парни. Вы только посмотрите какие у неё короткие волосы. Прямо как у Супер-девушки из Хунани..."
Цзя Гуйфан ногой пнула стул, стоящий рядом, и опрокинула его, напугав Ван Дашуаня так, что тот обомлел на месте. Получив от старухи неодобрительный взгляд, он задрожал и спросил: "Что случилось? В чём дело?"
Ван Шуминь, оставаясь спокойным, произнёс: "Папа, это не девушка. Это парень.
Голос Ван Дашуаня, который хотел что-то сказать, застрял у него в горле. И он не смог издать ни звука.
Все четверо просто долгое время стояли уставившись друг на друга. Наконец, Ван Дашуань посмотрел на Ван Шуминя, затем перевёл взгляд на Цзя Гуйфан и понял, что сейчас единственный в этой семье, кто может нормально мыслить - это он сам. Поэтому он сухо кашлянул и осторожно притянул к себе Цзя Гуйфан. Отложив трость в сторону, он похлопал её по спине, а затем вновь посмотрел на Ван Шуминя и парня рядом с ним, и на лице у него промелькнула тень беспокойства.
"Тогда как на счет того, чтобы обсудить это чуть позже? Можешь ли ты забрать этого своего... - голос Ван Дашуаня внезапно оборвался, - и выйти на некоторое время?"
Ван Шуминь знал, что это была положительная динамика. С тех пор, как старик заболел, он пребывал в небольшом замешательстве, но зато его характер очень улучшился. Постепенно он обрел мудрость и простоту суждений. В тот же самый момент Ван Шуминь вполголоса сказал человеку рядом: "Пойдём. Нам нужно выйти".
Молодой человек послушно кивнул, приобнял его под руку, и они собрались удалиться.
Цзя Гуйфан хрипло крикнула ему вослед: "Убирайся! Убирайся и никогда больше не возвращайся сюда! Я никогда не рожала такого существа, как ты! Можешь валить на все четыре стороны!"
Её крик был настолько громким, что проживающие рядом соседи не могли не высунуть свои головы в двери, а те, кто проходил мимо, остановились, чтобы понаблюдать. Ван Шуминь потянул парня к двери и уже в дверном проёме непоколебимо сказал: "Матушка, не нужно так реагировать. Никто не сможет изменить моё мнение относительно того, что я решил и с кем хочу быть!"
"Я убью тебя! Чёртов старик, не мешай мне! Ты меня не остановишь, я убью его!"
Ногу Ван Шуминя ударило что-то тяжёлое, брошенное Цзя Гуйфан. Он резко обернулся, и его голос стал громче и уверенней: "Я должен быть с ним. Даже если ты убьёшь меня - я не откажусь от него!"
Цзя Гуйфан кричала и плакала навзрыд, а соседи перешёптывались... Но это были не те звуки, которые могли бы произвести на Ван Шуминя сильный эффект. А вот когда он повернулся и произнёс эту высокопарную речь, которая заставила весь мир содрогнуться, и окончательно завершил свой каминг-аут, он услышал звук, способный сжечь его до тла - спокойный и тихий звук, раздавшийся прямо у него из-за спины.
Это был мужской голос, который равнодушно спросил: "Что тут происходит? Что за суета?"
Глаза Ван Шуминя мгновенно расширились, и он резко оглянулся, чуть не сломав себе шею. И тут же увидел Се И, одна рука которого была в кармане, а в другой болтались ключи от машины. На лице парня застыла многозначительная улыбка.